Стивен Кинг - Стивен Кинг идёт в кино (сборник)

Полагаю, теперь вы можете понять, почему Энди скверно чувствовал себя после того, как Томми рассказал эту историю, почему волновался и хотел срочно видеть коменданта. Элвуд Блейч был осужден на шестилетний срок, когда Томми сидел с ним в камере. И теперь, в 1963-м, он мог быть уже на свободе… Или же собирался выйти на свободу. Вот что волновало Энди: с одной стороны, весьма вероятно, что Блейч все еще в камере, а с другой стороны, не менее вероятно, что он уже освобожден. И ищи теперь ветра в поле.

Конечно, в рассказе Томми встречались неувязки, но разве их нет в реальной жизни? Блейч упоминал о юристе, а Энди был банкиром, но необразованный человек легко может перепутать эти две профессии. Не забывайте, что прошло двенадцать лет с тех пор, как Блейч читал заголовки газет, кричащих о деле Энди. Могут показаться странными его слова, что он полез за деньгами и действительно нашел тысячу долларов, а полиция не обнаружила никаких следов грабежа. На этот счет могу выдвинуть несколько предположений. Во-первых, если хозяин имущества мертв, вы ни за что не выясните, что у него пропало, если кто-нибудь другой вам об этом не скажет. Во-вторых, кто сказал, что Блейч не солгал насчет этих денег? Возможно, он просто не хотел признаваться в том, что ни за что убил людей. В-третьих, следы взлома и грабежа могли наличествовать, а полиция их проглядела: копы бывают на редкость дубоголовыми. Или даже, обнаружив эти следы, о них могли не упоминать, чтобы не разрушать версию прокурора. Прокурор, как уже упоминалось, шел на повышение, а привлечь внимание центральных органов к такому заурядному процессу, как кража, было бы сложнее.

Из этих трех версий лично я склоняюсь ко второй. Видал я таких Элвудов за свою долгую жизнь в Шоушенке. Такого рода малые хотят, чтобы вы думали, будто на каждом своем деле они наваривали миллионы и не стали бы стараться за что-то меньшее, чем королевский бриллиант. Даже если в результате их поймали на десятидолларовой мелочевке, за которую и посадили.

Была в рассказе Томми одна деталь, которая убедила Энди без тени сомнения. Блейч не описывал внешность Квентина. Он назвал его «богатым хером» и упомянул, что парень был инструктором по гольфу. Когда-то давно Энди с женой выбирались в клуб пообедать, и случалось это пару раз в неделю на протяжении нескольких лет, а затем Энди частенько приходил туда напиться после того, как узнал все о Линде. При клубе была дискотека, и в 1947-м один из работавших там жокеев запомнился Энди. Он в точности соответствовал описанию Элвуда Блейча. Высокий крепкий мужчина, почти совсем лысый, с глубоко посаженными зелеными глазами. Он всегда смотрел так, будто оценивает вас взглядом. Он проработал там недолго, но Энди запомнил этого человека, поскольку тот обладал слишком примечательной внешностью.

Энди явился к Нортону в дождливый ветреный день, когда большие серые облака ползли по небу над серыми стенами, в день, когда с полей, лежащих вокруг тюрьмы, сходил последний снег, обнажая безжизненные пожелтевшие клочки прошлогодней травы.

У Нортона был солидных размеров кабинет в административном отделе тюрьмы, а прямо за его столом располагалась дверь, ведущая в комнату помощника коменданта. Помощник в тот день отсутствовал, а в его конторе находился один из заключенных, убогий прихрамывающий тип, имя которого я уже не припомню. Все звали его Честером. Ему было поручено поливать цветы в помещении и натирать полы. И у меня есть сильное подозрение, что земля в цветочных горшках в тот день осталась сухой, а все, что Честер в тот день натирал, — это собственное грязное ухо о замочную скважину.

Он услышал, как дверь, ведущая из коридора в кабинет коменданта, отворилась и захлопнулась, и Нортон сказал:

— Добрый день, Дюфресн, чем могу вам помочь?

— Видите ли, — начал Энди, и старина Честер признавался нам, что едва смог узнать его голос. — Видите ли, комендант, произошло нечто… Со мной случилось нечто такое, что я… я затрудняюсь, с чего и начать.

— Ну что ж, почему бы вам не начать сначала? — спросил Нортон своим елейным голоском, словно предназначенным для зачитывания псалмов. — Наверное, это будет лучше всего.

Энди так и поступил. Он напомнил Нортону подробности преступления, за которое попал в Шоушенк. Затем в точности пересказал всю историю, которую услышал от Томми Вильямса. Он назвал Томми, и возможно, вам это покажется не слишком мудрым в свете последующих событий, но что ему оставалось делать? Ведь иначе его история звучала бы и вовсе неправдоподобно.

Когда он закончил, Нортон некоторое время молчал. Я ясно вижу его, откинувшегося на спинку кресла под портретом губернатора Рида, висящим на стене: пальцы сплетены, губы сжаты, лоб собран в морщины, почетный значок на груди тускло поблескивает.

— Да, — наконец произнес комендант, — это одна из самых дурацких историй, которую я когда-либо слышал. И знаете, Дюфресн, что меня больше всего удивляет?

— Что, сэр?

— Что вы всему этому поверили.

— Сэр! Я не понимаю, что вы хотите этим сказать? — произнес Дюфресн, и Честер говорил потом, что едва мог узнать голос человека, тринадцать лет назад справившегося с Байроном Хедли. Сейчас Энди с трудом выговаривал слова, голос его дрожал.

— Что ж, — произнес Нортон, — для меня вполне очевидно, что этот молокосос Вильямс был вами совершенно очарован. Попал под ваше влияние, скажем прямо. Он услышал вашу горестную историю, и вполне естественно с его стороны было желание как бы… оправдать вас и приободрить. Вполне естественно. Он молод, не слишком рассудителен. Он никак не мог предвидеть, в какое состояние это вас приведет. Все, что я могу предложить…

— Разве я бы об этом не подумал? — перебил Энди. — Но я никогда не говорил Томми о том человеке, работавшем при клубе. Более того, никому не мог говорить, в этом просто не было необходимости. Но описание сокамерника Томми и того парня, которого я помню… они же идентичны!

— Прекрасно, но теперь вы склоняетесь к одностороннему восприятию действительности, — ответил Нортон. Фразочки типа «одностороннее восприятие действительности» в большом количестве усваиваются людьми, проходящими обучение, чтобы потом работать в исправительных учреждениях. И они применяют эти словечки к месту и не к месту.

— Но это не так, сэр.

— Это ваша точка зрения. Моя же принципиально иная. И учтите, у меня нет никаких фактов, кроме вашего слова, что такой человек действительно работал в клубе «Фэлмоуз-Хилл».

— Нет, сэр, не только, потому что…

— Подождите, — остановил его Нортон, голос его становился все громче и уверенней, — давайте посмотрим на дело с другой стороны. Предположим на секунду, просто предположим, не более, что действительно существовал человек по имени Элвуд Блоч.