Ньевес Эрреро - Чужая жизнь

— А что скажешь ты, Лукас?

— Возможно, вы мне не поверите, но я вообще не знал, за что дон Бартоломе отчитывает Лео. Но, сообразив, что директор собирается вновь наказать моего друга, я решил взять вину на себя. Говоря по правде, я предпочитаю признать себя виновным, чтобы у Лео снова не возникло проблем. Вы же знаете, что директор настроен против него.

Преподаватель внимательно слушал и ничего не говорил. Он теребил бородку и расправлял на столе злополучную скомканную бумажку с ответами на задания.

— Я действительно ничего не понимаю, — было единственное, что смог сказать дон Густаво.

— Мы не имеем к этому никакого отношения. Вы ведь догадываетесь, не так ли? — настаивал Лукас.

— Я знаю, знаю… Но надо подумать, каким образом можно разрешить эту проблему, чтобы успокоить и директора, и всю группу. Снимем вину с Лео, чтобы он снова не пострадал. Я не вижу никакого повода для того, чтобы его исключать. А ты, Лукас, берешь на себя вину своего друга, и тогда конфликт можно считать исчерпанным… Однако в этом случае проблема возникает у тебя, чего, как ты понимаешь, не должно быть до окончания курса. Так что твое решение поспешное. Вы попались в расставленную ловушку.

— Мы знаем, кто это сделал, — твердо произнес Лео.

— Но откуда у Хосе Мигеля ответы заданий этого экзамена? — спросил сам себя педагог, соглашаясь с тем, что виноват был именно этот учащийся.

— Потому что их передал ему сам директор, — сказал Лукас.

— Думаю, что так больше не может продолжаться. Вы будете приходить в институт только на экзамены. В остальные дни занятия для вас будут по Интернету. Я позабочусь о том, чтобы вам передавали конспекты, и буду держать вас в курсе всего. Надо избежать контакта с этим парнем. Это истинный демон!

— Но, дон Густаво, если для того, чтобы исчезла проблема, мы должны уйти, то победу одержит Хосе Мигель. Нам нужно ходить на занятия. В действительности это он здесь лишний. Если мы уступим, он победит! — в запальчивости воскликнул Лукас.

— Речь идет о том, чтобы быть умнее этого парня и использовать его методы и действия, иначе он не оставит нас в покое, — констатировал Лео.

Дон Густаво молчал, внимательно их слушая.

— Хорошо, приходите на занятия. Надеюсь, что ваши друзья, на которых я рассчитываю, никогда не оставят вас одних. Понимаете, о чем я говорю? Даже когда вы будете сдавать экзамены. Всегда вместе, единым блоком. А теперь иди к директору и скажи ему, что до начала занятий пошел сделать фотокопии на аппарате для преподавателей, потому что тот, который предназначен для учащихся, был занят, и там нашел эту бумажку с ответами. Ты сложил ее, а она у тебя упала, вот и все… Ты не знал, что у вас будет неожиданный экзамен. Об этом знали только директор и я. Ну и еще Хосе Мигель.

— Как-то не вяжется… Ведь бумажка упала к ногам Лео, когда он проходил мимо первого ряда. А я сижу намного дальше. Как попала бумажка к ногам Лео? — спросил Лукас, зная, что все это не более чем нелепость.

Они замолчали. Вдруг дон Густаво принялся внимательно рассматривать смятый лист. Он посмотрел его на свет в поисках чего-то и улыбнулся.

— Ребята! Я нашел выход! На этой бумаге есть водяной знак, указывающий на человека, который ее передал.

— Пожалуйста, объясните, — попросил Лукас.

— У всех преподавателей и управленческого персонала есть листы бумаги с собственными водяными знаками. Таким образом контролируют наши расходы бумаги. На этом листе водяной знак директора. Следовательно, Лукас не мог найти его возле копировального аппарата. Нет. Этот листок вышел непосредственно из директорского кабинета. Когда учащиеся входили в аудиторию, он уже раздавал задания, так что у вас не было возможности взять что-либо из его кабинета, поскольку он был закрыт. Вас не было на занятиях и в пятницу, так что на прошлой неделе вы тоже не могли зайти в кабинет директора. Чтобы не обвинять его в том, что он настолько нахален, чтобы передать лично этот лист какому-то ученику, скажем, что на самом деле бумагу обронил сам директор. Оставим все так, будто бы имело место недоразумение, а действия Лукаса были направлены на то, чтобы защитить друга. А ты, Лео, просто поднял листок, упавший тебе под ноги. Будет лучше, если все останется именно так, тогда экзамен по математике признают состоявшимся.

— Мы узнаем о том, списал ли Хосе Мигель ответы, если увидим, что он ответил правильно на все вопросы, — заметил Лукас.

— Думаю, что у меня все вышло достаточно хорошо и без списывания, — задумчиво произнес Лео.

— Так и решим. Пошли в аудиторию! Помните: всегда вместе! Я поговорю с директором.

Когда они вернулись, их встретило гробовое молчание учащихся. Дон Бартоломе, который разговаривал с учениками, тоже замолчал.

— Сеньор директор, мы во всем разобрались, и я могу заверить вас, что речь идет о простом недоразумении. Мы могли бы поговорить с вами наедине?

Лео и Лукас заняли свои места, а директор и преподаватель вышли из аудитории для того, чтобы поговорить.

— Что вы имели в виду, говоря о недоразумении? — недовольно спросил директор.

— Сейчас я вам все объясню. Не дадите ли вы мне листок с экзаменационными вопросами? — Дон Густаво протянул руку, прося передать лист, на котором были записаны вопросы. Когда директор передал ему бумагу, преподаватель посмотрел ее на свет и обнаружил водяной знак, принадлежавший директору.

— Не знаю, на что вы рассчитываете, — не скрывая раздражения, произнес директор.

— Вызвавший спор лист бумаги, который Лукас подобрал у своих ног, тоже вышел из вашего кабинета. Или вы сами кому-то его передали… Я хочу сказать, что ни у Лукаса, ни у Лео этого листка не могло быть по вполне объективным причинам. Поэтому я склонен думать, что случаю было угодно, чтобы в тот момент, когда вы давали Лео его задание, у вас выпал лист с ответами, который учащийся своей ногой дотащил до первого ряда. Он поднял эту бумагу с пола, а вы неправильно интерпретировали его действия.

— А Лукас? Он же сказал, что это сделал он.

— Вы знаете, что этот юноша не способен на что-то подобное. Он взял на себя вину, чтобы помочь товарищу. Невероятно, чтобы с того места, где сидел Лукас, лист бумаги долетел к ногам Лео. Тем не менее остается еще один вариант происшедшего: листок с ответами был в руках кого-то из учащихся, сидевших в первом ряду.

— Нет, нет… я не собирался… Ну ладно, оставим все как есть. Но им надо быть осторожнее. Не знаю, однако у меня складывается впечатление, что вы защищаете этих ребят.

— Сеньор директор, это не защита, а справедливость.

— Хорошо, хорошо, — сказал директор и, забрав экзаменационные работы, ушел к себе в кабинет.