Алексей Атеев - Код розенкрейцеров

– Все это, конечно, очень интересно, – прервал излияния завлаба Мефодий Афанасьевич, – но что вы думаете о нашем случае? Или отсутствие четкой позиции пытаетесь заменить эрудицией?

– Я уже сказал, какое-либо сверхъестественное начало в этой истории я отметаю. Возможно, поход на кладбище, раскопки, склеп – часть какого-то обряда. Ритуала, если хотите. Но о каком оживлении мертвеца может идти речь?! Вздор! Ровно ничего не произошло. Пошатались они по этим подземельям и вышли наружу… А потом разъехались по своим квартирам… И всего-то.

– И всего-то? А мои люди погибли? А ваш человек?..

– Мой парень скорее всего стал жертвой собственной неосторожности, если хотите, беспечности… А ваши люди… Просто отсутствие профессионализма. Какой-то уголовник сумел их укокошить. Ваших хваленых волкодавов. Кстати, он и сам был ранен, а позднее умер. Так что судить, как видите, некого.

– А этот эмигрант? Коломенцев, кажется?..

– Он тут при чем? Ваши парни хотели его убрать, но не получилось. Что ж. На нет и суда нет. Пусть себе живет.

– Там, кажется, был еще кто-то?

– Вот эта личность и является самой интересной. Некий Чекмазов. Пенсионер. По всему выходит, что он и есть тот самый Аргонавт из донесения, которое найдено в Праге. Как удалось выяснить, он приехал в Тихореченск одновременно с близнецами, перед войной. Скорее всего он и был тайным руководителем всей операции. Нам удалось проследить его биографию, вернее, часть ее. До революции – жандармский офицер. После Гражданской войны в эмиграции, в конце концов осел в Праге, сблизился с масонами. Определенно работал на немцев. По их заданию отправился за близнецами…

– Он что же, действовал параллельно?

– Скорее всего, нет. Я думаю, работал на обе стороны. Но после войны прервалась связь с хозяевами, и он просто выжидал, наблюдал, справедливо полагая, что рано или поздно произойдет развитие событий.

– Но, как я понял из доклада, именно он затащил их в склеп?

– Именно! А перед тем он активизировал весь ход событий, втянул в него историка и Коломенцева.

– Как считаешь, зачем?

– Точными сведениями не располагаю. Возможно, ему удалось установить контакт со своими прежними хозяевами, а скорее всего, просто надоело ждать. Жизнь заканчивается… Неизвестно, ради чего существовал… Ну и так далее…

– Короче говоря, все ниточки так и не распутал?

– Возможно, – завлаб пожал плечами. – Главное, на мой взгляд, не в этом. Ситуация прояснилась. Источник возможной опасности удалось ликвидировать. Наше государство может спать спокойно.

– Не ерничай! Что думаешь делать с ними дальше?

– А что с ними делать? Пускай живут.

– Но их способности?

– Это телепатия, что ли? Вы знаете, уважаемый Мефодий Афанасьевич, у меня есть подозрения, что после всего случившегося они, эти способности, или ослабли, или пропали совсем. Проверяли! Во всяком случае, мы продолжаем за ними наблюдение. Срок, конечно, очень короткий, но все говорит за то, что способностям пришел конец. Да и были ли они? Не создавалась ли, попросту говоря, иллюзия?

– Но как это может быть?

– Да очень просто. Вокруг этих ребятишек постоянно крутились некие темные личности – тот же Чекмазов…

– Нет. Не верю! И во внезапное исчезновение способностей не верю! Нужно продолжать наблюдения, проверять, черт возьми!

– Мы, конечно, не будем спускать с них глаз, но все же… Сомнительно. Наша агентура в Тихореченске вполне надежна и неоднократно проверена. Ввести ее в заблуждение не так просто.

– Просто или не просто, не спускайте с них глаз! Это приказ.

– Слушаюсь.

– Но в целом руководство довольно. – Мефодий Афанасьевич достал из кармана неизменный «Казбек», постучал гильзой по крышке коробки. – Ты же знаешь, не любят у нас чудес, всей этой сверхъестественной ахинеи. И твой доклад произвел благоприятное впечатление. А то вдруг мертвецов оживлять захотели! Нельзя! В нашей стране никаких реинкарнаций быть не должно. Где-нибудь там, на Западе, оживляй на здоровье сколько угодно. А у нас – не моги.

СПУСТЯ ГОД

ПОСЛЕ ОПИСАННЫХ СОБЫТИЙ

Вот и снова настало лето. Зашелестела зеленая листва, засвистали в садах соловьи и прочие зяблики и мухоловки, население активно трудилось на крохотных приусадебных участках, усердно окучивало появившиеся из земли хилые ростки, тряслось над рассадой огурцов и помидоров, справедливо полагая: не вырастишь летом – не покушаешь зимой. Жизнь кипела и переливалась через край государственных и партийных установок и директив. Массы хотели жить хорошо.

Много толков и волнений вызывала предстоящая денежная реформа. Граждане с нечистой совестью, отягощенные опять же нетрудовыми доходами, пребывали в легкой панике, дробили вклады в сберкассах, скупали и прятали злато-серебро, опасаясь проскрипций и конфискаций. Впрочем, таких, с позволения сказать, индивидуумов было ничтожное меньшинство. В основной же массе советский народ отличался здоровым духом, правильной жизненной позицией и пониманием целей, которые ставили перед ним родная Коммунистическая партия и лично дорогой Никита Сергеевич Хрущев. А задача была одна – светлой дорогой к коммунизму. Международная обстановка оставляла желать лучшего. Американский империализм всеми силами препятствовал успешному построению коммунизма, устраивая различные провокации и пакости. Совсем недавно в небе над Свердловском, кстати, совсем недалеко от Тихореченска, был сбит самолет-шпион, что явилось достойным ответом ястребам из Пентагона. Но в целом настроения в массах были оптимистические. Все верили, что вот-вот наступит то самое сверкающее будущее, о котором столько писали в газетах и научно-популярных брошюрах.

Жизнь казалась прекрасной.

В один из воскресных июньских деньков Игорь Степанович Коломенцев отправился в публичную библиотеку навестить свою старую знакомую Марту Львовну. К слову сказать, последнее время он бывал здесь значительно чаще, чем в прошлые времена. Возможно, сей факт объяснялся одиночеством пожилого мукомола, желанием общаться с родственной душой, а может, были этому и другие причины. Кто знает… Одним словом, он был частым гостем в библиотечных покоях.

Читальный зал оказался почти пуст, лишь за одним столом старичок-пенсионер склонился над подшивкой «Правды» от тридцать седьмого года, да в самом углу прыщавый юнец листал анатомический атлас. Все было как всегда. Священная тишина не нарушалась ни единым низменным звуком.

Служительница этого храма, милейшая и тишайшая Марта Львовна скучала, сидя за своим уютненьким столиком. Увидев Коломенцева, она расплылась в добрейшей улыбке. Все морщинки и складочки лица, казалось, излучали радость от встречи.