Лорел Гамильтон - Голубая луна

Я таращилась на него сквозь темноту комнаты.

— Моя госпожа правила мной веками с помощью страха и секса. Ты заслуживаешь, чтобы тебе сказали правду. Всю правду.

Я отодвинулась от него и повернулась спиной. Да, все сходилось. Жан-Клод дышал сексом, как от других исходит запах одеколона. И понятно, почему его главное дело — стриптиз-клуб. Там полно сексуальной энергии, которой можно питаться. А что это меняет?

Я не знала. Просто не знала.

Я прижалась лбом к оконному стеклу. Медленно колыхались занавески на ночном ветерке.

— А Ричард знает, что Жан-Клод в каком-то смысле инкуб?

— Не думаю, — ответил Дамиан.

Ветер дохнул силой; я почти учуяла ее, как запах озона. От нее у меня волосы на шее поднялись дыбом. Это был не вампир и не оборотень, и я узнала, что это: некромантия. Кто-то очень неподалеку использовал силу, очень похожую на мою.

Я повернулась к Дамиану:

— Слуга-человек Колина — она тоже некромант?

Он пожал плечами:

— Не знаю.

— Черт!

Я потянулась силой наружу, ища Ашера. Сила коснулась его и была отброшена назад, вон, прочь. Я бросилась к двери.

Дамиан кинулся за мной, спрашивая на ходу:

— Что? Что случилось?

Браунинг уже был у меня в руке, когда я выбежала во двор. Дамиан увидел их раньше меня и показал рукой. Слуга Колина стояла на опушке, почти скрытая тенью деревьев. Ашер от нее в нескольких ярдах — на коленях.

Я стала стрелять еще на бегу. Пули прошли мимо, но вывели женщину из сосредоточения, и я снова ощутила Ашера. Жизнь вытягивали из него, как рыбу на спиннинге. Я ощутила, как кровь стучится ему в кожу, пульсируя, сердце прыгает в груди, как зверек в клетке, пытаясь высвободиться, и к ней рвалось его сердце, будто она могла вытащить его из груди на расстоянии.

Я заставила себя остановиться и начала смотреть вдоль руки, и тут ощутила над собой движение. Я подняла глаза. Бледное лицо Барнаби пикировало на меня хищной птицей, и тут Дамиан взмыл ему навстречу, и они покатились по небу, сцепившись в борьбе.

Отсюда мне уже было видно лицо Ашера. У него кровь текла отовсюду: из ушей, из носа, изо рта. Лицо превратилось в кровавую маску, одежда пропиталась кровью. Он упал на четвереньки.

Я выстрелила в эту женщину — дважды, в грудь. Она медленно опустилась на колени, удивленно глядя на меня. И я услышала ее слова:

— Нам не разрешается убивать слуг друг друга.

— Если бы Колин не знал, что я могу тебя убить, он бы пришел сам.

Здесь она почему-то улыбнулась и сказала:

— Надеюсь, что он умрет со мной. — И свалилась на траву лицом вниз. Даже при лунном свете видны были выходные отверстия, зияющие, как пасти.

Ашер так и стоял на четвереньках, и кровь капала у него изо рта. Я склонилась рядом, тронула его за плечо.

— Ашер, Ашер, ты меня слышишь?

— Я думал, это ты, — сказал он голосом, хриплым от субстанций, которых никогда не бывает в живом горле. — Я думал, это ты меня зовешь.

Он харкнул кровью на траву.

Я поглядела в небо и не увидела и следа Дамиана и Барнаби. Я стала орать и звать на помощь, и никто мне не ответил.

Тогда я обняла Ашера, и он свалился ко мне на колени. Я держала его на руках, насколько он там помещался. Чтобы его слышать, мне пришлось наклониться к самому его рту.

— Я думал, ты меня зовешь в ночь на свидание. Правда, смешно?

И он закашлялся так, что мне стало трудно его держать. Изо рта полилась кровь и какая-то гуща. Я держала его, а он выхаркивал на траву свою жизнь, и я крикнула:

— Дамиан!

Донесся чей-то дальний крик, но и все.

— Ашер, не умирай, прошу тебя, не умирай!

Он снова закашлялся, и изо рта его вылетел темный сгусток. Кровь текла почти непрерывным ручьем. Я дотронулась до него, и он был холодный на ощупь.

— Если ты попьешь из кого-нибудь из наших оборотней, тебя это спасет?

— Если быстро, то да.

Голос его был тихим и хриплым.

Я тронула его лоб и отняла руку в холодной испарине.

— Тебе очень больно?

Он будто не слышал, говоря очень тихо:

— Знай, Анита, что когда я увидел себя твоими глазами, это исцелило мое сердце.

У меня горло перехватило слезами:

— Ашер, не надо!

Из его глаза выкатилась капля чистой крови.

— Будь счастлива со своими двумя любимыми. Не совершай той ошибки, что мы с Жан-Клодом сделали столько лет назад. — Он окровавленной рукой дотронулся до моего лица. — Будь счастлива в их объятиях, ma cherie.

Глаза его затрепетали. Если он упадет в обморок, мы можем его потерять. И только стрекот цикад и шум ветра, никого больше. Куда все, к черту, подевались?

— Ашер, не отключайся!

Глаза его снова задрожали, открываясь, но перед ними явно все расплывалось. Сердце его замешкалось, пропустило удар. Он мог бы жить и без сердцебиения, но я знала, что на этот раз, когда остановится сердце, все кончится. Он умирал. Никки слишком изломала его изнутри, чтобы он мог исцелиться.

Я подняла правую руку к его губам:

— Возьми мою кровь.

— Пить из тебя — это значит дать тебе над собой власть. Я не хочу быть твоим рабом даже больше, чем был до сих пор.

Я уже плакала, и слезы жгли меня.

— Не дай Колину тебя убить! Прошу тебя, не дай. — Я прижала его к себе и зашептала: — Не покидай нас, Ашер. — Это была мысль Жан-Клода за много миль отсюда, его страх потерять Ашера. — Не покидай нас, хотя бы сейчас, хотя бы сейчас, когда мы вновь тебя обрели. Tu es beau, mon amour. Tu me fais craquer.

Он улыбнулся по-настоящему:

— Значит, я разбиваю тебе сердце?

Я стала целовать его щеку, его лицо, и плакала, роняя жаркие слезы на грубые рубцы.

— Je t'embrasse partout. Je t'embrasse partout. Я тебя целую с ног до головы, mon amour.

Он посмотрел на меня:

— Je te bois des yeux.

— Да не пей ты меня глазами, черт побери, пей ртом!

Я зубами сорвала с руки бинты и прижала голую холодную кожу к его губам.

— Je t'adore, — прошептал он, и клыки вонзились мне в запястье. Губы сомкнулись на коже, горло судорожно дернулось, глотая. Я глянула в эти бледные глаза, и что-то у меня в голове разошлось как занавес, упал какой-то экран. На миг это была непрерывная боль, почти тошнотворная, потом осталось лишь расходящееся тепло. Даже не было времени испугаться. Ашер накатился на мое сознание как теплая океанская волна, приятная, ласкающая. Он хлынул поверх меня колющим кожу, захватывающим дыхание приливом, и отхлынул, оставив меня влажную, ловящую ртом воздух. Потом Ашер нагнулся надо мной и бережно положил на траву.

Я лежала, глядя в никуда, отдавшись ощущениям своего тела. Никогда я не позволяла ни одному вампиру так с собой поступать, никогда не давала похитить мой разум одновременно с кровью. Я даже не знала, что Ашер может это сделать. Сделать со мной.

Он поцеловал меня в лоб.