Мария Туманова - Райское место

Более уверенные в себе медэксперты констатировали смерть Джейка Риденса от множественных огнестрельных ранений и сняли отпечатки пальцев с трупа нападавшего, а детективы, связавшись с компьютерной базой данных ФБР, установили, что им являлся Лоренс Джозеф О'Доннел, второй лейтенант ВВС, пропавший без вести вместе с группой сослуживцев примерно шестнадцать лет назад. Журналисты приняли охотничью стойку, но тут на помощь моим адвокатам пришло несколько влиятельных официальных лиц, заинтересованных в том, чтобы историю о пропавших военных не муссировали на слуху у народа.

Рваные раны на теле О'Доннела слегка отличались от обычных человеческих укусов, но медэкспертам не удалось найти ни единой шерстинки, а в ранах они обнаружили слюну Джейка — и никакой больше, так что вопрос о животном, которое мы тайком могли протащить в номер, отпал сам собой. И так как следствие вели нормальные люди, слово «мутация» никому на ум не пришло. Остались только домыслы копов о том, насколько надо было парню озвереть, чтобы загрызть противника насмерть, но домыслы, как известно, к рассмотрению в суде не принимаются.

А я, естественно, понятия не имел, кем был убийца. Никогда раньше с ним не встречался. Он, вероятно, явился ограбить наш номер и действовал не один, потому что дорожные сумки с нашими вещами пропали вместе с машиной Джейка.

Я обрадовался до чертиков, когда вспомнил, что мирным путешественникам положено везти с собой личные вещи, и заговорил об этом, не дожидаясь каверзных вопросов.

— Какая машина была у мистера Риденса? — спросил детектив.

— Голубой «Шевроле-Блейзер» с калифорнийскими номерами. К 485 JXN.

Он кивнул.

— Все верно. Вчера эту машину обнаружили брошенной неподалеку от Мэлстоуна, примерно в шестидесяти милях отсюда. Видимо, подельник убийцы пересел там в другой автомобиль или дальше понес сумки в руках. Они были очень большими?

— Нет.

Лиз оказалась сильнее и умнее, чем я предполагал. Не стала кидаться за помощью в непосредственной близости от деревни, где чуть не погибла, правильно рассудив, что это может оказаться опасным. Надо полагать, она остановила попутку или прошлась до города пешком, а там наскребла по карманам денег на автобусный билет до Висконсина, так что они с девочкой уже дома. Я не хотел думать, что Ларри подарил нам сутки свободы, потому что потратил это время на разборки с Лиз.

— Наши люди исследуют машину, после чего она будет в вашем распоряжении, — сказал детектив. — А тело Риденса можете забрать уже сейчас. Похороны будут в Калифорнии?

— Да, — ответил я. — И… Этот мальчик, Энсон… Он спас мне жизнь, и я хочу забрать его в Лос-Анджелес.

«Хочу» превратилось в «могу» благодаря все тем же адвокатам и финансовой поддержке Терри Прескотта. Он обеспечил транспортировку больного, забронировал для Делберта место в хорошей частной клинике и решил все проблемы, связанные с доставкой в Лос-Анджелес тела Джейка.

— Учти, Уолт, я сделал все это не за твои красивые глаза, — заявил он, когда мы сели в самолет на Эл-Эй. — Блудный сын получает кус упитанного тельца, чтобы завтра же отправиться пасти стадо, и ты не исключение. Закончил книгу? Значит, будешь сидеть над ней днем и ночью, но уложишься в срок, назначенный издателем. Без возражений. А теперь признавайся, чем занимался все это время.

Кресла рядом были пустыми, наши адвокаты просматривали какие-то документы в другом конце салона, и стюардессы мимо не шныряли. Но пусть подслушивание исключалось, признаться начистоту я не мог. Может, позже, но сейчас — нет. Поэтому состроил неловкую улыбку и ответил:

— Писал.

— Давай сюда рукопись.

Его вытянутая рука могла бы послужить эмблемой Великого Сообщества Литературных Агентов. Оставить ее пустой не посмел бы ни один писатель, намеренный еще когда-нибудь издать хотя бы детский стишок. Выход у меня был только один. Окончательно плюнув на порядочность, я полез в свою новехонькую сумку и вложил в грозную длань Терри рукопись Делберта.

Его брови дернулись друг к другу, а подбородок заметно затвердел. В применении к моему нраву такая степень гнева характеризовалась бы криком и швырянием вещами.

— Как это понимать? — поинтересовался Терри. — Что это за вид?

— Извини. Если подождешь несколько дней, я перепечатаю.

Не могу точно сказать, насколько жалким я выглядел в эту минуту, но, видно, и черти-кочегары смилостивились бы и затушили огонь под котлом. Лицевые мускулы Терри расслабились.

— Хорошо, — сказал он. — Не буду делать скоропалительных выводов. Я отдам эту рукопись на перепечатку за свой счет. Но если это пустышка, Уолт… — Суди сам.

Я не торопил Терри с оценкой. Занимался похоронами Джейка, объяснялся с его родителями и еще дольше — с собственными, но и тем и другим могла бы дать фору Энни. При нашей первой встрече она то выражала сочувствие, то злилась, поворачивая флюгер с интервалом примерно в пять минут. Твердила, что понимает, как мне сейчас тяжело, но не поняла, почему я попросил больше не приходить. Я не стал объяснять. Это было бы действительно тяжело и, что еще хуже — долго, а мне в тот день еще надо было успеть в клинику навестить Делберта.

Наблюдающий его врач сказал мне, что я не единственный, кто каждый день приходит посидеть возле коматозника. «Со временем у вас исчезнет эта потребность, — добавил он. — И общаться мы будем в основном по телефону». Думал так утешить, что ли?

Я ему не поверил. Не стал ходить к психоаналитику, как мне советовали все знакомые. Снова боролся с кошмарными снами. Помня о долге блудного сына, наспех заканчивал брошенную было книгу. Начал новую. Поставил на полку над своим рабочим столом томик Сэлинджера, исписанный фантастичными идеями Джейка. И, договорившись с его родителями, что похороны состоятся в Лос-Анджелесе, а не во Фриско, вымолил у них позволение поставить Джейку памятник за свой счет — такой, как он сам бы хотел.

Это не стандартная мраморная плита. Вы уже догадались, как он выглядит? Говорите… Верно. Большой валун неправильной формы, на котором нет — и никогда не будет, пока я жив, я об этом позабочусь — ни единого стебля мха. И на нем под именем Джейка выбита фраза из фильма «Аутсайдер», который я посмотрел, взяв в прокате видеокассету. Мне даже не пришлось дважды пересматривать этот вестерн: слова, о которых говорил Делберт, я узнал, едва они прозвучали. Обрадоваться, как обещал Дэл, не обрадовался, но, знаете, честно — стало немного полегче.

А потом очередное утро началось со звонка Терри, который без вступления спросил:

— Уолт, скажи честно, кто написал эту книгу? — Я еще не настолько отупел, чтобы переспрашивать, какую именно.