Андрей Лысиков - Инфекция

— Бабушка, как же тебя угораздило летом простудиться?

— Не знаю, Егорка. Я и простужалась-то в последний раз лет пятнадцать назад, когда мы с подружками весь день на масленицу гуляли, — она сделала попытку засмеяться, но смех сразу перерос в кашель, и она отвернула лицо к стенке. — А сегодня прямо с утра почувствовала странную слабость. Необъяснимо это все. Чтоб летом, в такую жару и простудиться…

— Тебе и вставать утром не надо было, — он потрогал лоб старушки. — У тебя, по-моему, сильный жар. Ничего, бабуля, скоро врач должен приехать.

— Надеюсь, что успеет. У меня в легких, такое ощущение, огонь развели. Горит все, спасу нет.

— Тебе что-нибудь принести?

— Если только стакан воды, а то что-то во рту пересохло все.

Егор чуть ли не бегом направился на кухню и налил в стакан колодезной воды, кувшин с которой всегда предусмотрительно стоял на столе. Вернувшись в комнату, он протянул его бабушке. Она попыталась выпить его, но уже на втором глотке поперхнулась и сильно закашлялась.

— Спасибо, Егорка, — она протянула ему стакан, и он отставил его на комод, — только пить тоже не могу. Глотать очень больно.

— Ты открой рот, бабуля, давай горло посмотрю.

— Да бесполезно, внучек. Я и так знаю, что оно красное. Да и когда воду пью, такое ощущение, что громадный булыжник проглотить пытаюсь.

— Может тебе молока разогреть? Вроде бы теплое молоко должно горлу помочь.

— Да не надо, спасибо. Ты у меня замечательный, внучек. Помню, когда ты приехал ко мне, — очередной приступ кашля прервал ее, — я очень рада была. Конечно, это было ужасно, то, что с родителями произошло, — она снова закашлялась, и Егор, пользуясь моментом, отвернулся, чтобы незаметно смахнуть выступившие слезы, — но я все равно очень рада была, что ты остался жить со мной. Все ж таки помощь старухе.

— Бабушка, не говори так, — Егор погладил ее по ставшим уже давно совершенно седыми волосам. — Это выглядит, как будто ты прощаешься. Не надо. Скоро врач приедет.

— Ладно, внучек. Ты ступай, я подремлю пока немного.

Он вышел во двор и присел на скамейку, спиной прислонившись к стене дома. Эту скамейку он сам сделал в прошлом году и очень любил на ней сидеть поздно вечером, если она не была занята старушками, обменивающимися сплетнями и просто новостями. Так здорово было сидеть здесь, запрокинув голову и любуясь звездами. Живя в городе, Егор никогда не видел столько звезд — городская иллюминация мешала. А вот впервые увидев звездное небо здесь в деревне, он навсегда запомнил это темное небесное покрывало, усыпанное мириадами светящихся точек. Было в их мерцании что-то магическое и притягательное…

В дальнем конце дороги в его поле зрения появилась, наконец, машина «скорой помощи» из райцентра. Она подъехала и остановилась напротив их дома. Доктор вылез из машины и направился к Егору. Это был мужчина, которому на лицо можно было дать лет сорок пять. А вот волосы под докторской шапочкой уже довольно сильно поседели. Можно было бы с большой долей вероятности предположить, что именно сегодня седины в волосах доктора существенно прибавилось. Он и сам сегодня производил впечатление больного человека.

— Где больная? — сиплым голосом спросил врач. Егор готов был дать руку на отсечение, что осипшим он стал только сегодня.

Они поднялись на крыльцо, но по пути резкий приступ кашля заставил доктора остановиться. Он пошатнулся и упал бы, если бы вовремя не схватился за поручень, а Егор не поддержал бы его сзади. Сухо поблагодарив его, врач поднялся в дом.

После залитого солнечным светом двора, им обоим показалось, что комнаты внутри тонули в полумраке. Егор жестом показал врачу направление, и они вдвоем вошли в комнату его бабушки. Доктор уселся на стул рядом с кроватью (он почему-то вспомнил, что совсем недавно на этом стуле сидел Степаныч, и эта картинка моментально всплыла в его памяти: старик, ссутулившийся на стуле) и положил ладонь на лоб бабушки. А затем он пальцев пощупал ее сонную артерию. Брови его удивленно взметнулись вверх, и врач резко поднялся со стула.

— Когда вы разговаривали в последний раз с больной? — вопрос естественно был обращен к Егору.

— Да совсем недавно, — он почувствовал, как в его груди рождается стон. — Минут десять назад. Она…

— Мертва, — врач подхватил с пола свой чемоданчик и собрался уходить. — Еще теплая, но скоро начнет остывать. Вы ее внук?

— Д-да, — еле выдавил из себя Егор. У него появилось ощущение, что он стоит на весьма неустойчивом плоту прямо посреди морской бури. — Этого не может быть…

— Я, молодой человек, начиная с сегодняшнего утра, перестал пользоваться выражением «не может быть». Слишком много в последние часы увидел того, чего раньше, по моему мнению, быть не могло.

— Что вы имеете в виду?

— У меня только с утра сегодня три смертных случая. Скажите, она болела чем-нибудь?

— Насчет хронических заболеваний я ничего не знаю, но сегодня я ее нашел в коровнике без сознания. Мы ее перенесли сюда, и она жаловалась на боль в горле…

— Вот-вот, боль в горле, высокая температура, затрудненное дыхание, кашель… — похоже, врач уже говорил сам с собой. — Очевидные симптомы какого-либо простудного заболевания. Но черт меня подери, если я знаю, почему простуда, или ОРЗ, или еще что-то в этом роде за несколько часов сводит человека в могилу.

— Что? — Егор не мог поверить своим ушам, по его мнению, доктор нес какую-то околесицу. Какая же простуда могла привести к смерти?

— Вы меня слышали, молодой человек. Сегодня с утра у меня уже три летальных исхода, а начиналось все одинаково: с кашля и высокой температуры, — они уже вышли во двор, и врач протянул руку, указывая Егору на машину, на которой приехал. — Посмотрите. Вот яркое подтверждение моих слов.

У машины стояли человек пятнадцать. Среди них были несколько соседей, их Егор узнал. Они стояли вокруг водителя, словно решили вдруг провести собрание. И больше всего его поразил их внешний вид. Кто-то закрывал рот платком, непрерывно кашляя, кто-то держал на руках громко плачущего ребенка и качал его, пытаясь успокоить, но безуспешно. Он увидел Степаныча, привалившегося боком к борту «скорой помощи», что видимо, удерживало его от падения на землю. И что-то говорило Егору, что старик вовсе не пьян. Вряд ли он успел бы напиться за такой короткий промежуток времени, ведь они только недавно попрощались.

— Вот видите? — доктор снова повернулся к нему. — А вы сами как себя чувствуете?

— Нормально, — Егор не врал, он действительно чувствовал себя превосходно, если, конечно, не брать во внимание его психологическое состояние — ведь он только что осознал, что остался абсолютно один. Последняя его родственница, баба Лида, отдала Богу душу. — Правда, нормально. Но вот это… — он махнул рукой в сторону людей. — Вы это можете как-то объяснить?