Брайан Ламли - Кошмар на ярмарке

Оставив без внимания слова художника, Андерсон в тот же день написал Титусу Кроу на его лондонский адрес, присовокупив к письму скопированные им значки и просьбу сделать заключение относительно их смысла – или, что более желательно, привести их фонетическую расшифровку. После этого он стал с нетерпением ожидать ответа. Тот пришел в начале мая, но, к разочарованию Андерсона, содержал лишь короткую записку от Кроу, который, подобно Дэвису, порекомендовал ему не соваться в подобные дела и вообще оставить эту опасную тему. Никаких объяснений не прилагалось, как и предложения продолжить переписку. Кроу даже не потрудился вернуть копию зашифрованных надписей, столь усердно срисованных из «Некрономикона».

В ту ночь, будто вослед двойному предостережению, Андерсону опять приснился затонувший Р'лайх. В очередной раз он увидел себя коленопреклоненным перед троном спящего Ктулху и услышал голос, отозвавшийся в его сознании зловещим эхом. Во сне кошмарное создание, восседавшее на пьедестале, уже не казалось абсолютно застывшим, как раньше, а голос его звучал более требовательно и грозно:

– Тебя предупреждали, НО ТЫ ВСЕ РАВНО ЛЕЗЕШЬ, КУДА НЕ СЛЕДУЕТ! Хотя Великое Пробуждение состоится уже совсем скоро, и над миром уже нависла тень Великого Ктулху, ты все еще пытаешься разгадать Его секреты, надеясь обернуть их себе во благо! В эту ночь тебе будет знак; если тебе не дорога жизнь, можешь не придавать ему значения, но подумай, что будет, если Ктулху лично явится к тебе во сне, как раньше являлся к другим!

Проснувшись следующим утром, Андерсон узнал, что ночью местных собак вновь охватил приступ безумного беспокойства – точно такой же, как и три месяца назад, на Сретенье. Совпадение показалось ему крайне странным и потому вызвало нешуточное беспокойство, которое лишь усилилось после того, как он прочел утренние газеты.

Неужели об этом поведал ему во сне таинственный голос – вот он, «знак»? Неужели это последнее предостережение? Тогда, пожалуй, знак этот был явлен многим, ибо ночь оказалась богатой на зловещие и необъяснимые происшествия: пациентов психиатрических лечебниц по всей стране охватило странное возбуждение, нормальные с виду люди совершали жуткие самоубийства – то есть, образно выражаясь, произошел выплеск магмы безумия. Кроме того, в двух центральных газетах сообщалось, что Чандлер Дэвис был помещен в психиатрическую клинику Вудхолм.

Дэвис, как выяснилось, изобразил жуткую картину под названием «Пейзаж Г'харне», и разгневанная домохозяйка тут же её сожгла. Это вызвало у художника приступ помешательства, от которого он так и не оправился. Более того, через несколько дней в тех же газетах появилось известие о смерти Дэвиса!

Будь Андерсон Тарп натурой не столь толстокожей, его честолюбивые планы не такими навязчивыми, а ощущения не притуплены постоянной близостью старой «кунсткамеры», он, возможно, и пережил бы ужас, знакомый лишь горстке людей. Но Андерсон был человек неотесанный и, в отличие от брата, от избытка фантазии не страдал. Все предзнаменования, свидетельства и предостережения он отбросил прочь уже через пару дней после памятного кошмара и сопутствующих ему аномалий. Иными словами, Тарп не оставил своих занятий, все еще надеясь раскрыть тайну зеленого света и единолично завладеть ею.

Время тянулось медленно, месяц за месяцем. Между тем, посетителей у Гробницы Великих Древних становилось все меньше и меньше, несмотря на отчаянные усилия Андерсона. Чем явственней сокращались сборы, тем больше он падал духом. И хотя он по-прежнему давал рекламные объявления в газеты, и время от времени в его «музей» заглядывали эксцентричные любители оккультных знаний, ни один из них так и не смог прибавить ничего существенного к тому, что ему уже было известно о мифологии Ктулху. Навязчивое желание отыскать разгадку отрывка из «Некрономикона» также оставалось неудовлетворенным.

Андерсон пару раз обращался к старому Гансу Мюллеру с просьбой перевести этот фрагмент, даже предлагал немцу немалые деньги, однако тот не проявил к его предложению ни малейшего интереса – говорил, что слишком стар для роли переводчика. Мол, зрение у него уже слишком слабое, а денег на его нехитрые нужды много и не надо. Кроме того, ему не нравилась сама книга. Однако старик скрыл от Андерсона, что увиденное им на ломких, пожелтевших страницах попросту не поддавалось переводу.

Таким образом, Андерсона в очередной раз постигло разочарование.

В середине октября угрюмый владелец Гробницы Великих Древних избрал новую тактику. Не важно, сколь упорно и скрупулезно Андерсон изучал книги покойного брата, все равно ему не хватало знаний, чтобы должным образом проанализировать имевшуюся в его распоряжении информацию. Но ведь наверняка есть люди, посвятившие подобным исследованиям всю свою жизнь, и если не удалось завлечь их в свой шатер, значит, нужно просто написать им и изложить суть проблемы. Нет, конечно, ему уже приходилось просить содействия (у того же Титуса Кроу, к примеру), однако теперь он не станет обращаться к разного рода сектантам и оккультистам – исключительно к светилам науки. Следующие несколько дней он посвятил поискам адреса профессора Гордона Уолмсли из Гуля, всемирно известного специалиста по шифрам, чья книга «Комментарии к расшифровке кодов, криптограмм и древних надписей» вот уже почти семь месяцев хранилась в его передвижном домике. Пусть она и оказалась чересчур сложна для понимания, однако ее автору наверняка не составит труда расшифровать отрывок из «Некрономикона». Андерсон быстро набросал письмо профессору и в третью неделю октября отправил его по почте. Откуда ему было знать, что в это время Уолмсли выполнял поручение Археологического музея Буэнос-Айреса и усердно занимался расшифровкой иероглифов, обнаруженных в руинах древних сооружений на склонах горы Аконкагуа близ Сан-Хуана. Письма Андерсона Тарпа он не получил – точнее, добралось оно до него не сразу, поскольку было отправлено на его йоркширский адрес. Кроме того, ученый муж, увлеченный работой над аргентинской находкой, удостоил полученное послание лишь беглым взглядом. Позднее профессор обнаружил, что куда-то его засунул, и снова отыскать не смог. Так листок бумаги со зловещими письменами канул, на счастье, в небытие.

Тем временем Андерсон с нетерпением ожидал ответа и вместе с другими балаганщиками и обслугой луна-парка готовился к празднованию Хэллоуина. Дело было в Батли, небольшом городке в северо-восточной части Англии, на границе с Шотландией. Именно тогда, в двадцать седьмую ночь месяца, владелец «кунсткамеры» получил третье и последнее предупреждение. День выдался холодный и влажный, с моря дул сильный солоноватый ветер, вызвавший в памяти Андерсона неприятные образы.