Охотник за головами (ЛП) - Каррэн Тим

Я впал в депрессию.

Возможно, я уже был в ней, но стало ещё хуже. Я начал мотаться по Сайгону, нигде не задерживаясь. Выпивка и наркота стали моими постоянными спутниками, и мои редакторы начали угрожать, что отзовут меня, потому что мои статьи не приходили по телетайпу, и какого хрена я вообще там делаю? Они хотели, чтобы я вернулся домой. Но что меня ждало в Штатах, кроме бывшей жены и слишком многих поганых воспоминаний? Хотя, опять же, что было во Вьетнаме, кроме смерти, отчаяния и ужаса? И всё же меня тянуло к этому, как железные опилки к магниту.

Я плакал по Каю.

Я ужасно тосковал по нему. Он был единственным лучом света в затхлой пещере моего существования. Меня грызло чудовищное чувство вины — ведь охотник за головами пришёл за Каем из-за меня. Это я навёл эту тварь на него... но кто навёл её на меня? Этот вопрос не давал мне покоя. Всё возвращалось к Бай Локу, к тому смеющемуся старому слепцу и женщине с её угрозой.

Кем она была, ведьмой? Может, в этом всё дело?

Вьеты, особенно деревенские, твёрдо верили в силу колдовства и заклинаний. Я почти решился разыскать того шамана, который сказал Каю, что «на нём метка», потому что был почти уверен — на мне она тоже есть. Но почему? Потому что я был в той деревне? Там же были и десантники. Это они убивали, не я. Или всё было не так просто? Эти люди понимали войну и битвы, это было в их крови и душах, и, помоги им Бог, они это принимали. Так что, может быть, они не винили солдат... только тех, кто упивался этим, как я.

Может, в этом дело?

Или на самом деле не было никакого объяснения, просто поворот колеса судьбы, и та старуха увидела на мне метку и поняла, что это такое?

Мысли крутились по кругу, и мне нужно было что-то предпринять, сделать что-нибудь, куда-то поехать, собрать материал для информагентств. Что угодно, лишь бы выбраться из этого долбаного суеверного ступора. Поэтому я схватился за первое, что подвернулось — обычную операцию с морпехами из 1/3. Очередной холм вдоль демилитаризованной зоны, Высота Триста с чем-то, названная (как и все холмы) по высоте в метрах. Рота «Хотел» уже была там, понесла немного потерь и взяла несколько вьетконговцев в плен. Я прилетел на вертушке с ротой «Индия», и сразу какой-то сержант-долбоёб начал раздавать сапёрные лопатки и твердить, чтобы мы рыли окопы, да поглубже, скоро станет жарко. Мы копали час или два, пока морпехи штурмовали позиции вьетконговцев, убивая и погибая. Когда всё закончилось, насчитали сорок убитых вьетконговцев, шестнадцать раненых. Морпехи потеряли семерых; ещё двадцать были ранены, но, вероятно, выживут. По местным меркам операция была успешной. К тому времени я прошёл через столько подобных, что даже задремал на склоне холма.

Но я решил, что из этого выйдет хороший материал.

Когда я вернулся в Сайгон, меня ждал Куинн. Он приехал из лагеря спецназа, чтобы вытащить своих людей из тюрьмы. Похоже, планировался какой-то рейд в Северный Вьетнам, который должна была провести объединённая группа армейских рейнджеров США, «зелёных беретов» и наёмников-нунгов. Командование не доверяло нунгам, поэтому не хотело их вооружать. И пара рейнджеров отправилась в Сайгон покупать оружие на чёрном рынке. Их поймали с чем-то вроде четырёх ящиков русских АК и примерно десятью тысячами патронов. Куинн их вытащил — и оружие тоже достал — подмазав нужных людей.

Он сказал, что так всё и работает. Армия не хотела платить за вооружение наёмников-нунгов, но с радостью платила взятки.

— Просто одна здоровая ёбаная система, Мак, — сказал он мне. — Слушай, мне нужно ехать в провинцию через час или около того, но... я тут думал... ты всё ещё занимаешься этой историей с охотником за головами?

Я с трудом сглотнул.

— Да. Моему редактору нравится фольклорный аспект. Конечно.

— Тогда я хочу, чтобы ты встретился кое с кем... парень из национальной полиции. Он жёсткий тип, но нормальный. Я говорил с ним об этом раньше. У него есть история для тебя. Я сказал ему, что ты зайдёшь.

Я едва мог дождаться.

