Виктор Точинов - Ностальгия

– А-а-а… Всё не так просто. У дверей – обменный пункт. Меняют новые денежки на старые.

– Ты там был?

– Завтра схожу. Полусотка у меня где-то старая валялась, оставил на память об эпохе. Да чего уж… Отыщу ее сегодня вечером и завтра схожу, коньяку возьму бутылочку, закуску – помянуть время золотое, невозвратное. Хочешь, присоединяйся… Ладно, поезжай, заболтались…

Сергей уже выходил, когда Угалаев крикнул вслед:

– Да, кстати! Мне про магазин Мироныч рассказывал, так вот, там отдельчик спецзаказов в уголке приткнулся, в нем просто так не обслуживают, – на него, на Мироныча сослаться надо! Прикинь? Как в старое доброе время: «Я от Иван Иваныча!»

По-простому, Миронычем, Угалаев именовал главу Солнечноборской городской администрации.

2.

Не бывает таких совпадений. НЕ БЫВАЕТ.

Значит, не совпадение… Псих-ясновидец не испытал внезапное озарение на кухне у Сергея. Он знал про тайник, и про его содержимое. От кого? Все очень просто – он его и смастерил, он и спрятал пачку сторублевок.

Религиозный диссидент, говорите? Раньше, в советские времена, таких называли проще – сектанты. И весьма зажиточные среди их главарей попадались – собирали с паствы подношения, как курочка по зернышку… Блаженный старец Кузьмич был из таких, богатеньких, ясней ясного. Но неприятность с ним случилась, в психушку угодил. Заниматься религиозным подвижничеством в стране победившего социализма – явный признак клинического слабоумия.

Вышел, когда замурованный в стене клад превратился в макулатуру. Не меняют старые купюры на новые, а даже и меняли бы – после деноминации двадцать тысяч обернулись двадцатью рублями, смешно за такой суммой вламываться в чужую квартиру…

И вдруг, как снег на голову, – «Ностальгия». И двадцать тысяч – вновь неплохие деньги. Если купить ящик водки из расчета три шестьдесят две за бутылку, а затем продать, допустим, по семьдесят – исходная сумма увеличится почти в двадцать раз. А ведь наверняка там есть продукты, цены на которые повысились еще сильнее.

И старый сектант сломался. Начал делать глупости, одну за другой. Для кражи или грабежа у самого сил уже не оставалось, нынешняя паства, старушки, – тоже в таком деле не помощницы. Пошел к Сергею – хотел договориться, поделиться… Или наоборот – решил забрать всё, используя свои паранормальные фокусы. В любом случае, не смог провести разговор в нужном ключе, нервы подвели. Может, и в самом деле свихнулся от длительного лечения. В общем, сдуру, в запале, намекнул на клад, даже пальцем в стену ткнул.

За ночь опамятовался, попробовал начать второй тур переговоров, ничего не вышло. А потом Сергей уехал. Куда и зачем? В Питер, конечно же, тратить добытое из стены богатство, – так должно было всё представляться старику. Неизвестно, есть ли в северной столице аналоги здешней «Ностальгии», Сергей никогда про них не слышал. Но психованный ясновидец едва ли испытывал на этот счет сомнения…

И он не выдержал последнего удара: богатство мелькнуло и вновь ускользнуло из рук, теперь уже навсегда… Ну и… Развалины, петля.

Все понятно. Все элементы мозаики встали на свои места, картинка четкая и непротиворечивая – но на редкость неприглядная. Нет, разумеется, Сергей ни в чем не виноват, и наложил руку на клад уже после смерти владельца.

И все равно – ну до чего же погано на душе…

3.

Здесь и вправду все было советским, начиная со здания. Серо-бежевая пятиэтажка в стиле «сталинский ампир», хоть и построенная уже после смерти гения всех времен и народов. Всё, как положено: лепнина над подъездами: герб СССР в окружении флагов союзных республик, под ним год постройки – одна тысяча девятьсот пятьдесят шестой. Невысокие массивные колонны вдоль главного фасада, пилоны тоже украшены чем-то советским и оптимистическим. Между колонн – витрины с незамысловатыми надписями: РЫБА, МЯСО, ОВОЩИ и так далее; для малограмотных чуть ниже надписей – картиночки, столь же незатейливые: пара условно-стилизованных рыбешек, не то свиная, не то телячья нога с торчащей косточкой, кочан капусты и два огурца; неестественный зеленый цвет огурцов имел несколько фиолетовый оттенок, отчего они смахивали на баклажаны… Большая стеклянная вывеска тоже не грешила изысками дизайнерской мысли: ГАСТРОНОМ, и всё.

Табличка на двери извещала более подробно: дескать, гастроном номер пять Солнечноборского райкоопторга работает с одиннадцати до восьми, а по субботам – с одиннадцати до пяти, по воскресеньям же вообще закрыт. Обедают здесь с двух до трех, и не ломитесь в запертые двери. Тоже стилизация под старину, какие уж нынче коопторги… На второй половинке двери более современная информация: принадлежит магазин ООО «Ностальгия», интересующиеся оптовыми закупками могут звонить по такому-то сотовому номеру.

За дверями обнаружился обширный тамбур, этакий предбанничек. В тамбуре, слева, – окошечко в стене, без вывески, лишь изнутри к стеклу прилеплена бумажка с криво выведенной надписью «Обмен». Сергей улыбнулся: писали маркером, явно второпях, и буква «е» получилась несколько похожей на «а».

Возле окошечка стояли люди, но покупать валюту почившего в бозе государства не спешили: раздумывали, одна старушка шевелила губами и загибала пальцы – наверняка прикидывала, насколько выгодный гешефт получается…

Сергей пожалел, что не прихватил хоть одну сторублевку из оставшейся дома банки. Да кто ж мог такое предположить… Но ходить по магазину ротозеем с пустым карманом не хотелось. Он нагнулся к окошечку, размышлявшие граждане отодвинулись.

Один советский рубль стоил сегодня восемнадцать российских рублей тридцать две российских копейки. Какой курс доллара декларировал в те далекие годы Советский Союз? Сергей точно не помнил, не то семьдесят копеек, не то шестьдесят… Но это, знаете ли, для особых нужд государства – например, для скупки в обязательном порядке валюты у въезжающих в Союз иностранцев. Или у советских граждан, заработавших за границей иностранные денежки… Реально – то есть на черном рынке – доллар стоил в три-четыре раза дороже. Тогда… Ну да, примерно так и получается. А если прикинуть по водке… Понятно, нет резона наживаться, спекулируя бутылками со старыми названиями, но все же, для интереса… Да, пожалуй, игра стоит свеч.

Но надо учесть, что цены на разные продукты в постсоветские годы росли по-разному. Что-то очень выгодно здесь покупать, с учетом курса, что-то – не очень. В среднем, очевидно, так на так получается. Или даже чуть-чуть дороже, надо же владельцам «Ностальгии» окупить те продукты, что у них приобрели на завалявшиеся со старых времен деньги. Иначе смысл их затеи непонятен.