Роберт Маккаммон - Участь Эшеров

Если Маятник действительно способен на то, о чем говорит этот человек, а причин сомневаться у Рэйвен нет, значит, «Эшер армаментс» может создать самое страшное оружие в истории человечества.

— Если вы не ставите перед собой цель уничтожить планету, — сказала она, — почему не отключите эту «памятную вещь»?

— Я не могу этого сделать, мисс Дунстан, — вежливо ответил Эдвин. — Если чужаки однажды снова приведут на Бриатоп ищеек, они смогут найти гараж и тоннель, который я использую. Как вы считаете, не устроить ли еще одно землетрясение, не преподать ли им урок уважения?

— Вы… используете?.. — прошептала Рэйвен.

— У нас есть и другое место, — сказал Эдвин. — Это немного дальше по коридору. Вы оба пойдете с нами, надеюсь? — Он повел фонарем, показывая направление.

Нью, слышавший Эдвина, не понял большую часть того, что говорил управляющий. Мальчик все мечтал об Эшерленде, гуляя в воображении по великолепным комнатам Лоджии, и все, что видел, принадлежало ему. Абсолютно все. Нью может жить в Лоджии. Все, что от него требуется, это использовать магию.

Он нужен здесь, в Эшерленде. Они хотят, чтобы Нью стал главой этого дома.

— Мастер Ньюлан, — тихо сказал Эдвин, — вы можете оставить здесь посох старика. Он больше вам не понадобится.

Пальцы стали разжиматься, посох чуть не выскользнул на пол.

«Даст все…»

Голос Эдвина был мягким и убаюкивающим.

— Оставьте его, пожалуйста.

«Нет, — подумал Нью. — Не сдаваться!»

Мальчик вспомнил, что говорили о Лоджии его мать и Король Горы. Она коварная, обманчивая. Она может его уничтожить. Но тут возникла мысль, что они ошибались. Сами боятся до смерти, вот и его хотели удержать на Бриатопе. Чувства пришли в смятение: что же все-таки правда, а что — ложь?

Он нужен здесь, и здесь он может иметь все. Ласковый голос Эдвина Бодейна, его улыбка сулили златые горы. «Не отпускай посох», — кричал внутренний голос. Но глаза Эдвина Бодейна не отрывались от Нью, и он почувствовал железную волю управляющего, холодную, как ночной мороз, как ветры Бриатопа. Она поглотила Нью, и его рука разжалась.

Посох упал на пол.

«Ловушка, — слабо подумал Нью. — Надо поставить ловушку».

Эдвин пристально смотрел на него, склонив голову набок, и слегка нахмурился. Он посветил фонариком на посох, а затем снова направил луч в лицо Нью.

Мальчик понял, что не может, не должен думать о ловушке. Если человек в кепи поймет…

Он позволил образам Лоджии и Эшерленда целиком захватить его сознание. Эшерленд будет его домом…

— Нам надо идти, — сказал Эдвин, внимательно наблюдая за лицом Нью.

В коридоре Рэйвен кинулась прочь, но пантера преградила путь к бегству.

— Нет, — прошептал Эдвин, и желание бежать вытекло из девушки, как вода из пробитого ведра. — Давайте не будем капризничать.

Она уронила фонарь на пол. Эдвин дотронулся до ее руки холодными пальцами, и девушка вздрогнула, но без сопротивления позволила вести себя по коридору.

Эдвин остановился перед закрытой деревянной дверью и направил луч своего фонаря Риксу в лицо. Зрачки Рикса сузились, но лицо оставалось серым и безжизненным.

— Мы пройдем сейчас через эту дверь. Ты однажды здесь был, когда заблудился и бродил по Лоджии. Лендлорд испытывал тебя тогда, Рикс. Хотел выяснить, сколько ты можешь выдержать, не сломавшись. Бун и Кэт сломались, каждый на свой манер. Они оказались негодными, и от них пришлось избавиться. Но ты выжил. — Эдвин потрепал Рикса по плечу. — Теперь мы войдем. Ты меня слышишь?

— Да, сэр, — сказал Рикс.

Он был маленьким мальчиком, и ему снился плохой сон про пантер и маятники, про громкие звуки, причиняющие боль. Но Эдвин был здесь. Эдвин его любил и заботился о нем.

Эдвин взялся за дверную ручку, обычную дверную ручку, поблекшую от многих прикосновений, и распахнул дверь.

Глава 44

Маленький мальчик, плачущий и напуганный, увидел узкую полоску света в конце длинного черного тоннеля. Он побежал к ней, его коленки были сбиты от падений на каменной лестнице. На переносице была глубокая царапина, а глаза почти не видели из-за слез. Он достиг света, выбивавшегося из-под двери, нашарил дверную ручку, повернул ее и вихрем влетел в холодную комнату. Стены и пол были из шершавых серых камней. На противоположных стенах горели два факела, давая тусклый оранжевый свет и длинные пересекающиеся тени. Здесь кто-то есть! Кто-то наконец его найдет! Он попытался закричать, но голос превратился в хрип. Целую вечность он отчаянно кричал, когда Лоджия закрывала коридоры и меняла за его спиной направление лестниц.

Но в этом зале никого не было. Хотя кто-то здесь побывал. Люди зажгли факелы и пошли его искать. Он может подождать: кто-нибудь вернется и найдет его.

Мальчик выбился из сил, бегая вдоль стен, борясь с дверями, которые отказывались открываться, чувствуя, как коридоры уводят его все глубже в мир холода и безмолвия. В этом зале он видел серую дымку своего дыхания. Мальчик дрожал и обнимал себя руками, пытаясь согреться.

В свете факелов блестели разнообразные ножи, которые висели над длинным столом.

В другом конце комнаты стояло что-то похожее на ванну на колесах. Над ней на опускающейся с потолка цепи висело нечто, покрытое длинным черным саваном. На других таких же цепях висели крюки с заостренными концами.

В углу комнаты стоял большой прямоугольный металлический ящик с ручной пилой на нем.

Маленький мальчик подошел к коллекции ножей. Их было десять, от тонкого, как льдинка, до кривого ножа-пилы. Рядом со столом было точильное колесо. Ножи, очень острые, выглядели ухоженными. Маленький мальчик подумал, что они из мясной лавки. Поверхность стола была покрыта засохшими багровыми пятнами. На нем лежал рулон оберточной бумаги и моток бечевки.

Мальчик подошел к металлической ванне. В ней была темно-красная жидкость. Это цвет одного из самых любимых платьев его матери. Жидкость пахла как старые центы с головами индейцев в его «сокровищнице».

Но в жидкости плавали клочки волос. «Кто-то стригся, — подумал он. — С кого-то сняли скальп».

Он посмотрел вверх, на покрытый черным саваном предмет, висевший прямо над ванной. Края савана находились всего в дюйме над его головой. Мальчик поднял руку и прикоснулся. На ощупь ткань была сырой и слегка жирной. Он осторожно потянул, но саван не поддавался. Движение руки заставило висящий предмет закачаться на цепи. Что-то капнуло в металлическую ванну.

«Не надо трогать, — подумал он. — Не надо!»

Но тут же схватился обеими руками за край савана и резко дернул вниз.