Энн Бишоп - Дочь крови

— Ты же здесь главный.

— Мне, бесспорно, очень льстит, что хоть кто-то так считает.

— Ах вот оно что. — Андульвар снова наполнил свой бокал и простеньким заклинанием подогрел кровавое вино. — Ты по-прежнему злишься на нее из-за Терсы?

Сэйтан пристально рассматривал свой серебряный кубок.

— Злюсь? Нет. — Он откинул голову на спинку кресла. — Но, Огни Ада, Андульвар, пытаться идти с ней в ногу, когда Джанелль делает такие огромные скачки… не говоря уже о чистой силе, которой она наделена и которая требуется для выполнения некоторых ее планов… Честно, я хочу, чтобы у нее было детство. Я хочу, чтобы она делала все те многочисленные глупости, которыми обычно заняты юные девушки. Я хочу, чтобы она успела побыть юной и беззаботной…

— У нее никогда не было и не будет нормального детства, Са-Дьябло. Эта малышка знает нас, килдру дьятэ, Джеффри и Дрейку — и Лорна, где бы он ни был и что бы собой ни представлял сейчас. Она видела больше Кэйлеера, чем кто-либо другой за много тысяч лет. Как ты можешь надеяться, что у Джанелль будет нормальное детство?

— Как раз это нормально, Андульвар, — устало возразил Сэйтан, проигнорировав несогласное фырканье. — Скажи, а ты сам жалеешь, что познакомился с ней? И не надо так хмуриться; я прекрасно знаю ответ. — Повелитель наклонился вперед, сложив руки перед собой на столе. — Я веду вот к чему. Ребенок играет с единорогами в Шевалле. Ребенок ходит в гости к друзьям в Шелте, Фильяне, Гласии, Дхаро, Нархаве, Деа аль Мон — и даже в Аду, и Тьма знает, где еще. Я слушал ее рассказы — такие невинные и в то же время щекочущие нервы, о приключениях молодых, сильных ведьм, которые растут и обучаются Ремеслу. Не важно, куда она отправляется и где она совершает все свои маленькие подвиги. Джанелль все равно остается ребенком.

— Ну, так в чем проблема?

— Единственное место, о котором она никогда не упоминает, единственное место, которое не вписывается в ее приключения, — это Белдон Мор. Джанелль никогда ничего не рассказывает о своей семье.

Андульвар обдумал услышанное.

— Са-Дьябло, ты и без того ревнуешь ее к ним. Неужели ты и в самом деле хочешь узнать, что люди, у которых на нее есть все права, обожают ее не меньше тебя? Станет ли ребенок, настолько чувствительный к малейшему проявлению эмоций окружающими людьми, рассказывать тебе об этом?

— Ревную? — гневно прошипел Сэйтан. — Ты думаешь, это ревность заставляет меня жалеть, что я не могу разорвать их на части?!

Андульвар посмотрел в глаза своему другу и осторожно ответил:

— Честно говоря, да.

Сэйтан резким движением отодвинулся от стола и приподнялся в кресле, но передумал.

— Это не ревность, — сквозь стиснутые зубы признался он, прикрыв глаза. — Это страх. Я не могу не думать о том, что происходит, когда Джанелль уходит отсюда. Я не могу не гадать, почему она просит меня обучить ее тем или иным вещам, не понимаю, зачем ребенку вообще может понадобиться сделать нечто подобное. Почему иногда я слышу отчаяние в ее голосе или, того хуже, холодный гнев? — Он взглянул на Андульвара. — Мы оба пережили суровое детство и остались верны Крови, потому что мы то, что мы есть, часть ее. Но Джанелль… Андульвар, через несколько коротких лет она принесет Жертву, и, когда это случится, мы не сможем повлиять на нее. Если она чувствует себя изолированной от нас… Неужели ты действительно хочешь увидеть Джанелль в ореоле темной силы, правящей всеми Королевствами, начиная от Искаженного?

— Нет, — тихо отозвался Андульвар. Его голос едва заметно дрожал. — Нет, я определенно не хотел бы увидеть эту несносную девчонку в Искаженном Королевстве.

— Тогда…

В этот миг в дверь тихо постучали. Сэйтан и Андульвар обменялись понимающими взглядами. Эйрианец нахмурился, лицо Повелителя стало совершенно бесстрастным.

— Войдите.

Оба мужчины напряглись, когда Джанелль вошла в комнату. То, как она выпрямилась, послужило само по себе достаточным предупреждением.

— Повелитель, — произнесла она, царственно кивнув Сэйтану. — Князь Яслана.

— Что-то ты сегодня слишком официальна, несносная девчонка, — добродушно проворчал Андульвар.

Сэйтан сжал губы, ощутив благодарность, смешанную с беспокойством. Хорошо, что эйрианец попытался подтолкнуть ее к откровенному разговору. А вот молчание Джанелль изрядно насторожило Повелителя.

Она повернулась к Сэйтану. Взгляд сапфировых глаз пригвоздил его к креслу.

— Повелитель, я хочу задать вопрос и не желаю слышать в ответ, что я слишком молода, чтобы знать это.

Сэйтан почувствовал, как замер Андульвар, концентрируя всю свою силу — на всякий случай.

— Каков ваш вопрос, Леди?

— Что означает, если кого-то советуют обрить?

Андульвар с трудом подавил удивленный возглас. У Сэйтана появилось ощущение, что он падает в бездну. Облизнув губы, Повелитель спокойно ответил:

— Это означает, что нужно удалить мужские половые органы.

На краткий миг комната превратилась в облако, пронизываемое яростными молниями. Сэйтан не отрывал взгляда от глаз Джанелль, боясь пропустить то, что он может прочесть в них.

Ему стало плохо.

После вспышки гнева он увидел, что она прикидывает, взвешивает что-то и принимает решение. Несмотря на то что Сэйтан уже понял, что девушка скажет сейчас, он страшился услышать это.

— Научи меня.

— Погоди-ка минутку, девчонка!

Джанелль подняла руку. Даже Князь демонов не посмел противиться этому приказу замолчать.

— Повелитель?

Должно быть, именно так себя чувствует пустая оболочка, лишенная души.

— Есть два способа, — отрывисто, напряженно произнес Сэйтан. — Самый легкий требует умения обращаться с ножом, однако для него необходим физический контакт. Второй способ более тонкий, зато требует досконального знания мужской анатомии, иначе эффективность снижается. Какой бы вы предпочли изучить?

— Оба.

Сэйтан отвел взгляд:

— Могу я получить отсрочку до завтра, чтобы подготовиться?

Джанелль кивнула:

— Повелитель, Князь Яслана.

Они наблюдали за ней до тех пор, пока Джанелль не закрыла за собой дверь. Еще долго мужчины молчали, избегая смотреть друг другу в глаза.

Наконец Андульвар напряженно, отрывисто произнес:

— Ты и впрямь собираешься сделать это, не так ли?

Сэйтан откинулся на спинку стула и зажмурился, потирая виски в тщетной надежде облегчить жгучую боль.

— Да.

— Ты спятил! — взорвался Андульвар, вскочив с кресла. — Сэйтан, ей всего лишь двенадцать лет! Как она может понять, что такое для мужчины — быть обритым?!