Энн Бишоп - Дочь крови

Джанелль задумчиво взъерошила волосы и улыбнулась.

— Да, — произнесла она. — Кажется, я знаю, кому подарки будут нужны больше всего.

— В таком случае решено.

В этот момент по мановению его руки с угла стола поднялся завернутый в бумагу пакет и опустился прямо перед Джанелль.

— Как ты и просила.

Девочка улыбнулась еще шире, взяв сверток и осторожно открыв его. Нежный свет, которым вспыхнули сапфировые глаза, заставил отступить несколько веков одиночества.

— Ты великолепно выглядишь, Сэйтан!

Он нежно улыбнулся:

— Я делаю все, что в моих силах, чтобы услужить Леди. — Он поерзал в кресле. — Кстати говоря, тот камень, который ты просила продать…

— Денег хватило? — взволнованно спросила Джанелль. — Если нет, я…

— Их было более чем достаточно, ведьмочка. — Вспомнив выражение лица ювелира, которому он принес бриллиант на оценку, Повелитель с трудом сумел удержаться от смеха. — На самом деле осталось довольно много золотых марок. Я взял на себя смелость открыть счет на твое имя и положил туда остаток. Поэтому, если когда-нибудь тебе вдруг захочется что-то приобрести в Кэйлеере, тебе нужно будет только поставить свою подпись и попросить владельца магазина направить счет сюда, в Зал, и я рассчитаюсь с ним из твоих денег. Как по-твоему, это честно?

Джанелль широко усмехнулась, а Сэйтан горько пожалел, что не откусил себе вовремя язык. Только Тьма знает, что этому ребенку могло взбрести в голову. Что ж, ладно. В любом случае торговцы тоже намучаются с ней не меньше — и эта идея показалась Повелителю слишком забавной, чтобы отказываться от такого развлечения.

— Полагаю, если ты действительно хотела сделать необычный подарок, то всегда можешь раздобыть парочку соленых палочек для единорогов, — поддразнил он ее.

Сэйтан был до глубины души поражен затравленным выражением, тут же появившимся в ее глазах.

— Нет, — прошептала Джанелль, мертвенно побледнев. — Нет, только не соль.

Когда она ушла, Сэйтан еще долгое время сидел, глядя в пустоту и гадая, почему упоминание о соли могло так сильно расстроить девочку.

Дрейка шагнула в сторону, позволяя Сэйтану войти.

— Что ссскажешшь?

Тот только тихо присвистнул. Как и все комнаты в Цитадели, огромная спальня была вырезана в толще живой горы. Однако, в отличие от других комнат, включая и покои, некогда принадлежавшие Кассандре, стены здесь обрабатывались и полировались до тех пор, пока не сияли, как дымчатое черное стекло. Деревянные полы проглядывали из-под огромных, толстых ковров, расшитых красно-кремовыми узорами (такие могли привезти только из Дхаро, Края Кэйлеера, знаменитого своими традициями ткачества). Кровать из черного дерева с пологом спокойно могла бы вместить четверых. Остальная мебель — столы (письменные и прикроватные), книжные шкафы, буфет — была изготовлена из той же древесины. Здесь имелась отдельная гардеробная с кедровыми шкафами и своя ванная с огромной мраморной емкостью, выполненной из черного камня с красными прожилками, большой кабинкой для душа, двойной раковиной и туалетом в крошечной комнатке. По другую сторону спальни имелась дверь, ведущая в гостиную.

— Эти покои просто великолепны, Дрейка, — произнес Сэйтан, рассматривая всякие мелочи, разбросанные на столах, — несомненно, бесценные сокровища для юной девочки. Подцепив пальцем крышку на шкатулке, покрытой сложным узором из разных пород редкой древесины, он открыл ее и покачал головой, одновременно поразившись и развеселившись при виде содержимого. Он лениво поворошил найденное — маленькие перламутровые ракушки (очевидно, с очень и очень отдаленных пляжей), бриллианты, рубины, изумруды и сапфиры, которые для ребенка оставались лишь красивыми камешками. Закрыв шкатулку, Сэйтан обернулся, подняв одну бровь. В его глазах плескался смех.

Дрейка чуть приподняла плечи, изобразив пожатие:

— Ты бы предпочел, чтобы было по-другому?

— Нет. — Сэйтан огляделся. — Эта комната ей очень понравится. Это настоящее темное убежище, в котором она будет нуждаться все больше и больше по мере того, как идут годы.

— Не всссе убежжищща должжны быть темными, Повелитель. Комнаты, которые ты подарил ей, девочке тожже нравятссся. — Впервые за все те годы, что Сэйтан знал ее, Дрейка улыбнулась. — Хочешшь, я опишшшу их тебе? Я сслышшала о них вполне доссстаточно.

Сэйтан отвел взгляд, чтобы Дрейка не заметила, как приятно ему это слышать.

— Я хочу показзать тебе подарок на Винсссоль, который я приготовила для нее, — произнесла Дрейка.

Она вышла в гардеробную и вернулась, держа тонкий рулон черной ткани, и развернула его на бархатном покрывале кровати.

— Что ссскажжешшь?

Сэйтан уставился на длинное черное платье. В горле стоял комок, который он никак не мог проглотить, а очертания комнаты внезапно расплылись, как в тумане. Он прикоснулся к черному паучьему шелку.

— Ее первое Вдовье платье, — хрипло произнес он. — Вот что она должна надеть на Винсоль. — Шелк проскользнул между пальцами, и Сэйтан отвернулся. — Она должна быть с нами.

— Да. Она должна быть со своей семьей.

— Она и будет со своей семьей, — горько отозвался Повелитель. — Она будет со своей бабушкой, матерью… и отцом.

— Нет, — мягко возразила Дрейка. — Не ссс отцом. Теперь, наконец, у нее есссть нассстоящщий отец.

Сэйтан сделал глубокий вдох:

— Я был самым холодным и бессердечным ублюдком, который когда-либо появлялся на свет в Королевствах. Что изменилось?

— Ты полюбил… дочь сссвоей душши. — Дрейка издала странный, тихий звук, который вполне мог оказаться смешком. — И ты никогда не был так ужж холоден, Сссэйтан, — куда ссстарательнее притворялсся…

— Можно было и пощадить мою гордость, позволяя сохранить кое-какие иллюзии.

— Ссс какой целью? Она поззволяет тебе оставатьсся холодным как лед?

— Она позволяет мне оставить при себе иллюзии, — тепло произнес Сэйтан, наслаждаясь ненавязчивым, спокойным спором. — Однако, — мрачно добавил он, — боюсь, она мне оставляет мало других радостей жизни. — Он вздохнул. На лице Повелителя появилось выражение веселья, смешанного с болью. — Я должен идти. Нужно еще побеседовать с парочкой обеспокоенных торговцев.

Дрейка проводила его к выходу.

— Продлило ужже много лет ссс тех пор, как ты празздновал Винссоль. Но в этом году, когда зззажжгутсся черные сссвечи, ты будешшь пить кровавый ром и танцевать во ссславу Ведьмы.

— Да, — тихо согласился Сэйтан, вспомнив о платье из паучьего шелка. — Да, в этом году я буду танцевать.