Сергей Арно - Живодерня

– Да он же живым не попадается. Чего спрашиваешь? – заметил второй санитар.

– Меня ведь уже обыскивали, – с обидой в голосе проговорил Илья.

– Как обыскивали? – удивился первый санитар. – Когда?!

– Когда-когда, вчера. Черт знает что такое…

– Ах, вчера! – с облегчением вздохнул первый санитар. – Ну, вчера не знаю – не наша смена была.

– Да-да, – поддержал второй.-Точно не наша. Подумаешь, осмотрели лишний разик. А с располосованной мордой, отрезанными конечностями и вывороченными внутренностями веселее бы было?

Илья не нашел, что ответить.

– То-то же!

Санитары двинулись к машине.

– Так вы бы как-нибудь отмечали тех, кого уже осмотрели, – предложил Илья.

– Это идея, пожалуй, – сказал первый. – Подумаем.

Когда машина отъехала, Илья не сразу двинулся в путь. С одной стороны, люди, конечно, делали доброе дело, что ловили маньяка с бритвой, но, с другой стороны, брюки все-таки стали влажными. Хорошо, что хоть не прямо в лужу лег. А другая смена все же культурнее.

Прохожих было мало. Увидев на стене дома мемориальную гранитную доску, Илья почему-то стал читать, как будто ему было интересно. Оказалось, что в доме этом жил Миклухо-Маклай.

– Только не оборачивайтесь, Илья Николаевич,-раздался рядом с Ильей мужской голос. – Делайте вид, что читаете.

Илья повиновался незнакомому человеку, профиль которого увидел, слегка повернув голову и скосив глаза.

Человек этот незаметненько следил за Ильей от самого отделения милиции и, когда машина "скорой помощи" проезжала мимо него, успел спрятаться в парадной, таким образом избежав обыска.

– Верьте мне, Илья Николаевич, – продолжал он, в то же время, как и Илья, делая вид, что читает надпись на мемориальной доске. – Я капитан Свинцов, – сквозь зубы цедил незнакомец. – Я вызывал вас повесткой…

Проходивший мимо мужчина с полиэтиленовым пакетом, из которого торчал край батона, увидев двух заинтересованных читателей, остановился неподалеку и, задрав голову, тоже стал читать.

– Но обстоятельства сложились так, что мне приходится скрываться…

Заметив группу людей, смотрящих в одно место, с другой стороны улицы пришла женщина, державшая за руку малолетнего ребенка. Завидев зарождающееся столпотворение, чтобы не опоздать и не проворонить чего, с разных концов улицы к дому Миклухо-Маклая подтягивались люди. Жильцы дома напротив из любопытства выглядывали в окна…

– Незаметно уходим, – прошептал капитан на ухо Илье. – В эту подворотню.

Отделившись от толпы читающего народа, они проникли во двор.

– Я все знаю. Вам угрожает опасность, – быстро заговорил Свинцов, поминутно озираясь. – Впрочем, и мне тоже.

Илья присмотрелся к капитану внимательнее. Это был человек лет пятидесяти, с черными усами и черными жесткими глазами. Лицом он походил на ежа.

– Я не могу вам всего сказать сейчас. Но верьте мне – вы в смертельной опасности.

– А удостоверение у вас есть? – спросил на всякий случай Илья, не очень-то доверяя незнакомому человеку.

Свинцов показал удостоверение с вклеенной, его, фотографией.

– Ну, тогда… – разглядывая удостоверение, начал Илья.

Но резким и неожиданным ударом в плечо был выбит из привычного равновесия и, не успев сориентироваться в пространстве и сообразить, оказался в полутемной парадной. В глазах все еще стояла страничка с фотографией… Но это уже была не фотография, а медленно выступающее из полумрака лицо следователя.

– Ти-ихо… – шипел он в лицо Илье.

Мимо парадной, в которой они спрятались, кто-то прошел, громко шаркая по асфальту. Подглядывавший в щелку следователь, когда шаги стихли, покачал головой.

– Вот так-то. Понятно?

– Понятно! – обреченно вздохнул Илья.

Как же должен быть силен и опасен враг, которого боится даже следователь уголовного розыска.

– Слушай меня, Илья Николаевич, – снова зашептал Свинцов. – Здесь оставаться опасно, нужно спрятаться в укромном месте. Есть у меня на примете…

Свинцов с Ильей торопливо двинулись в глубь двора, зашли в парадную, у Свинцова оказался ключ от подвала. Освещая путь фонариком, впереди шел Свинцов, за ним испуганный и расстроенный Илья. Путь, как видно, был хорошо известен следователю, потому что передвигался он скоро, указывая Илье на подстерегавшие во тьме опасности, переборки, ямы и торчащую арматуру.

Одолев длинный закоулистый подвал, они выбрались в другой двор. На лавочке возле помойного бака скучали двое небритых и неухоженных мужчин, у одного на голове была белая панама.

– Здравствуй, начальник, – бросил неухоженный мужчина без панамы, лениво ковыряя ногтем в дупле зуба.

– Здравствуйте, здравствуйте, гражданин начальник! – воскликнул другой, распознав Свинцова, и, вскочив, сорвал панаму и стал методично кланяться, как японец.

Свинцов уклонил лицо в сторону, не признаваясь.

– Я в этих краях за нарушителями с молодых лет бегаю. Все дворы знаю, – сказал он, повернувшись к Илье.

Из этого двора они прошли в другой соединяющийся с ним двор, протиснувшись между гаражами, добрались до пожарной лестницы, забрались на крышу двухэтажной нежилой постройки, потом по крыше подобрались к другой пожарной лестнице, проникли на чердак и дальше, дальше… Скользя по влажному цинку крыш, изумляя и ужасая кошек, беспокоя голубей, они, уходя от слежки, пробирались к известному только следователю Свинцову месту.

За гаражами одного из дворов оказалась пожарная лестница.

– Вот и пришли, – сказал Свинцов, когда они поднялись на крышу. – Покрутили мы их, правда, Илья Николаевич.

Илья не стал интересоваться, кого именно они крутили, за всю дорогу не заметив ни одного преследовавшего их человека.

Они остановились на крыше трехэтажного здания. С одной и другой стороны крышу сдавливали две кирпичные стены. В одной из них вовсе не было окон, в другой имелись три окна в ряд. Внизу (крыша обрывалась улицей) напротив было здание с казенными занавесками. К одной из стен прилепилась небольшая, сколоченная не очень аккуратно из каких попало под руку досок и кусков толя избушка. Была у избушки небольшая дверца, и окошечко тоже было. Чтобы стояла ровно, подпирали ее снизу две металлические ноги. Так и казалось, что отворится со скрипом дверь и покажется на пороге старая карга-яга с помелом и скажет…

– Вот и именьице мое. Здесь можем поговорить – здесь никто не помешает. Погоди, я голубей выпущу.

Открыв замок, Свинцов выпустил нескольких птиц гулять на крышу.