Александр Годов - Дьявольская радуга

— А ты сильный.

Тропов вздрогнул. Возле мембраны на него пялился черный жирный кот. Вот только вместо морды у него было лицо человека.

— Боишься меня? — голос твари звучал хрипло, словно она день и ночь говорила без остановки. — Зря.

— Где Кивир? — Язык плохо слушался, слова с трудом выговаривались.

— Хозяин ждёт. Но ты уйдешь без своего друга?

Сергей посмотрел на кота в полном недоумении. Тварь растянула тонкие губы в невеселой гримасе-улыбке.

— Нам надо дождаться Седьмого, — хихикнул кот.

— Что в этом смешного? У меня нет времени. Веди!

— Осторожнее со словами, человек. Я ведь могу и бросить тебя здесь. Мы не уйдем без Седьмого.

Сергей недовольно закрыл глаза и лёг на спину. Он хотел расслабиться хоть на пару минут, однако внутренняя движущая пружина всё сильнее и сильнее сжималась. Не удавалось унять и нервную дрожь. «Я у цели, — мысленно сказал он сам себе. — Надо лишь дождаться мертвяка. А потом этот плешивый кот меня отведет к Кивиру. Теперь мне можно расслабиться. Я больше ничего не могу сделать».

Тропов вспомнил про крик Седьмого. А что если дохлятина умерла? Вдруг придется лезть за ней? При одной мысли, что понадобится вновь забраться в мембрану, становилось дурно.

Сергей почувствовал у левой ноги что-то теплое и мохнатое. Кот! Тропов с отвращением вскочил.

— Не подходи ко мне! — закричал он.

— Иначе что? — с улыбкой спросил кот.

Сергей не знал, что ответить ему.

— Помоги! — Из мембраны показалась голова Седьмого.

Правый глаз мертвяка лопнул и теперь лежал на разодранной щеке. Но больше всего Сергея ужаснула дыра во лбу, из которой лилась черная кровь. Казалось, что голову Седьмого зажали между тисками и сдавили.

— Помоги! Помоги! Помоги!

Тропов сел на колени, нашел веревку и кинул в центр мембраны.

— Хватайся, — приказал он.

Седьмой повернулся к нему. Кожа вокруг дыры во лбу чернела, от неё потянулись струйки вонючего дыма. Мертвяк высвободил из мембраны руку и ухватился за веревку.

— Помоги, помоги, помоги, — как мантру шептал он.

Странная эйфория охватила Сергея: от него зависела жизнь Седьмого. Он мог сейчас бросить мертвяка и… «Нельзя убивать его», — сказал внутренний голос.

Тропов дёрнул веревку.

Легион. Шестое интермеццо

Легион карабкался по стволу человеко-дерева. Всё его естество вскипало от ярости. Уничтожить! Стереть в порошок! Впитать в себя! Нет места пощаде и жалости. Каждая его клетка требовала крови. Поэтому Легион жаждал поймать всех этих ходячих мешков с костями и свиноподобных существ, чтобы заточить их души в собственном теле, растворить в себе их плоть.

Легион карабкался по стволу человеко-дерева. С каждым поглощенным врагом управлять собой становилось проще. Чертовы руки так и норовили расплавиться, а ноги — потерять форму. Поначалу лишь чудовищным усилием воли удавалось сдерживать тело от распада. Сейчас же Легион не боялся расплыться, как восковая свеча на солнце.

Смерть врагам!

Смерть всему, что встанет у него на пути.

Иногда мешки с костями сопротивлялись: пытались выбраться из его тела, жгли и кололи. Однако он лишь мысленно смеялся над их жалкими потугами избежать физической смерти. Так лев не обращает внимания на укусы муравьев.

Легион карабкался по стволу человеко-дерева. Порой мысли разбегались в голове, словно шарики ртути по полу. Каждый демон норовил взять контроль над телом, но он жестоко подавлял их маленькие бунты, загоняя в самые темные глубины своей псевдо-души.

Смерть тварям!

Смерть всему, что встанет у него на пути.

Имя ему — Легион.

Нет никому пощады.

Легион чувствовал, как внутренние тела пытались вырваться из плоти друг друга. Он словно матрёшка. Сущность в сущности сущности. Десятки осколков «Я» мечтали жить отдельно. Однако Легион пытался подавить их, посылая образы из псевдо-жизни и кормя ложными воспоминаниями. Он ощущал себя фокусником, разыгрывающим представление перед детьми.

Только благодаря нечеловеческой быстроте ума и жестокости удавалось усмирять внутренние тела и демонов.

Легион карабкался по стволу человеко-дерева. Кончики гигантских черных пальцев покрывали волдыри, сочившиеся густой зеленой жидкостью, похожей на гороховый суп. Непропорциональные руки и ноги двигались как у заводной игрушки. На лице, напоминавшем сырое тесто, красовался лягушачий рот.

Смерть врагам!

Смерть всему, что встает на пути.

Имя ему — Легион.

Нет никому пощады. Крушить! Съедать! Разрывать! До тех пор, пока кости жертв не превратятся в пыль.

Я хочу жить. Я очень-очень хочу жить. Боже, помоги. Только на тебя и уповаю. У меня нет больше сил сопротивляться. Устал. Я не чувствую ничего, кроме боли. Выхода нет. Дай надежду, Боже. Не могу. Устал. Помоги. Ведь должно же это когда-то закончиться? Подари смерть. Пусть медленную и мучительную. Я всё стерплю.

Хватит ныть, дурень. Рассчитывай только на себя. Бога нет. Его выдумали слабаки.

Пошли вон из моей головы! Я не слышу вас!

Но мы здесь. Почему ты нас прогоняешь? Мы хотим помочь. Тебе же больно и одиноко. Ты запутался. А мы всё видим. Позволь нам облегчить твои страдания.

Лживые твари! Боже…

Как тебя зовут? Ты знаешь? А мы можем сказать.

У меня нет имени. Нет прошлого, настоящего и будущего. Нет тела и души. Нет ничего. И вас не существует!

Ты обманываешь себя. Позволь нам сказать. Пожалуйста. Видишь? Мы сами просим выговориться. Нельзя больше молчать.

Убирайтесь!

Открой глаза и посмотри на своё тело. Разве оно нереально?

Я лишь сильнее зажмурился. Нельзя позволять голосам манипулировать мной. Один раз я уже им поверил… И что в итоге изменилось? Надо собрать волю в кулак и просить бога помочь. Только высшие силы могут вытащить меня из той задницы, в которой я оказался.

Не игнорируй нас!

Я стиснул зубы. Не поддавайся. Нельзя.

Что случится с тобой, если ты лишь откроешь глаза? Пойми: мы друзья. И хотим тебя освободить. Представь, как вновь окажешься дома. Жена будет готовить вкуснейшие супы, а дочь — просить сделать с ней уроки. Ты еще помнишь их лица? А имена? Мы многое можем рассказать. Поболтай с нами.

Я не выдержал и открыл глаза. Бабочка по-прежнему порхала вокруг меня, испуская яркое красное сияние. Света хватало на то, чтобы в деталях разглядеть мою темницу. Меня окружали сделанные из сырого мяса стены. Из них сочилась какая-то липкая дрянь, а пахли они так отвратительно, что меня уже несколько раз вырывало. Мои руки по локоть застряли внутри кожаных труб, напоминающих гигантские макаронины. Ноги до самых коленей утопали в мясе.