Александр Варго - Трофики
– Борька, ты того, охренел?! – надрывался Руслан. – Хорош прикалываться, выходи!
Субстанция колебалась в пяти шагах от группы и загадочно помалкивала. Люди озирались – если этот тип решил всех разыграть, ему ничто не мешает подойти сзади и вволю похихикать над испуганными людьми. Но Борька не выходил, и это уже начинало нервировать. Сомнительно, что ему доставляло удовольствие дышать гнилостными ароматами и наслаждаться растерянностью товарищей.
– Борька, по шее получишь! – разозлился Олежка.
– Мяса лишим! – выкрикнул Артем.
– И водки! – добавил Генка.
И снова все было тихо. Туман с западной стороны продолжал накапливаться и потихоньку переползал к людям.
– А может, его там… нет? – сделала дикое предположение Рогачева.
– И не было никогда? – скептически покосился на нее Артем. – Выдумали такого парня, эх…
– А там точно… никто не хрюкал? – почему-то спросил Семен.
– Ну все, моя крыша не выдерживает, – вздохнула Ульяна. – Пошли отсюда.
– Подождите, я не понимаю… – забормотала Алла.
– Родная моя! – взревел выведенный из равновесия Руслан. – Твоя подруга права! Чего именно во фразе «Пошли отсюда» ты не понимаешь?
– Ага, беремся-таки за руки, друзья, – глупо хихикнул Генка. – Типа, побег из курятника. Масс-старт и все такое. Знаете, народ, что-то мне не хочется обратно в эту пакость лезть, – он неприязненно уставился на завиток тумана, по-пластунски подбирающийся к ноге, и от греха подальше отодвинулся.
– Да черт его знает, – ругнулся Артем. – Пойдем обратно – а потом он с нас бабло стрясет…
И снова надрывали глотки. Пятились и опять кричали, обещая Борьке вселенские кары, дружное порицание и безжалостные побои. При этом возникало неприятное ощущение, что их слова проваливаются в пустоту, Борьки в этой местности давно нет. Туман его поглотил, нечистая сила уволокла… Никому не хотелось лезть обратно в зловонную клоаку, люди отступали, озирались на смыкающийся за спиной коридор.
– А кто его видел в последний раз? – усердно растирал лоб Олежка. – Что он говорил?
– Он говорил, что никого здесь нет, – вспомнила Рогачева. – И хихикал при этом как полный мудак…
«А потом из тумана возникло нечто, опровергая его высказывание, и утащило нашего Борьку или убило», – с содроганием подумала Ульяна. Час назад от этой мысли ее бы обуяло беспокойство за свое психическое здоровье, а сейчас она казалась допустимой и даже реальной. Мелькнула вторая «неслабая» мысль: а почему никто не предлагает поискать… тело Борьки? Имеются фонарики, им вполне по силам пробить туман…
– Знаете, ребята, я уже не могу, – призналась Алла. – Выше сил лезть обратно в это болото… Пойдемте в деревню? – решилась она. – Там нет тумана, пока еще можно пройти. Подождем Борьку – ведь нарисуется когда-то? – и попробуем поискать другой выход из котловины. Тут же лес повсюду, неужели не найдем обходной дороги к машине? А туман – он только здесь…
В предложении имелись свои негативные моменты, но люди уже не задумывались. Сначала пятились, потом развернулись, зашагали по сужающемуся пространству между завихрениями тумана, толкались, чертыхались.
– Послушайте, а как же Борька, что с ним делать? Мы же не можем просто так его бросить… – спохватилась Ульяна, когда Олег схватил ее чуть не в охапку и поволок вперед, оттолкнув замешкавшегося Руслана.
– А что с ним делать? – истерично гоготнул Артем. – Свидетельство о смерти выписать? Да запросто! Пусть только придет, зараза, я ему такое свидетельство выпишу, он у меня навеки запомнит, что такое глупые розыгрыши! Забудь, Ульяша, все в порядке, будет тебе и Борька, и прочие удовольствия…
Взмыленные, кашляя взахлеб, они вывалились из тумана, побежали по дороге. Это была какая-то перепаханная фронтовая полоса. Дожди и ветра здесь трудились не покладая рук, от дороги не осталось и следа. Но именно сегодня здесь было сухо и безветренно. Туман остался за спиной, не стал преследовать свои жертвы, перекрыл дорогу, ближайшие к ней подступы, неторопливо растекался по пространству.
