Дмитрий Алкар - Вторая закрыта

Поначалу ее заинтересовал такой отрывок:

«Когда Борис предложил заниматься строительным бизнесом, я сначала долго колебался. Это опасное дело в наши времена. Мне всегда казалось, что стоит искать счастья в эмиграции, после того как все рухнуло. Но он меня отговорил. Теперь же передо мной стоит выбор. Я не могу оставить брата одного — я знаю, чем кончаются такие вещи. И пусть у него есть настоящая деловая хватка, почти как в анекдотах — он не справится без меня… И моих знаний. Вопрос — хочу ли я?».

За этим эпизодом следовала пара страниц испещренных непонятными ей значками. Кое-где они были обведены маркерами. В одном месте была жирная клякса и пара рисунков, сделанных, вероятно, в задумчивости. Рядом с ними была надпись, обведенная много-много раз красной ручкой: «Корона идёт от Тьмы Земли, как и любая инверсия. Я готов рискнуть».

После этого она пролистала страниц пять — там были личные заметки и довольно сентиментальные записи о брате и ком-то еще…

На очередном развороте она узнала о ком — там был карандашный набросок того существа, что она увидела этой ночью. И подпись: «Уриэль».

У нее начали закрадываться сомнения, кто такой этот Уриэль, когда она наткнулась на такой отрывок, который заставил ее окончательно решить, что она сошла с ума.

«Мне жаль использовать Уриэля для всего того, что нужно брату. Когда я отправил его избавиться от Тимофея, угрожавшего Боре, мне было просто нестерпимо стыдно. В конце концов, он же не какой-то глупый черт, нет! Настоящий демон, из Высшего Чертовского Дома! Существо — единственное существо в мире — с которым я могу обсудить мировые константы и поэзию Соломона. В некотором роде, я уже давно не могу воспринимать его как фамилиара, который дал мне клятву верности и обеты оберегать меня и моего брата, выполнять мои команды… Скорее всего, виноват тут только я. Не рассчитав сил, я призвал в качестве личного палача и охранника одно из самых умных существ, тех, кто был сотворен Б-гом еще до людей, на четвертый день. Но он все это понимает. Мы уже решили, что как только лихие времена пройдут, я отпущу его обратно, пусть даже такие клятвы сложно отменить. Но я сделаю этот ритуал. Кажется, что Уриэль против. Неужели он так привязался ко мне, что боится… что… я могу не перенести кровавый ритуал отмены?»

Ксана судорожно захихикала. Какие у них, однако, высокие отношения. Это вот Яша про эту тварюгу, которая убила Серого и, может быть, сейчас также жестоко убивает ее любимого? Черт побери!

Но не в силах оторваться от дневника, она продолжила его листать.

«Кажется, что я зря проговорился Боре о том, что хочу отпустить Уриэля. Впервые со школьных времен у нас случился неприятный скандал. Да и эта фраза „Кто тебе дороже? Я, наш бизнес, или какая-то тварь?!“. Нет, неправильная постановка вопроса. Каждый в мире, на всех его планах, долже находиться на своем месте. Очень печально, что каждый из них, по своим причинам, не хочет, чтобы я сделал лучше для всех. Уриэль — да, он признался, он переживает за меня. Вогнав меня в краску, он прошептал в своей обычной манере, поигрывая лезвиями, сотканными из инверсивных тканей подземных миров, что „ты не смог бы…“ (дальнейший кусок речи жирно зачеркнут)».

Ксана с удивлением обнаружила, что это была последняя исписанная страница. Дальше были только пустые листы. С непонятным ей самой благоговением она положила тетрадку на пол, вновь заглянув в ящик. Среди непонятных склянок, альбомов и трухлявых вещей, ей на глаза попался лист бумаги.

Подцепив его ногтями, она вытащила сложенный вчетверо лист и развернула.

Совсем другим почерком там были нанесены некие символы, очень похожие на те, что чертил Яков. И подпись на знакомом ей языке — «Подчинись мне». Лист был слегка обгорелым.

Ксана положила лист на тетрадку и еще раз порылась в ящике, пытаясь отыскать какие-нибудь бумаги. Наконец, под грудой запечатанных бутылочек, заполненных чем-то черным, она отыскала несколько очередных газетных вырезок.

Там изображался все тот же Яков. Только в черной рамочке. И куски текста, говорящие о том, что Яков Михайлович погиб от пули неизвестного снайпера в подъезде собственного дома.

Уронив ветхие листы, Ксана медленно вытащила новую сигарету из пачки, прихваченной с кухни, и, перегнувшись, прикурила от свечи. Кажется, она начала что-то понимать. Пока было сложно сказать что, но если ей не врут глаза, то история очень непростая… И, может быть…

Резкий удар раскрывшейся и закрывшейся входной двери заставил ее вздрогнуть и едва не выронить сигарету из пальцев.

Ксана поднялась на ноги, чтобы увидеть, как в неясной полутьме в помещение плавно вливается сотканная из лиловых и фиолетовых линий фигура, несущая на воздетой лапе проткнутого и подрагивающего Виктора.

Все сомнения и мысли тут же исчезли из ее головы, и с протяжным воем, подхватив свечку, она ринулась на тварь, пытаясь проткнуть ее призрачное тело, хоть как-то повредить ей, заставить выпустить Витю.

Ошеломляющий удар, заставивший ее упасть ничком, даже не произвел на нее впечатления, потому что ее разум внезапно наполнился чем-то странным, как только ей удалось коснуться тех материй, что составляли тело существа.

Горечь, холод, пустота.

Холод, пустота.

Пустота.

Тряхнув головой, она приподнялась, упершись ладонью в ледяной пол.

«Это мои мысли и ощущения?»

Ксана даже не заметила, что улетевшая к стене свеча погасла. Как ни странно, она продолжила видеть комнату, тварь и агонизирующего Виктора на ее когтях в той же полутьме, что и при её свете. Впрочем, она не думала об этом, поднявшись на ноги.

— Что тебе нужно, Уриэль?!

Визгливо, сорванным голосом, выдохнула она, шаря руками по телу в поисках заколки. Слабое оружие против «демона из Высокого Чертовского Дома», но ей было всё равно. Особенно с учетом того, что ей прямо под ноги шмякнулись два куска кровавой плоти, в которых она уже без всяких новых чувств признала отсеченные кисти Вити, которые так часто…

Нет, не плакать и не думать — вот что ей необходимо. И сорвав из-за пояса найденную заколку она нацелила ее острым концом туда, где светились два сиреневых глаза посреди очерченного контура головы.

— Что. Тебе. Нужно. Уриэль. — Вновь выдохнула она, старательно отводя глаза от трепыхающегося в воздухе любимого.

— Ты.

По комнате прошелся тихий шепоток, одновременно с приливом холода, заставившим ее тело мгновенно покрыться мурашками.

Под ноги Ксане упал, небрежно сброшенный с когтей твари, Виктор. Хриплое дыхание вырывалось из его изувеченной груди. На губах выступала кровавая пена. Он приоткрыл глаза, и дернул сочащейся нутряными соками культей.