Вера Крыжановская-Рочестер - Дочь колдуна

– Благодарю, дорогая. А скоро ли ты соберешься? Я должен выехать через три дня.

– Поспею. Я сейчас же прикажу горничной уложить вещи. Мне хотелось бы только проститься с мамой, Ростовской, Максаковой и некоторыми близкими друзьями, а для этого довольно и суток.

V

На другой день Надя отправилась к матери и уговорилась с адмиралом, что если граф уедет, то она тотчас сообщит ему письмом на имя Зои Иосифовны, в котором поместит условную фразу, а после этого они с Ведринским приедут и, под предлогом приведения в порядок семейных бумаг с библиотекой, остановятся в самом замке.

Замок очень понравился Наде, а еще более парк в его весеннем уборе. Она много гуляла и могла бы чувствовать себя счастливой в роскошном покое богатого дома, если бы ее не тяготил страх будущего и исключительность положения относительно странного, зловещего мужа, приближение которого и малейшая ласка вызывали в ней внутреннюю дрожь. Но она владела собой, неизменно выказывая мужу нежность и предупредительность. Однако такое постоянное притворство изнуряло ее, и телеграмма, вызывавшая графа на три или четыре недели за границу, явилась для нее истинным облегчением. Адам, казалось, был в отчаянии ввиду необходимости покинуть обожаемую жену; но Надя утешила его, обещая не уезжать из замка до его возвращения.

На другой же день граф уехал, а через несколько дней прибыл в замок старый господин, назвавшийся библиотекарем. Приехал он с помощником по просьбе графа Бельского, чтобы привести в порядок и составить каталог бумаг и книг. Адмирал с Ведринским были так хорошо переодеты и загримированы, что Надя сама не узнала бы их. Она приказала поместить их в комнатах рядом с башней, где находился архив, и никто в богатом и гостеприимном доме не заподозрил в чем-либо вновь прибывших, усидчиво работавших в библиотеке, куда им приносили даже обед и завтрак.

Красинский также перебрался в Горки и поместился, тайно, конечно, в подземелье. Он знал через Бельского, что молодая графиня в замке одна и, стало быть, беззащитна, а потому решил воспользоваться отсутствием «друга», чтобы привести в исполнение свой гнусный план овладеть Надей.

Однажды вечером Надя была одна в своем будуаре и читала книгу об оккультизме, очень заинтересовавшую ее. Она была увлечена чтением, как вдруг свинцовая тяжесть сковала ее члены, глаза закрылись и она откинулась на спинку дивана. Ей показалось тогда, что дверь будуара потихоньку отворилась и вошел высокого роста мужчина в белом; бронзового цвета лицо выражало необыкновенную силу воли. Надя хотела вскрикнуть, но не могла и чувствовала себя точно парализованной. Затем она увидела, что незнакомец подошел к ней, нагнулся и расстегнул ее пеньюар. В руке его ослепительным светом блистал какой-то предмет, который он приложил к ее обнаженной груди. Надя почувствовала страшную боль, точно от раскаленного железа, и вскрикнула. Открыв глаза, она испуганно огляделась кругом. Все было спокойно, электрическая лампа освещала роскошный будуар, отделанный атласом и кружевами, а книга валялась на полу. Пеньюар из белого crêpe de chine был полуоткрыт, и она чувствовала на груди жгучую боль, хотя на атласистой коже ничего не было видно.

«Какой странный сон»! – подумала она и позвонила горничной, чтобы та уложила ее в постель.

Но каково было ее изумление, когда на утро она увидела на груди маленький крест с удивительным наверху знаком, рисовавшийся на коже точно татуировка красными чернилами. Значит, она не спала. Но что бы это ни было, – сон или видение, – оно должно иметь великое значение. Ей угрожала, вероятно, какая-то опасность и святой знак будет оберегать ее. Она ощутила невыразимо сладостное сознание покоя. В своем странном положении она не чувствовала себя уже одинокой: кто-то бодрствовал над ней и охранял ее.

Дня через два после описанного странного видения Нади адмирал и Ведринский деятельно занимались в своей комнате таинственными приготовлениями. Из сундука они достали большую сандалового дерева шкатулку с чудной инкрустацией и вынули из нее темный металлический диск с кабалистическими знаками, палочку с семью узлами и магический кинжал с фосфоресцирующим лезвием. Вооруженные этими предметами, они прошли в будуар хозяйки дома, рядом со спальней. Надя лежала и, казалось, крепко спала.

Было около полуночи. Адмирал положил металлический диск на пороге спальни, жезлом начертал в воздухе магические знаки и, после этого, вместе с Ведринским спрятался за тяжелой бархатной портьерой.

Едва старые часы в замке пробили полночь, как вдруг в маленькой, выходившей в сад зале послышался легкий шум шагов, и при слабом свете луны, пробивавшемся сквозь кружевные занавески, они увидели Красинского, который почти бежал через будуар в спальню; но не успел переступить порог, из уст его вырвался глухой крик, и он прилип точно к металлическому кругу. Он повернулся, чтобы бежать прочь, а ноги, скользя по металлу, не отставали от него; несмотря на все отчаянные усилия, он был пригвожден к месту, мертвенно бледный и с пеной у рта. В эту минуту адмирал вышел из своей засады и, остановившись перед врагом, сказал презрительно:

– Приветствую вас, благородный Красинский, в похищенном теле несчастного Вячеслава. На этот раз я держу тебя, кровопийца, подлая тварь, разбойник! Час правосудия пробил, наконец и теперь ты не скроешься, а вернешься в ад, из которого выскочил.

Красинский выпрямился и, в свою очередь, смерил противника гневным взглядом. К нему вернулись, очевидно, спокойствие и сила.

– Да я попал в ловушку, но еще не побежден, в чем ты сейчас убедишься, хвастливый невежда, который смеет нападать на человека ученее его.

Он поднял руку, на которой сверкало знаменитое кольцо Твардовского, и закричал диким голосом:

– На помощь, учитель! Спаси меня, ты близкий мне!

Он проворно стал бормотать формулы и заклинания, а из кольца, которое он повернул между тем камнем в сторону адмирала, исходили клубы черного, зловонного дыма, от которого у того закружилась голова, и он отступил. Минуту спустя, раскат грома словно потряс замок до основания, и подле Красинского появился черный, омерзительный дух. Одной рукой он обхватил колдуна, а другой взмахнул чем-то вроде огненного трезубца, которым ткнул затем в металлический диск; тот подскочил и отлетел в другой конец комнаты. Столб огня и дыма окутал обоих, и, сметенные точно порывом бурного ветра, опрокинувшего на пол адмирала, они исчезли в пространстве.

– Экая неудача, – прошептал адмирал, когда Ведринский помог ему подняться. – Чудовище это кажется в самом деле неуязвимым; но теперь, друг мой, надо быть настороже. Каждую минуту мы рискуем смертью; ясно, что негодяй сделает все, даже невозможное, чтобы погубить нас.