Мэтью Льюис - Монах

— Что я делаю? — вскричал он и с отчаянным видом обернулся к бесу. — Покинь меня! Отыди! Я не подпишу!

— Глупец! — воскликнул обманувшийся демон, бросая на монаха такие свирепые взгляды, что они исполнили его душу жутью. — Иль ты вздумал шутить со мною? Так иди же! Вопи в агонии, погибни в муках и узнай тогда пределы милосердия Предвечного! Но поберегись снова шутить со мной! И не зови меня, пока не решишь подписать. Осмелься вызвать меня напрасно второй раз, и эти когти разорвут тебя на тысячу кусков! Отвечай: ты подпишешь пергамент?

— Нет! Отыди! Оставь меня!

Тотчас последовал устрашающий раскат грома, вновь земля сотряслась, темницу огласили пронзительные вопли, и демон исчез с кощунственными проклятиями.

Первые минуты монах ликовал, что сумел противостоять хитростям Искусителя и восторжествовал над врагом рода человеческого. Однако с приближением часа казни прежние страхи завладели его сердцем. Казалось, недолгое их исчезновение придало им новую силу. Чем ближе становилось роковое мгновение, тем больше боялся он предстать перед Престолом Божьим. Он содрогался при мысли о том, как скоро будет низринут в вечность, как скоро встретит взор Творца, перед которым столь жестоко провинился. Удар колокола возвестил полночь. По этому сигналу его должны были отвести на костер. Аббат слушал, как замирают отголоски первого удара, и кровь перестала струиться в его жилах. Каждый последующий удар возвещал ему смерть и муки. Он уже видел, как в темницу к нему входят стражники, и при последнем ударе в отчаянии схватил магическую книгу. Он открыл ее, спешно перелистал до седьмой страницы и, словно опасаясь оставить себе миг на размышления, торопливо прочел роковые строки. Вновь среди молний грома и серных паров перед ним предстал Люцифер.

— Ты призвал меня снова, — сказал бес. — Такты образумился? Ты согласен принять мои условия? Они тебе известны. Отрекись от своего права на вечное спасение, отдай мне свою душу, и я тотчас унесу тебя из этой темницы. Пока еще есть время. Решайся, или будет поздно. Ты подпишешь?

— Я должен… Судьба вынуждает меня! Я принимаю твои условия!

— Так подпиши! — ответил демон торжествующим тоном.

Договор и окровавленное перо лежали на столе. Амбросио приблизился к столу, приготовился начертать свое имя, но заколебался.

— Чу! — воскликнул Искуситель. — Они идут. Торопись! Подпиши, и я унесу тебя отсюда во мгновение ока.

Действительно приближались шаги стражников, назначенных отвести Амбросио на костер. Звук этот укрепил монаха в его намерении.

— Что означает этот договор? — спросил он.

— Отдает твою душу мне навеки и безусловно.

— Что я получу взамен?

— Мое покровительство и освобождение из этой темницы. Подпиши, и я тотчас унесу тебя.

Амбросио взял перо. Он поднес его к пергаменту. И вновь мужество изменило ему. Сердце его пронзил ужас, и он опять бросил перо на стол.

— Детские страхи и слабость! — злобно вскричал бес. — Довольно глупостей! Подпиши сей же миг, или станешь жертвой моего гнева!

В эту секунду послышался скрип отодвигаемого засова внешней двери. Узник услышал лязг упавшей цепи. Загремел большой засов. Вот-вот должны были войти стражники. Доведенный до исступления неотвратимой опасностью, трепеща от близости смерти, не видя иного спасения, злополучный монах подчинился. Он поставил свою подпись на роковом договоре и поспешно отдал его злому духу, чьи глаза, когда он получил эту купчую, загорелись злорадным торжеством.

— Возьми! — сказал богоотступник. — И спаси меня. Унеси отсюда.

— Погоди! Ты по доброй воле и навсегда отрекаешься от своего Создателя и Его Сына?

— Да! Да!

— Ты отдаешь мне свою душу навсегда?

— Навсегда!

— Без задних мыслей и уловок? Без будущих призывов к Божественному милосердию?

Последняя цепь упала с дверей темницы. В замке заскрипел ключ. Уже заскрежетали ржавые дверные петли.

— Я твой навсегда и непреложно! — возопил монах, обезумев от страха. — Я отказываюсь от всех надежд на вечное спасение! Я признаю только твою власть! О! Они уже здесь! Не медли! Унеси меня.

Пока он говорил, дверь начала отворяться. Во мгновение ока демон схватил Амбросио за плечо, развернул огромные крылья и вместе с ним взмыл в воздух. Свод разошелся и снова сомкнулся, едва они вылетели из темницы.

Исчезновение узника ввергло тюремщика в полную растерянность. Хотя ни он, ни стражники не видели, как монах покинул узилище, запах серы, разлившийся вокруг, объяснил им, кем он был освобожден. Они поспешили доложить об этом великому инквизитору. История о том, как дьявол унес чернокнижника, вскоре стала известна всему Мадриду, и несколько дней вся столица только об этом и говорила. Но постепенно о ней забыли: другие важные или странные события привлекли всеобщее внимание своей новизной, и Амбросио вскоре был забыт так, словно он никогда не существовал. Монах же, поддерживаемый своим адским вожатым, пронесся по воздуху с быстротой стрелы и через несколько секунд был опущен на край обрыва, самого крутого в Сьерра-Морене.

Хотя от инквизиции он спасся, Амбросио пока еще не ощутил никакой радости из-за своего освобождения. Мысли его занимал роковой контракт, а сцены, главным актером в которых он был, оставили после себя такие воспоминания, что в сердце у него царили анархия и смятение. Никак не мог вернуть ему столь необходимого спокойствия и пейзаж, который позволяла рассмотреть плывшая среди туч полная луна. Хаос в его сердце еще усилился из-за дикости этого пейзажа. Он видел только мрачные пещеры и отвесные скалы, которые громоздились друг над другом, разрывая пролетающие тучи, да редкие купы деревьев, среди искривленных сучьев которых хрипло вздыхал и стонал ночной ветер; он слышал только пронзительные крики горных орлов, гнездящихся на этих пустынных высотах, да оглушительный рев потоков, низвергающихся с утесов, вздувшись после недавних дождей, и тихий плеск темного ленивого ручья, что, поблескивая в лунных лучах, омывал подножие обрыва. Аббат бросал вокруг себя взоры, полные ужаса. Его адский вожатый стоял рядом с ним и глядел на него со злорадством и презрением.

— Куда ты принес меня? — наконец спросил монах глухим, дрожащим голосом. — Почему я стою в этом жутком месте? Унеси меня отсюда немедленно! Отнеси к Матильде!

Бес не ответил, но продолжал молча смотреть на него. Амбросио не выдержал взгляда демона и отвел глаза, и тогда тот заговорил:

— Он в моей власти! Образец благочестия! Безупречнейший человек! Смертный, жалкими своими добродетелями мнивший сравниться с ангелами. Он мой! Необратимо, вечно мой! Товарищи моих мук! Обитатели Ада! Как приятен будет вам мой подарок!