Клайв Баркер - Сотканный мир

Земля у них под ногами была теплая.

— Это, друг мой, и есть Венерины холмы.

Надо было как следует подумать, прежде чем доверяться де Боно: несмотря на весь свой героизм, парень он не самый надежный. И вот теперь они теряли драгоценное время.

Кэл обернулся посмотреть, сумеет ли он найти обратную дорогу, но куда там луну почти полностью скрыла завеса облаков и холмы погрузились в темноту. Пока он оглядывался, де Боно исчез. Когда неподалеку раздался смех, Кэл окликнул своего проводника. И снова услышал смех. Для де Боно он звучал слишком легко, однако Кэл не был уверен.

— Ты где? — спросил он, но ответа не получил, поэтому просто пошел на смех.

Кэл сделал шаг и попал в поток теплого воздуха. Вздрогнув от неожиданности, он отступил, но тропическое тепло последовало за ним, медовый запах заполнил все вокруг. От этого аромата у него закружилась голова, гудящие ноги подгибались от доводящего до обморока удовольствия вдыхать его.

Чуть дальше по склону Кэл заметил чей-то силуэт; наверняка это был де Боно, бредущий в сумраке. Он снова окликнул парня по имени и на этот раз удостоился ответа. Де Боно оглянулся и сказал:

— Не дрейфь, чокнутый!

Голос его звучал как-то сонно.

— У нас нет времени, чтобы… — запротестовал Кэл.

— Ничего не могу… ничего не могу больше делать… — Голос де Боно всплывал и затихал, словно слабая радиоволна. — Ничего не могу делать сегодня… только любить…

Последние слова затихли, и сам де Боно растаял в темноте.

Кэл развернулся. Он был уверен, что де Боно отвечал ему с вершины холма; следовательно, если он повернется спиной к тому месту, где стоял канатоходец, он непременно уйдет отсюда тем же путем, каким они пришли.

Тепло следовало за ним, пока он менял направление.

«Я найду нового проводника, — смутно подумал Кэл. — Найду проводника и отыщу Небесный Свод».

У него назначена встреча с кем-то. Но с кем? Мысли его следовали за голосом де Боно. Ах да с Сюзанной.

Когда он мысленно произнес ее имя, тепло охватило его ноги, и это заставило Кэла опуститься на землю. Он не вполне понимал, как это произошло — никто его не тянул, не толкал, — но через миг уже опустил голову на землю и… о, какое наслаждение. Все равно что вернуться утром с мороза в постель к любимой женщине. Он потянулся, разминая усталые члены, и сказал себе, что полежит немного и соберется с силами перед грядущими испытаниями.

Должно быть, он благополучно заснул, а потом кто-то позвал его.

Не «Кэл», даже не «Кэлхоун», а:

— Муни…

Голос принадлежал не де Боно. Голос был женский.

— Сюзанна?

Он попытался сесть, но так отяжелел и зарос грязью за время путешествия, что не мог пошевелиться. Ему хотелось сбросить с себя вес, как змея сбрасывает старую кожу, но он лежал, не способный шевельнуть пальцем, а голос звал и звал его, затихая, когда поднимался искать Кэла вверх по холму.

Он очень хотел пойти за голосом. И вдруг, без всякого перехода, его желание исполнилось: одежда упала с него, и он пополз по траве, прижимаясь животом к телу земли. Как именно он передвигался, он не вполне понимал, потому что не ощущал, что шевелит конечностями, да и дыхание не участилось от прилагаемых усилий. Он вообще ничего не чувствовал, словно оставил тело и дыхание там же, где и одежду.

Лишь одно он захватил с собой: свет. Бледный холодный свет, который заливал траву и микроскопические горные цветочки, двигался так близко к Кэлу, что вполне мог бы быть его собственным.

В нескольких ярдах он заметил де Боно, спящего в траве; рот юноши был раскрыт, как у рыбы. Кэл двинулся к нему, чтобы о чем-то спросить, но не успел добраться, поскольку его внимание привлекло нечто другое. Рядом с тем местом, где лежал де Боно, из темной почвы вырывались лучи. Кэл прополз мимо спящего спутника, едва не разбудив того своим светом, а затем двинулся к этой новой загадке.

Загадка легко разрешилась. В земле было несколько отверстий, и он подполз к краю ближайшего из них, заглянул внутрь. Холм оказался полым внутри. Прямо под Кэлом находилась обширная пещера, по которой перемещались яркие пятна света Должно быть, это и были те существа, о которых толковал де Боно.

Подозрение Кэла, что он оставил свое тело где-то по дороге, подтвердилось, потому что он скользнул в дыру — настолько узкую, что туда не прошла бы даже его голова, не говоря о плечах, — и упал в верхние слои воздуха пещеры.

Он парил там, наблюдая за разворачивавшимся внизу действом.

На первый взгляд исполнители казались шарами светящегося газа. Их было штук сорок — одни большие, другие совсем маленькие, а цвета варьировались от прохладных белых до насыщенных желтых и красных. Но когда Кэл слетел вниз из-под потолка пещеры, подгоняемый не притяжением, а лишь собственной жаждой познания, он понял, что шары вовсе не пустые. Внутри гладких сфер возникали образы, похожие на призраков. Они были совершенно эфемерны, держались не больше секунды, после чего их затягивало блеклыми облаками и на их месте возникали новые очертания. Однако образы существовали достаточно долго, чтобы уловить в них смысл.

В нескольких сферах Кэл видел контуры, сильно напоминавшие человеческие зародыши с большими головами и ниточками-конечностями, которыми они обхватывали свои тела. Не успел он разглядеть их, как они уже исчезли, и в одном шаре возникла вспышка синего света, превратившая шар в громадный глаз. Внутри второй сферы свет бесконечно делился, словно влюбленная в самое себя клетка, а в третьей клубились тучи, за которыми Кэл сумел рассмотреть лес и холм.

Он был уверен, что сферы знают о его присутствии, хотя ни одна из них не изменила своего движения, чтобы как-то приветствовать его. Кэла это нисколько не задело. Их танец был слишком замысловатым, и если бы кто-то сбился с такта, произошла бы изрядная путаница. В движении сфер сквозила какая-то особенная неумолимость, они то и дело оказывались на волосок друг от друга и не успевали разойтись в стороны раньше, чем происходило столкновение. Они двигались группами или описывали сложные узоры вокруг других групп, в то же время перемещаясь по большому кругу с центром в середине пещеры.

Однако кроме величественно-спокойного танца здесь было еще кое-что чарующее. Дважды в одной из самых больших сфер Кэл замечал некий образ, несущий в себе невероятный эротический вызов. Обнаженная женщина, чьи длинные конечности нарушали все законы анатомии, проплывала на подушке облаков, и ее поза воплощала сексуальное томление. Пока Кэл рассматривал ее, она исчезла, но этот зовущий образ запечатлелся в сознании: ее рот, ее вульва, ее ягодицы. Такое бесстыдство не содержало в себе ничего порочного: пороком был бы стыд, ему не было места в чарующем хороводе. Все эти образы слишком сильно влюблены в жизнь, чтобы думать о глупых пустяках.