Николай Шпыркович - Злачное место

— Ну чего стали, блин? — послышался злой свист. — Не видите — рука застряла, а они пялятся…

"Зомбак" протер глаза и спросил уже недоуменно:

— А это, чего вы на меня стволы навели? — Потом перевел взгляд на руку, вымазанную в кровь, и более обеспокоенным голосом спросил:

— А чего тут вообще было-то?

— Кусок! Так ты живой! — радостно заорал Банан, бросаясь к товарищу.

— А с чего мне зомбаком становиться? — удивился тот. Кусок неудачно дернулся и "приложился" рваной раной, оставшейся на месте правого уха к шершавой жердине. И взвыл от боли.

— …я!! А чего это у меня? Слышу чего-то хреново и в кровище весь…

— Так ты что: ничего не помнишь? — спросил Артем у него, роясь по карманам в поисках бинта.

— Не, помню, мы со Старым тут шли. Вы по той стороне. А где Старый? — Кусок недоуменно попробовал озирнуться по сторонам и снова зашипел от боли, ударившись раненым местом. По видимому, события, произошедшие в последние полчаса начисто выпали у него из памяти. Артем вообще-то слыхал, что бывает такое, после удара по башке. В сериалах, что бабы до Херни смотрели — постоянно такое было. Хорошо хоть, что он только последних полчаса забыл, а не все последние годы — а то попробуй расскажи ему про Херню, от самого начала.

— Башка трещит, — пожаловался тем временем Кусок. — Не, ну правда, что тут было? Да, и где мое ухо? — он осторожно ощупывал запекшийся сгусток крови на месте органа слуха.

— Тимур на тебя напал — не помнишь? А нас всех повязали… — Насколько возможно быстро Артем и Банан наперебой начали рассказывать Куску о произошедшем. Тот только ошалело мотал башкой:

— Не, ни хрена — как отрезало. Вот помню только, как Старый отсюда вышел, а потом раз — я лежу, а вы в меня целитесь.

Артем тем временем с тревогой увидел, что вокруг орбит Куска начали набрякать черные синяки, так что глаза его начали заплывать.

— Чего-то видеть плохо стал — пожаловался тот. — И, это: юшка какая-то из носа течет, — он мазнул рукой под носом и озадаченно посмотрел на палец, смоченный розоватой жидкостью.

— Вот что: ты лежи, не поднимайся. — Артем и Банан уложили здорового пулеметчика, положив ему под голову свернутую куртку Артема, сам же он со всех ног бросился назад, к команде. Вскоре возле лежащего Куска сгрудились все за исключением охранника Сергея, даже раненый Крысолов приковылял.

— Перелом основания черепа, — Старый озабоченно щупал голову Куска, смотрел на его зрачки. — Ушиб мозга и внутричерепное кровоизлияние — как минимум.

— Да, ладно, Старый, я пойду сейчас. Мне расхаживаться надо, я слышал

— Расхаживаться ему! — возмущенно дернулся Старый. — Тебе сейчас не то, что ходить — особо и шевелиться то нельзя! Давай его куда-нибудь ближе к жилью тащить, говори, куда лучше, — обратился он к Артему.

В качестве носилок они приспособили тележный борт, стоявший неподалеку. Хорошо, хоть Кусок в сознании был, сам на него перелез. Артем высказал это вслух, но Старый пожал плечами:

— Вот так ногу поставишь — он согнул лежащую ногу Куска в колене, — руку в сторону отводишь, вторую к ней приводишь, хоп! — он надавил на колено Куска, и громадное тело неожиданно легко повернулось набок. — Любого амбала можно так хоть куда перекатить. Его, кстати, и лучше на боку транспортировать — рвота, того и гляди начнется… Ай! — он едва успел увернуться от струи рвотных масс, фонтаном вылетевших изо рта Куска.

— Старый, я не нарочно, — слабо просвистел тот.

— Да ладно тебе, лежи, давай…

Для того, чтобы перенести очень не маленького даже Куска, потребовалось трое: Артем ухватился сзади, Варька и Старый спереди. Хреново то как! У кого рука у кого бочина. И, главное — со всей командой так — кто ранен, кто больной — просто гоп-команда инвалидов!. С удивлением Артем осознал, что единственный, кто более-менее остался цел в результате всей этой круговерти с бандитами и морфами — он один, пожалуй! (Ну, ссаженные запястья — так это чепуха, по большому). Разве, Варька еще — но она, можно сказать не в счет. Старый, тоже, правда не ранен- но больной все же: Артем с тревогой заметил, что тот знакомым жестом потер грудь.

Видать, снова та болячка у него обостряется.

Перенесли Куска во двор Кузнеца. У него там навес был, а под ним — стол, старый еще такой, из досок сбитый — на него Куска и положили. Артем предложил было, в дом занести — но Старый отрицательно покачал головой:

— Особого смысла нет. На дворе тепло, дождя не предвидится, воздух свежий, уход мы за ним обеспечим. А случись что — эвакуироваться отсюда не в пример проще, чем его из дома волочь.

— А он выживет? — с тревогой спросил Артем Старого. — я вот слыхал, что этот, перелом основания это сильно опасно.

— Опасно, конечно, но если не нарастет отек мозга — должен выжить. Я посмотрел — вдавленных переломов у него нет, на то, что внутри головы у него гематома — ну, опухоль кровяная нарастает — тоже не похоже. Так что оперировать его сейчас не надо, хотя не исключено, что и может это понадобиться.

— Так, может, в больницу его, обследовать? — крысолов подошел сзади и тоже внимательно слушал Старого

Старый с сомнением покачал головой:

— Ему сейчас покой надо. Тащить в больницу здешним кочкам и буеракам за столько километров — точно, растрясем, отек усилится — вот тогда — шандец. А насчет обследования… Больше того, что я у него сейчас установил — в этом мире ему мало где установят.

— Это как?

— А так. Рентген — ему даст мало что. Как я сказал, вдавленного перелома, то есть такого, который оперировать надо, чтобы он на мозг не давил — у него нет. Даже если у него и есть где-то перелом — он линейный, делать с ним ничего не надо, пусть так срастается. Что еще? Кровоизлияние в мозг — для его установления надо делать люмбальную пункцию — укол в позвоночник с последующим забором спинномозговой жидкости. Только нам это тоже не надо, жидкость вон у него из носа бежит. Все наглядно видно и без анализа. Какое там количество эритроцитов в той жидкости содержится — дело уже десятое. Ну и гематома: инструментально подтвердить ее наличие можно только с помощью компьютерного томографа — коих, как ты слышал, ближе "Пламени" и Минска мы не найдем. Остается делать только то, что и все поколения врачей до изобретения этой навороченной штуки делали: наблюдать. Смотреть за зрачками, за силой в конечностях, ну за общим уровнем сознания, естественно…В случае необходимости — оперировать. Я это берусь сделать

— Оперировать? Здесь? На мозгах?!!. Ты че, вправду? — недоверчиво спросил Крысолов.

— А чего там — пожал тот плечами. — Операция это — довольно простая. Первобытные люди ее обсидиановыми ножами делали. Все, что мне нужно — можно запросто найти в деревне, даже здесь, на дворе. Да и Вари кое-что с собой есть. А условия для заживления ран сейчас хорошие — гнойного менингита опасаться не приходится.