Пауль Локамп - Охотник на ведьм
— Краски у меня точно нет, — улыбнулся я.
— Но и в поле сидеть — тоже не дело, — нахмурился он. — Я начальству уже говорил, что надо указатель сделать. А то вы уже не первый, кто в этот овраг бегает.
— Как не первый? — деланно удивился я.
— Да вчера, понимаете ли, напарник рассказывал. Сидел он на дежурстве и решил обход сделать. Положено у нас так — каждый час территорию проверять. Идет он по тропинке и слышит, будто кто-то стучит. Скажу по секрету, он вообще малость глуховат, думал, что послышалось. Потом видит — рядом с оврагом люди стоят. Он пока обратно в дом вернулся, за фонариком и рацией, пока сюда дошел, люди и ушли. Чего им ждать? Сделали свое дело и уехали.
— А стучать-то зачем? — спросил я.
— Может, ему и показалось, кто знает. У нас на объекте ничего не сломано, проверяли. Но людей, говорит, видел.
— Ладно, поеду, пожалуй. Вы уж извините, что потревожил. До свидания.
— Да я понимаю, — охранник отмахнулся, — дело житейское. Удачной дороги.
Люди. Как кричал актер Фарада в одном из фильмов: «люди, здесь были люди». И эти люди видели схему ученого из Праги. Ватикан? Да ну, бред какой. Если им надо провести какие-нибудь исследования в этой области, то стоило бы только слово сказать — вся Литва бы по стойке смирно стояла. Значит, еще кто-то. Но кто? И главное, зачем?
Ладно, к черту мысли! Меня ждала встреча, самая дорогая, которую только можно представить. Я и правда соскучился без Наташки. Очень. А завтра Рождество. Пусть католическое — отпразднуем все праздники подряд. И католическое, и Новый год, и Старый Новый год, и русское Рождество. И все последующие, сколько бы их ни было в жизни. Только бы вместе. Не хочу, чтобы было иначе. Так просто не должно быть.
XV
— А ты не боишься, — спросила меня Наталья, — что тебя могут посадить?
— Пока ты рядом — нет, не боюсь, — улыбнулся я.
— Я буду рядом, — тихо сказала она и, обняв меня за шею, прижалась ко мне. — Только я все равно боюсь. Много думала про твое обвинение. Может, это как-то деньгами можно решить? Продадим квартиру, например.
— Чью квартиру? — не понял я.
— Мою, конечно. Может, получится как-то откупиться от них…
— Нет, не надо. Все будет хорошо. Пока ты рядом, мне ничего не страшно.
— Буду рядом, — повторила она, — даже если осудят — буду.
Немного найдется людей, которым я доверяю. Еще меньше тех, кому я верю. А вот ей поверил. Безоговорочно. Сразу и навсегда. В сумраке спальни, освещаемой лунным светом, ее волосы отливали бронзой. Словно маленькое солнце устроилось на моей груди, отогревая душу, отдавая тепло и нежность. Мерно тикали часы; осторожно, словно боясь потревожить, отмечали минуты счастья…
— Когда я была маленькой, — тихо сказала она, — часто мечтала о том, что буду жить в маленьком уютном доме, и у меня будет много детей. Потом я выросла, но в душе эта детская мечта осталась.
— Ты и сейчас маленькая девочка.
— Изредка мне хочется вспомнить это чувство. Чтобы о многом забыть и больше никогда не вспоминать. Но я слишком часто вижу боль.
— Это мир, — я гладил ее по голове, — здесь всегда было много боли. Ты все пропускаешь через свою душу, а так делать нельзя.
— Знаю, — прошептала она, — но это не помогает. Каждый раз, когда я вижу страдающих людей, мне хочется извиниться перед ними. Ведь мы не всегда можем помочь. От этого еще больнее. Когда я была на резидентуре, у нас в отделении лежал один больной. Он умирал от рака, но пытался шутить. Боли были страшные, и ничего, ничего нельзя было сделать! Даже морфий не помогал. Это было страшно…
Я почувствовал, как на мою грудь упала слеза. Господи, маленькая моя, сколько еще раз тебе придется увидеть такое! И смерть, и боль… И ты ничем не сможешь помочь…
— Но ты же врач, — я уговаривал ее, словно маленького ребенка. — Лечить, несмотря ни на что — твоя обязанность. Сама прекрасно понимаешь, что изредка боль приносит облегчение. Если болит — значит, человек еще жив.
— Я знаю, но все равно тяжело.
— Не плачь, маленькая моя. Все будет хорошо.
— Будет?
— Обязательно будет.
— Обещаешь?
— Да…
Сквозь сон я услышал, как внизу хлопнула дверь и кто-то вышел во двор. Раздался лай Бакса, захлопали крылья и послышался недовольный вороний крик. Птиц, шельмец эдакий, гоняет! Неужели уже утро? Дьявольщина, заснули только на рассвете! Дайте поспать хотя бы час… Я обнял спящую Наталью, зарылся лицом в ее волосы и собрался уснуть. Сладко и безмятежно.
Увы, как это часто бывает, если уж перебили сон — то все. В голове начинают кружиться разные мысли, дела и заботы. Я аккуратно, чтобы не разбудить, высвободил руку, на которой спала Наташка, и, сполоснувшись под душем, спустился вниз. На кухне за столом сидел О`Фаррел и энергично махал вилкой. Увидев меня, он ухмыльнулся и придвинул мне чашку кофе. Смотри ты мне, какой бодрый, а вчера еле до комнаты добрался. Усевшись напротив него, я сделал несколько глотков и высказал предположение.
— Базиль, мне кажется, ты не ирландец, а русский. Ты бы прояснил свои корни, на всякий случай! С таким аппетитом пить, а на утро с не меньшим аппетитом завтракать могут только настоящие русские люди. Я думал, что после вчерашнего ты будешь до обеда отсыпаться.
— А сколько я вчера выпил? — поинтересовался он, расправляясь с омлетом.
— Около полулитра выкушать изволили, никак не меньше. Причем в хорошем темпе.
— Нормально, — Базиль махнул вилкой, — зато хорошо выспался. — Он посмотрел на мою помятую физиономию и усмехнулся: — В отличие от некоторых, которые до самого утра раскачивали дом. Кстати, со звукоизоляцией тебя строители обманули. И еще мне показалось, что ночью кого-то истязали. Не убивали, но мучили изрядно. Господи, — он притворно возвел глаза к небу, — куда я попал? Не дом Охотника, а оплот святой инквизиции какой-то. Ты случайно не знаешь, что это было?
— Про дом — нет, не знаю. Даже представить себе не могу. Тебе грешным делом не приснилось? Знаешь, как это бывает…
— Может, и так, — он покачал головой. — Кстати, спасибо за чай. Что ты в него добавил? Имбирь, лимон и что еще?
— Тридцать граммов коньяку, — кивнул я и покосился на его тарелку. У меня начал просыпаться зверский аппетит. — Омлет с шампиньонами и ветчиной?
— Вижу твой голодный взгляд. Сейчас съем и приготовлю еще одну порцию. Слушай, Алекс, а как ты жил, если готовить не умеешь? — спросил Базиль.
— Умею, — ответил я, — могу сварить картошку и пожарить мясо. Салат настругать могу.
— Видел я твои салаты, — отмахнулся он, — помидоры с огурцами, разрубленные на четыре части. А что будет на завтрак Натали?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});