– Ну все, довольно сжигать калории, – бегущий первым Генка резко встал и согнулся пополам, уперся ладонями в колени. С него ручьями стекал пот. Остальные тоже остановились. Словно марафон отмерили – хотя на самом деле пробежали метров семьдесят. Ульяна кашляла – сильно першило в горле. Она присела на корточки, Олег пристроился рядом, нерешительно похлопывал ее по спине. Семен опять схватился за дозиметр, что-то крутил – пальцы срывались, потели очки. Туман определенно их не преследовал, расположился на заранее подготовленной позиции за околицей. Но облако уплотнялось, становилось выше, приобретало ядовитый оттенок и смысл. Ощущение нереальности происходящего не проходило. Тучи плыли низко над головой, не проливая ни капли. Плотный воздух колебался, образуя нечеткую рябь. Детали ландшафта то делались нерезкими, то обретали пугающую четкость. Деревенька оказалась не такой уж маленькой – в ней было не меньше двух десятков дворов. Большинство строений провалилось в землю, обрастало «культурными слоями». Примитивные дощато-бревенчатые избы, остатки сараюшек, курятников, загонов для скота. За ближайшим сгнившим палисадником красовался развороченный погреб, обросший бурьяном. Артем решил полюбопытствовать, отступил в сторону, раздавив кусок плетня, но не успел вытянуть шею, чтобы заглянуть в яму, как под ногой что-то затрещало, земля поплыла, и Артем в страхе отпрянул. Рогачева зашипела на него, едва не влепив пощечину.
Борька компанию не догнал, продолжал прохлаждаться где-то в тумане.
– Фигня, – не совсем уверенно заявил Артем. – Он просто двинулся в обход, обогнал нас дворами и сейчас сидит у центральной избы и ржет в кулак, зараза… Вперед, народ, навешаем ему люлей!
Теперь он возглавлял процессию – несмотря на то что Рогачева шипела в спину и подвергала критике каждый шаг. А когда он на полной скорости провалился в замаскированную канаву, она буквально выплеснула на него ведро помоев, сарказма и ненормативной лексики. Украдкой ухмылялся Руслан – хоть не только ему позориться при всех. Артем измазался в глине, выбирался из канавы, рычал от боли – в ботинок врезался огрызок проржавевшей жести непонятного происхождения. Он рухнул на пятую точку, принялся его отрывать – зазубренный край продырявил носок ботинка и впился между пальцами.
– Вот же дела, – бормотал Генка. – Коррозия металла, надо же…
– Сидеть, больной, – проворчал Семен. Он пристроился рядом с пострадавшим, осторожно взялся за жестянку, разогнул ее, вытащил – следов крови на ней, слава богу, не осталось, Артему повезло – железо воткнулось в ботинок с ювелирной точностью. Он что-то буркнул, поднялся, размял ногу.
– Я так и знала, что он притворяется, – облегченно вздохнула Рогачева. – И запомни на будущее, любимый. Любая проблема при правильном к ней подходе перестает быть проблемой.
– Надеюсь, это относится и к нашей общей проблеме, – проворчал Семен, подслеповато вглядываясь в перспективу. – Хотя бог ее ведает, с какого бока браться за ее решение. Влипли, блин…
Дальше двигались осторожно, выстроившись в колонну по одному. С опаской оглядывались – не догоняет ли туман. Но последний оккупировал дальние подступы и пока не покушался. В округе царило удручающее безмолвие. Даже вороны, совершающие облеты вверенной территории, перестали каркать и шумно хлопать крыльями. Одна из упомянутых особей сидела на кирпичном дымоходе и, склонив взъерошенную голову, наблюдала за молодыми людьми. «Пора ей в ведьму превращаться», – подумала Ульяна. Никакого движения в округе не отмечалось. Если Борька Поплавский и перемещался параллельным курсом, то делал это скрытно и толково.
Вскоре компания вышла на пустырь в центре деревни. На видном месте возвышалась невнятная кучка – из земли, истлевших досок, распавшейся бревенчатой кладки. Вероятно, во времена, о которых абсолютно не хотелось вспоминать, здесь находилось нечто вроде трибуны, молитвенного места или еще какого-то сооружения для совершения ритуальных процедур.
– Жертвенный алтарь, – предложил свою версию Семен.
– Лобное место, – возразил Олежка, и оба задумались, чем эти два понятия близки, а чем отличаются.
Окрестности «алтаря» заросли одуванчиками. Дебри травы чередовались с глинистыми проплешинами. Пустырь окружали просевшие избы, навязчиво напоминающие землянки. С правой стороны выделялась крупная центральная – она фактически сохранилась, хотя и выглядела жалко. В фундаменте, обмазанном глиной, зияли пустоты, из стен вываливались доски. Стены покосились, казалось, что дом способен развалиться от слабого дуновения ветерка, и странно, почему он этого не сделал раньше. Возможно, внешность была обманчива. При жизни это было нелепое грубое сооружение. «После жизни» оно стало еще более невразумительным и зловещим. К покосившемуся бревенчатому коробу примыкала приземистая пристройка. У дома имелся второй этаж – вернее, просторный чердак, окна которого были забиты крест-накрест. Крыша просела, со стропил свешивалась труха и пакля. У центрального входа имелось подобие веранды, половина которой благополучно обвалилась. Заросли бурьяна окружали строение. Трава пробивалась между бревнами, в отдельных местах перекрывала оконные глазницы. Стены провисали, словно их вспарывали гигантским ножом.
