Томас Гунциг - 10000 литров чистого ужаса

— Я нашла ключи, — сообщила Ивана. — Они были в куртке.

Марк закончил раздевать Джей-Си, и они с Патрисом осторожно перенесли его на диван.

— Ну, а что мы пока будем делать? — спросил Патрис.

Марк покачал головой.

— Не знаю. Надо бы поискать Кати. Может быть, она тоже ранена. У тебя есть еще фонарики?

— Понятия не имею. Я не был здесь с шести лет.

Патрис сразу почувствовал себя лишним и ненужным. Все чем-то заняты, а от него какой толк?

— Так поищи, сделай одолжение. Должен же у твоей тетки где-нибудь быть фонарик.

Потом к нему обратилась Ивана:

— А ты местность хоть немного знаешь? Есть тут опасные места или такие, где можно заблудиться?

Патрис задумался.

— Есть гряда скал, и в них… ну, вроде как ямы… Слева, ближе к озеру… И еще большой заброшенный дом на том берегу. До него с километр по прямой.

— Заброшенный дом… — Ивана поморщилась. — Это шутка? Не хочешь же ты, чтобы я всерьез поверила, будто мы попали в какой-то идиотский фильм про заброшенный дом с семейкой психов, которые истребляют бедолаг-туристов в округе?

— Нет. Я вовсе этого не говорил. Я просто ответил на твой вопрос… — пробормотал Патрис, видя, что Иване стоит отчаянных усилий не завизжать.

— Успокойся! — вмешался Марк. — Думаю, лучше всего сделать вот что: вы возьмете машину Джей-Си и съездите в ближайшую деревню…

— До нее ехать час! — перебил его Патрис.

— А магазин? В магазине обязательно должен быть телефон. Иначе как заказывать товар? — повысил голос Марк, чьи нервы тоже были на пределе.

— Ладно, хорошо, — сказала Ивана, глубоко вздохнув. — Мы возьмем машину, поедем в магазин, вызовем полицию, «скорую помощь», кавалерию, вертолеты… Вернемся и будем ждать их здесь. Идет?

Марк кивнул. Ивана и Патрис надели куртки поверх спортивных костюмов и вышли, оставив его одного.

— Ты водить-то такие тачки умеешь? — спросила Ивана.

Патрис вспомнил грузовичок отцовской лавки, на котором он учился водить.

— Должно получиться.

«Тойота», светя в ночь мощными ксеноновыми фарами, казалось, поджидала их, словно какое-то сказочное чудовище. Они сели, и Патрис повернул ключ в зажигании. Мотор издал слабый рык, но не завелся.

— Черт! — вырвалось у Патриса.

— Что, что такое? Почему не заводится?

— Не знаю… Фары давно горят?

— Ну… Минут двадцать… Мы включили их, чтобы…

— Значит, двадцати минут хватило… Эти фары… Они не родные… Джей-Си их поставил и, видно, подключил напрямую к аккумулятору… А он для такого напряжения не предусмотрен… вот и разрядился… сдох…

— Ненавижу автомобильных умельцев! — скрипнула зубами Ивана.

Они ни с чем вернулись в дом и обрисовали ситуацию Марку.

— Слушайте. Мы ведь даже не знаем, что произошло. Надо позвонить во что бы то ни стало. Идите пешком.

— Пешком! Но это как минимум…

— Я прикинул, с полчаса хорошим шагом, — устало сказал Патрис.

— Марк прав. Другого выхода нет. Только найди нам фонарик. А то в пяти шагах ничего не видно.

— Не знаю почему, но меня это совсем не вдохновляет, — протянул Патрис, ломая голову, где тетя могла держать фонарик. Вдруг всплыло воспоминание: у тети была керосиновая лампа… Он пошарил под раковиной, в посудном шкафчике и наконец нашел что искал в пирамиде старых кастрюль. Лампа была грязная и воняла керосином, но, похоже, могла еще послужить. Патрис поджег фитиль зажигалкой Иваны, и желтоватое пламя осветило стеклянный колпак.

— Жуть, — вздохнула Ивана.

— Ничего другого нет. Ну, идем и вернемся с подмогой.

Патрису хотелось, чтобы это прозвучало ободряюще, но голос его не слушался.

— Давайте скорей.

Оставив домик позади, Патрис и Ивана пошли вверх по узкой, засыпанной гравием дороге.

Впереди была ночь, казавшаяся им бездонной ямой.

15. Ивана

Ивана шла, держа руки в карманах, чтоб было теплее.

Но она все равно замерзла, даже горло побаливало.

«Завтра ангина обеспечена», — подумалось ей.

Тут она вспомнила про Джей-Си, которому вот уж правда пришлось лихо, и о Кати, которая, возможно, лежала сейчас где-то раненая. Ивана впервые оказалась в экстремальной ситуации; раньше ей часто случалось спрашивать себя, что бы она в такой ситуации делала. Смогла бы прыгнуть в воду, чтобы спасти ребенка? Встать между жандармом и демонстрантом? Готова ли рискнуть жизнью или совершить что-нибудь «этакое», чтобы кому-то помочь? На все эти вопросы она так и не находила ответа. Только надеялась, что будет на высоте.

И вот теперь она впервые в жизни на самом деле оказалась в подобной ситуации — и на что ее хватило? Брести по ночной дороге в надежде отыскать телефон? Внутренний голос ехидно нашептывал ей, что выглядит она жалко. Тот же внутренний голос нашептывал, что им надо было разделиться: одному пойти звонить, другому еще поискать в лесу Кати, третьему побыть с Джей-Си, да еще неплохо бы кому-то добраться до пустого дома на том берегу.

Но она боялась.

Боялась отправиться по этой дороге в темноте одна.

Боялась одна блуждать по лесу.

В общем, Ивана боялась ночи.

Она глубоко вдохнула холодный воздух. Дорога шла вверх, свет из окон домика позади постепенно убывал.

Патрис шагал рядом с ней, глядя себе под ноги. Судя по виду, он был в таком же напряжении, как и она. Ивана попыталась нарушить молчание.

— А твоя тетя много лет жила здесь совсем одна? — спросила она.

— Да. Я так и не понял, что с ней случилось, и даже толком не знаю, кем она приходилась моей матери.

— Она ей не сестра?

— Нет. Мы звали ее тетей, так… так проще… У матери была двоюродная сестра, она вышла замуж за человека, который уже имел дочь от первого брака. Эта дочь и есть моя тетя Мишлин.

— Действительно, такому родству, по-моему, и названия нет. Тетя — это хоть понятно. Но почему она жила здесь совсем одна? Как-то странно все-таки…

— Мне кажется, тетя из тех людей, кому не повезло в жизни, такие рано или поздно предпочитают удалиться от мира.

Ивана помолчала, раздумывая, стоит ли попросить Патриса рассказать о тете подробнее. Наконец она все же спросила:

— А почему ты считаешь, что твоей тете не повезло в жизни?

Патрис шмыгнул носом. В профиль, в темноте, очкастый и толстощекий, он выглядел маленьким мальчиком.

— У нее были проблемы… психологические… В общем, подростком она вдруг вбила себе в голову, что «одержима» какими-то силами. Думаю, для ее родителей это было ужасно, и ее мать… она не выдержала и покончила с собой…

— Действительно. Ужас.