Стивен Кинг - Полная тьма, ни одной звезды

Я знаю, как плохо вы парни себя чувствуете, но солнце, по прежнему взойдет завтра. И когда это произойдет, вы будете чувствовать себя лучше. Когда солнце взойдет послезавтра, еще немного лучше. Это просто часть вашей жизни, и она прошла. Было бы лучше победить, но так или иначе, все кончено. Жизнь продолжается.

Как и у нее, после ее злополучного похода в гараж за батарейками. Когда Боб пришел с работы домой после своего первого долгого дня (она не могла смириться с пугающей мыслью, что ее знание должно быть написано у нее на лице заглавными буквами), он сказал:

— Милая, насчет прошлой ночи…

— Вчера вечером ничего не произошло. Ты пришел домой рано, вот и все.

Он склонил голову тем ребяческим способом, и когда поднял ее снова, его лицо светилось большой и благодарной улыбкой.

— Вот и прекрасно, — сказал он. — Тема закрыта?

— Закрыта.

Он раскрыл свои объятия.

— Поцелуй меня, красавица.

Она поцеловала, задаваясь вопросом, целовал ли он их.

Хорошо потрудись, действительно используй свой умелый язык, и я не отрежу его тебе, представила она себе его высказывание. Вложи в это все свое высокомерное сердечко.

Он отстранил ее от себя, положив руки на ее плечи.

— Все еще друзья?

— Все еще друзья.

— Уверенна?

— Да. Я ничего не готовила, и не хочу выходить. Почему бы тебе не переодеться и не сходить нам за пиццей.

— Хорошо.

— И не забудь захватить свой «Прилосек».

Он широко улыбнулся ей.

— Конечно.

Она наблюдала, как он поднимался в припрыжку вверх по лестнице, думая сказать не делай этого, Бобби, не испытывай так свое сердце.

Но нет.

Нет.

Пусть он сам испытает все что, хотел.

13

Солнце взошло на следующий день. И на следующий. Неделя прошла, затем вторая, затем месяц. Они возобновляли свои старые отношения, маленькие привычки за долгий брак. Она чистила зубы, пока он был в душе (обычно напевая какой-нибудь хит восьмидесятых, голосом, который был высок, но не особо мелодичен), хотя больше она не делала этого голой, то есть не заходила в душ, пока он не освобождал его; теперь она мылась только после того, как он уезжал в «Бэнсон, Бэкон и Андерсон». Если он заметил это небольшое изменение в ее привычках, он не упоминал этого. Она возобновила свой книжный клуб, рассказывая другим леди и двум джентльменам на пенсии, которые принимали участие, что ей нездоровилось, и она не хотела передавать вирус наряду со своим мнением о новой работе Барбары Кингсольвер, и все вежливо смеялись. Спустя неделю после этого, она возобновила кружок вязания, «Вязание крючком». Порой она ловила себя на том, что подпевала радио, возвращаясь из почтового отделения или продуктового магазина. По вечерам они с Бобом смотрели телевизор, только комедии, никаких криминальных шоу. Теперь он рано приходил домой; после Монтпилиера больше не было поездок. Он установил что-то под названием «Скайп» на свой компьютер, говоря, что так гораздо проще смотреть на коллекции монет и экономить на топливе. Он не сказал, что также будет этим экономить на искушении, но ему и не надо было говорить. Она следила за газетами, чтобы заметить, обнаружилось ли удостоверение личности Марджори Дюваль, понимая, если бы он наврал насчет этого, то наврал насчет всего. Но об этом ничего не было. Раз в неделю они ходили на ужин в один из двух недорогих ресторанов Ярмута. Он заказывал стейк, а она рыбу. Он пил чай со льдом, а она пила клюквенный морс. Старые привычки умирали с трудом. Часто, она думала, что они умрут только вмести с ними.

Теперь она редко включала днем телевизор, когда он уходил. Легче было слушать холодильник с его отключениями, и тихие скрипы и стоны их милого дома в Ярмуте, пока не наступит очередная зима в Мэне. Было легче думать. Легче смотреть правде в глаза: он сделает это снова. Он будет держаться, сколько сможет, она с удовольствием даст ему это время, но рано или поздно Биди возьмет власть в свои руки. Он не пошлет удостоверение личности следующей женщины полиции, полагая, что этого хватит, чтобы одурачить ее, но вероятно не заботясь, заметит ли она изменение в его «почерке». Поскольку, будет считать, что она теперь часть этого. Она должна будет признаться, что знала. Полицейские вытащат это из нее, даже если она попытается скрыть эту часть.

Донни звонил из Огайо. Бизнес шел в гору; они сделали ставку на офисные продукты, которые могут стать народными. Дарси сказала ура (как и Боб, радостно признавший, что был неправ относительно возможностей Донни добиться этого таким молодым). Петра звонила, чтобы сказать, что они экспериментально выбрали синие платья для подружек невесты, трапециевидные, с соответствующими шифоновые шарфами до колена, и Дарси задумалась, нормально ли это, или будет выглядеть немного несерьезно? Она сказала, что они будут мило выглядеть, и вдвоем они продолжили обсуждать обувь — синие туфли с каблуками в три четверти дюйма, если быть точным. Мать Дарси заболела в Бока Гранде, и было похоже, что ей, возможно, придется лечь в больницу, но затем они начали давать ей какие-то новые лекарства, и она поправилась. Солнце всходило и заходило. Бумажные фонарики в витринах дешевели, а бумажные индюки дорожали. Затем рождественские украшения повысились в цене. Появились первые порывы снега, точно по графику.

В доме, после того, как муж брал свой портфель и отправлялся на работу, Дарси бродила по комнатам, останавливаясь, чтобы изучать различные зеркала. Часто довольно долго. Спрашивая женщину в том другом мире, что ей делать.

Все чаще казалось, что ответом было, ничего не делать.

14

В не по сезону теплый день за две недели до Рождества, Боб пришел домой в середине дня, выкрикивая ее имя. Дарси была наверху, читая книгу. Она бросила ее на ночной столик (около зеркальца, которое теперь постоянно стояло там), и поспешила вниз в зал. Первой ее мыслью (ужас, смешанный с облегчением), было то, что наконец это закончилось. Его разоблачили. Полиция скоро будет здесь. Они заберут его, затем вернуться, чтобы задать ей два традиционных вопроса: что она знала, и когда она это узнала? Новостные фургоны припаркуются на улице. Молодые люди и женщины с ухоженными волосами выстроятся перед их домом.

Хотя в его голосе был не страх; она поняла это прежде, чем он подошел к лестнице и повернулся к ней лицом. Это было волнение. Возможно, даже ликование.

— Боб? Что…

— Ты ни за что не поверишь! — Его пальто было распахнуто, его лицо полностью покраснело до лба, а волосы, торчали во все стороны. Выглядело так, словно он ехал домой открыв все окна в машине. Учитывая по-весеннему теплый воздух, Дарси предположила, что так оно и было.