Марк Фрост - Список семи

– Ну да. И они решили, что я каким-то образом раскрыл их, – уныло произнес Дойл.

– Если бы они хотели просто убить вас, то, разумеется, не слишком бы утруждали себя поиском встреч с вами. Это наводит меня на мысль, что вы нужны им живым. Я понимаю, это слабое утешение.

– Но они должны знать… Я имею в виду, они же не могут всерьез полагать… Я хочу сказать, что это всего лишь вымысел, художественное произведение.

– Ну да. Понимаю. Жаль, конечно, – сказал со вздохом Сэкер.

Дойл пристально посмотрел на него.

– А к вам какое это имеет отношение? – недоуменно спросил Дойл.

– О-о, эти мерзавцы давно в поле моего зрения, – усмехнулся Сэкер.

– Понятно. Но я-то ими не занимался вовсе. До сегодняшнего дня я слыхом о них не слыхивал и даже не подозревал об их существовании.

– Видимо, так. Однако их в этом убеждать, наверное, бесполезно. Вы не согласны?

Дойл молчал.

– Благодаря слежке за ними я оказался сегодня рядом с вами. К несчастью, это означает, что за мной, как и за вами, будут теперь охотиться.

Сэкер громко постучал в стенку кеба. Экипаж тотчас остановился.

– На некоторое время отдых нам обеспечен. Сегодня мы им подложили большую свинью. Но держите ухо востро, друг мой, и не теряйте времени зря. И еще: на вашем месте в полицию я бы обращаться не стал, потому что вас непременно сочтут сумасшедшим, а уж слухи об этом разлетятся моментально, и как бы вам тогда не причинили вред еще больший.

– Больший, чем смерть? – вскинул брови Дойл.

Сэкер с грустью посмотрел на него.

– Есть вещи и пострашнее, – сказал он, открывая дверцу. – Удачи вам, Дойл. Мы еще увидимся.

И Сэкер протянул ему руку.

Выйдя из экипажа, Дойл, к своему изумлению, обнаружил, что стоит напротив собственного дома. В полной растерянности он наблюдал, как кебмен со шрамом приветственно приподнял свою шляпу, а затем повернулся к лошадям и, щелкнув кнутом, погнал экипаж по ночной улице.

Дойл раскрыл руку, которую на прощание пожал Сэкер. На ладони лежал тончайшей работы серебряный амулет в форме человеческого глаза.

Глава 5

ИНСПЕКТОР ЛЕВУ

В голове Дойла царила сумятица. Он взглянул на часы: 9.52. Где-то поблизости прогромыхала тележка жестянщика. Дойл вздрогнул, словно вся его обычная, каждодневная жизнь, за исключением последних двух часов, отодвинулась куда-то, рассеялась, как утренний туман. За время, достаточное для того, чтобы спокойно пообедать, вся его жизнь перевернулась с ног на голову.

На улице было тихо, но ему казалось, что за каждым углом таится опасность, в мелькавших тенях чудились злобные чудовища. Дойл поспешил к дверям своего дома, надеясь, что там он будет недосягаем для них.

Из окна верхнего этажа выглянуло чье-то лицо. Вероятно, это Петрович, его русская соседка. Стоп. Не мелькнуло ли в окне еще одно лицо? Дойл посмотрел еще раз. И точно: оба лица скрылись за покачнувшимися занавесками.

Неужели за этой дверью, ведущей в его тихую обитель, теперь тоже скрывается смертельная угроза? Не полагаясь на интуицию, Дойл достал револьвер. "Теперь я готов встретиться с кем угодно", – подумал Дойл и начал медленно подниматься по лестнице. Еще издали он увидел, что дверь его комнаты приоткрыта.

Дверная ручка была вырвана и валялась рядом. Дойл прислонился к стене и прислушался. В комнате было тихо. Он легонько толкнул дверь и остолбенел при виде своего жилища.

Вся его комната была залита какой-то прозрачной липкой жидкостью. Все внутри, от пола до потолка, было измазано этой дрянью, как будто по всем предметам и мебели прошлись огромной кистью. Воздух был пропитан отвратительным запахом, какой бывает при дезинфекции. В тех местах, где слой прозрачной жидкости был толще, курился слабый дымок. Дойл шагнул в комнату и почувствовал, как под ногами захлюпало, но подошвы не прилипали. Жидкость колыхалась под затвердевшей пленкой. Дойл смог разглядеть под ней рисунок своего персидского ковра, каждая ворсинка которого застыла, словно насекомое в янтаре. Стулья, диван-кровать, письменный стол у окна, керосиновая лампа, оттоманка, подсвечники, чашки, чернильница – буквально все вещи были облиты этой непонятной жидкостью.

Если это предупреждение – а такой вывод напрашивался сам собой, – тогда спрашивается, что ему пытались сообщить? Может быть, это намек на то, что они могут сделать с человеком? Дойл взял с полки одну из книг. Казалось, вес ее не изменился, хотя разбухшие страницы топорщились во все стороны. Книга стала разваливаться у него в руках. Ему удалось перевернуть несколько страниц и даже прочесть несколько строк расплывшегося текста. И все же то, что он держал в руках, уже нельзя было назвать книгой.

С трудом двигаясь по скользкому полу, Дойл добрался до спальни. Открывая дверь, он чуть не упал, так как верхний край двери загнулся, как уголок замусоленной страницы. Обнаружив, что жидкость проникла в спальню всего на несколько дюймов, Дойл облегченно вздохнул: все предметы здесь остались нетронутыми.

– Слава богу, – пробормотал Дойл, доставая из кладовки саквояж. Он положил в него смену белья, бритвенные принадлежности, коробку с патронами, которую хранил на верхней полке шкафа, а также полуразвалившуюся книжку без обложки и стал пробираться через гостиную, похожую теперь на декорацию из страшной сказки. За дверью послышались робкие, шаркающие шаги. Через дыру от выломанной дверной ручки Дойл увидел, что возле лестницы стоит его соседка Петрович, сложив руки на впалой груди.

– Миссис Петрович, что здесь произошло? – спросил Дойл, выходя из квартиры.

– Доктор, слава богу, это вы, – едва слышно проговорила женщина, цепляясь за рукав Дойла.

– Кто здесь был? Вы слышали что-нибудь?

Петрович выразительно закивала головой. Дойл не имел представления о том, насколько Петрович владела английским, но теперь он понял, что ее познания весьма невелики.

– Большой, большой, – сказала она. – Поезд.

– Звук, похожий на гудок паровоза? – попытался уточнить Дойл.

Петрович кивнула и постаралась воспроизвести звук, помогая себе размашистыми жестами. Опять она пила сливянку, сообразил Дойл. И результат налицо… Отвернувшись от соседки, он увидел вторую женщину, стоявшую у лестницы, ту самую, которая промелькнула в окне. Невысокая плотная особа пронзительно смотрела на Дойла. Что-то в ее облике показалось Дойл у знакомым.

– Дорогая миссис Петрович, что вы видели?

Глаза Петрович округлились от ужаса, она размахивала руками, рисуя очертания какой-то большой фигуры.

– Большой? Очень большой? – допытывался Дойл. – Это был мужчина, да?

Петрович отрицательно покачала головой.