12

Его звали Нгуен Као Чанг, и он встретил меня на террасе отеля «Континенталь». Место было забито шумными, мерзкими американскими инженерами и бизнесменами, наживавшимися на войне. Они пили, жрали и хвастались, а их тощие смазливые вьетнамские подружки большую часть времени пялились на свои ладони.

Чанг был щуплым коротышкой чуть выше полутора метров, но жилистым и свирепым. У него было по-настоящему жестокое лицо с опущенными уголками рта и глазами, похожими на поблёскивающие стальные шарики в узких прорезях. А когда у азиата жестокое лицо — оно действительно жестокое.

Он поднялся и пожал мне руку, коротко кивнул, мгновенно узнав меня, хотя мы никогда не встречались. Это заставило меня задуматься, нет ли у него на меня досье. Наверняка было. Национальная полиция следила за всеми, даже за своими. Рукопожатие у него было железным, и я подумал, что он мог бы сломать мне руку, если бы захотел, да и вообще любую кость в теле, если бы задался такой целью. Я был выше его почти на тридцать сантиметров, но, клянусь, он возвышался надо мной.

— Пожалуйста, присаживайтесь, мистер Маккинни, — сказал он, делая ударение на «Мак».

— Зовите меня Мак, все так делают, — ответил я, заказывая пиво.

— Да. Так, — он провёл тонким пальцем по линии подбородка, давая понять, что раз все так делают, он делать не станет. — Сержант Куинн сказал мне, что вас интересует одна конкретная история. Это правда?

— Да. Охотник за головами.

Он кивнул.

— Нгыой шан дау. Жуткая легенда. Или, возможно, вовсе не легенда? — произнёс он на безупречном английском. Он сидел и смотрел на меня этими мрачными, неумолимыми глазами. Глазами, затенёнными то ли слишком большим жизненным опытом, то ли, наоборот, недостаточным. Куинн рассказал мне, что он майор из разведотдела, специализируется на допросах подозреваемых оперативников Вьетконга. Куинн также сказал, что допросы Чанга обычно заканчивались смертью допрашиваемого. — Прежде чем я расскажу свою историю, вы расскажете мне, почему вас интересует эта тема.

Я зарабатывал на жизнь писательством. Я был неплохим вралем. Я мог тягаться с лучшими из лжецов и нагородить такой горы дерьма, что она с головой накроет тебя своим дымящимся теплом, но ты всё равно поверишь. Но Чанг? У меня было чувство, что он читает мои мысли, поэтому я рассказал правду. Я начал с Бай Лока и закончил убийством Кая и тем, что принюхивалось у моей комнаты несколько дней назад.

Когда я закончил, он просто кивнул.

Прикурив сигарету и вставив её в серебряный мундштук, он начал:

— Я родом из маленькой крестьянской деревни к востоку от Плейку в Центральном нагорье, она называется Ме Тхо, мистер Маккинни. Деревню уничтожил рейд северовьетнамской армии несколько лет назад. Но это неважно. У меня был младший брат по имени Лин, — тут он сделал паузу, и я услышал, как он скрипит зубами, словно пытаясь сдержать поток эмоций. — Лин получил повреждение мозга ещё в утробе. В результате он был калекой. Он мог ходить, но еле-еле. Он никогда не был таким сообразительным, как другие дети, но был чудесным мальчиком. Его способность заботиться, сопереживать и понимать намного превосходила всё, что они могли себе представить. Природа отняла у него одни качества и усилила другие. Чуткий, с хорошим чувством юмора, но простодушный. Он находил величайшую радость в том, мимо чего другие мальчишки прошли бы не заметив — в лунном свете, в звёздах на небе, в прикосновении ветра к лицу. Я любил его, да, и, возможно, даже боготворил, потому что он, казалось, был связан с чем-то, что было мне неведомо. Простодушный, я сказал? Возможно. Но, может быть, он постиг больше того, на что мы с вами могли бы надеяться в познании и понимании.

— Как-то раз мать отправила нас с поручением. Нужно было сходить в соседнюю деревню за свиньёй, которую купил отец. Обычно такая дорога занимает от силы пару часов, но из-за хромоты брата мы шли намного дольше. Впрочем, Лин никогда не позволял своим ограничениям встать у него на пути. Он изо всех сил боролся за то, что для вас и меня, мистер Маккинни, совершенно обыденно. Он был очень храбрым и сильным. Я твёрдо верю — для него не существовало ничего невозможного, — Чанг снова замолчал, его губы скривились в жёсткой усмешке. — В общем. Мы забрали свинью из деревни, и когда возвращались по тропинке через лес, солнце начало садиться. Полная луна уже выползала на небо...