Руслан Мельников - Война без победителя

– Ушли? – с сомнением хмыкнул Дмитрий. – Или просто создали свою банду?

– Не банду, – поморщился Метис. – Банда – это криминал. А криминал – это тоже система. И она тоже находится под контролем мертвяков.

Ах да, конечно… Дмитрий вспомнил о криминальных Братствах. «Нетопыри», «кости», «улитки»…

– Мы ушли совсем. Такое возможно только на самом дне, куда даже самые дотошные орденские Пастухи спускаются крайне редко. По той простой причине, что человеческое дно практически не влияет на жизнь общества. А значит, не представляет интереса для мертвяков.

– Вне системы с ними легче бороться? – спросил Дмитрий.

– Вне системы больше шансов выжить у тех, кто с ними борется, – ответил Метис.

Дмитрий вспомнил бомжей из подземного коллектора, которых группа Кристины спугнула во время охоты на депутата Гордина – Феникса «плющей». Наверняка те бродяги тоже были Охотниками. Вольными. Внесистемными.

– К сожалению, многие Охотники сейчас предпочитают прогибаться под Мертвые Братства, – сухо добавил Метис. – Так удобнее. Так легче. Им кажется, что легче…

* * *

За грязным мутным окном тамбура проносились деревья и загородные домики. Леса становилось меньше. Дач – больше. Поезд все-таки направлялся в Москву.

Когда проехали Электрогорск, скрежетнула раздвижная вагонная дверь. В тамбур вышел тощий плюгавый мужичок с усталым взглядом загнанного жизнью работяги. В сухих пожелтевших от никотина пальцах пассажир мял папиросу из самых дешевых. Мужик вышел покурить, но, посмотрев на Метиса, досадливо поморщился и прошел дальше – в соседний тамбур. Или, наверное, уже через тамбур.

Сказать он ничего не сказал, но напоследок так хлопнул дверью, что его отношение к бомжу, разъезжающему в электричке, было ясно без слов.

Метис проводил мужичка насмешливым взглядом:

– Видишь, иногда быть неприкасаемым очень удобно.

– А это не слишком м-м-м… заметно? – спросил Дмитрий.

– Брось, – отмахнулся Метис. – Люди стараются поскорее выбросить из памяти то, что им неприятно. А что может быть неприятнее для добропорядочного «жильца», чем рожа грязного бездомного бродяги. Ее забывают сразу. Собственно, ее никто и никогда толком не рассматривает. Люди живут слишком мало, а потому вечно спешат. Им недосуг сопереживать бродягам и наблюдать за жизнью изгоев. Более того: они инстинктивно сторонятся неудачников. Девяносто девять человек из ста не будут проникаться чувством сострадания к тому, кто опустился на дно. Да и сотый не станет надолго этим заморачиваться. Просто потому, что у него в итоге найдутся дела поважнее. Бомжей предпочитают не замечать, не видеть и не запоминать. Вот ты, например, можешь вспомнить лицо хотя бы одного бродяги?

Дмитрий вынужден был признать, что не может.

– То-то же! – наставительно поднял палец Метис. – А ведь бомжей больше, чем ты думаешь, и гораздо больше, чем ты видишь вокруг. Ты даже не представляешь, Митек, сколько в мире, управляемом мертвяками, живых людей с исковерканными судьбами. Они влачат свое жалкое существование повсюду – на улицах мегаполисов, в маленьких городках, на пригородных окраинах, на загородных свалках, в дальних поселках и возле железнодорожных полустанков. Оставаясь незамеченными, они видят и подмечают многое. Нас, Вольных Охотников, среди них лишь мизерная часть. Но мы имеем возможность слышать их разговоры, задавать им вопросы и получать ответы.

– Это что-то дает? – с сомнением спросил Дмитрий.

Метис снисходительно улыбнулся:

– Бомжи порой оказываются более полезными информаторами, чем разведсети Мертвых Братств.

– И что, они идут на сотрудничество с вами?

– Охотно. Во-первых, мы им платим, а во-вторых… Некоторые Ордена хоть и не отслеживают бродяг специально, но часто используют их для жертвоприношений, причем не особо таясь и зачастую обходясь даже без «масок». Сам понимаешь: забрать жизнь у бича не так хлопотно, как у благополучного «жильца». Только бродяги тоже давно просекли, что тут дело нечисто.

– Сами просекли или с вашей помощью?

– Мы, конечно, распустили кое-какие слухи, провели определенный ликбез и в итоге обзавелись помощниками.

– Или приманкой для мертвяков? – Дмитрий заглянул в глаза собеседника.

Метис хмыкнул:

– Ну да, мы иногда подкарауливаем мертвяков на Ритуалах, если ты об этом. Так что притворяться бомжами самим и общаться с ними Вольным выгодно.

– Не люблю бомжей, – поморщился Дмитрий.

– А их вообще мало кто любит, – пожал плечами Метис. – Но именно это обстоятельство способствует их закрытости. А значит – и нашей скрытности.

– Так ведь их не только не любят! Их еще и ненавидят. Бродяги иногда вызывают раздражение и агрессию.

– Твоя правда, – со вздохом согласился Метис. – Благополучие, пусть даже ложное благополучие, пусть даже его видимость, не желает видеть рядом с собой убогость и нищету. Но от ненужных конфликтов мы уходим. Наша задача – очищать мир от мертвечины, а не учить вежливости живых идиотов.

– А если уйти нельзя? – не отступал Дмитрий. – Если – некуда?

Как вот сейчас, например. Куда денешься из вагонного тамбура?

– На крайний случай есть «маска».

Дмитрий подумал о женщине с ребенком и о курильщике, которым было явно неприятно общество бомжа.

– Но здесь ты «маской» не пользуешься.

– Здесь этого делать не стоит, – посерьезнел Метис. – Мы едем из зоны конфликта Мертвых Братств. В электричке могут оказаться орденские Пастухи-наблюдатели или Рыцари. На простого бродягу внимания они, скорее всего, не обратят, но магию почувствуют сразу.

– А если кто-то будет нарываться? Если кому-то не захочется ехать в одном вагоне с бомжем?

– Мы перейдем в другой.

– Или в одном поезде?

– Тогда придется сойти.

– Черт! Метис, а если вам не дадут уйти с миром?

Метис не ответил. Лишь снова многозначительно хмыкнул.

– Понятно, – кивнул Дмитрий. – Тогда Вольные Охотники превратятся из зачморенных бомжей в ниндзя.

– Почему в ниндзя? – поднял бровь Метис.

– Я видел, как вы обращались с сюрикенами.

– Ах, это, – Метис засмеялся. – Метательные звездочки и ножи, если их обмазать «тленом», – очень эффективное оружие. Даже неопытный боец может с их помощью превратить мертвяка в лужу вонючей пены. Хочешь попробовать?

А вот теперь на него смотрели очень серьезно. Метис больше не улыбался.

* * *

– Попробовать… что? – облизнув губы, спросил Дмитрий.

Если это вербовка…

– Не прикидывайся дурачком, – поморщился Метис, – ты же все прекрасно понимаешь.

Да, вне всякого сомнения, это была она. Сейчас его, правда, вербовали не так, как это сделала Кристина. Но и разница, в общем-то, невелика.