Иная Богемия - Юлия Макс
– Прости! – Она бросилась ему на шею, крепко обнимая и касаясь щекой холодной кожи.
– Все хорошо, моя милая.
Дядя выглядел бледнее обычного, и цвет глаз менялся на алый каждую минуту, но это все равно был он.
– Мне пока с трудом удается сдерживать жажду, но донорская кровь из больницы помогает не сойти с ума. – Он похлопал по небольшой сумке, которая висела на плече.
– Мне так жаль.
– Не стоит. – Он вытер слезинки, которые скатились с ее глаз. – У моего нового положения есть и плюсы. Смогу принести пользу людям, став бессмертным архивариусом: копя знания и историю многих поколений.
Энн согласно кивнула, улыбаясь сквозь слезы.
– Да и артрит прошел, – подмигнул Франтишек.
Вильгельм Рот отписал Карлу все свое имущество с несколькими замками в Баварии и Богемии и с огромными счетами в банках Европы. Карл выкупил громадный особняк в Старом городе, из которого были видны Пражский Град и собор Святого Вита. Благодаря деньгам и новым связям, он подтвердил свое образование в Карловом Университете, получив ученые степени по философии, политологии и правоведению. Это заняло год, в который Карл создал свою политическую партию «Новая Богемия» и успешно продвигал идеи по улучшению ситуации в стране.
Все вечера и выходные он проводил с Анетой. Они смотрели фильмы – старые и новые, ходили на свидания, ездили в путешествия. Карл прочитал все художественные книги из ее личной библиотеки, подолгу споря с Анетой над той или иной историей и поражаясь фантазии авторов. Кинских любила Карла, любила его теплый кофейный взгляд и восхищение, которое вспыхивало в его глазах каждый раз, когда он смотрел на нее. В один из таких вечеров он встал на одно колено и открыл перед ней изящный маленький футляр.
Дэниэль Фауст, сначала избегавший общения с Энн и Карлом, вскоре и вовсе пропал. Его секретарь на все визиты Кинских в Тройский особняк лишь неизменно печально качал головой, повторяя, что он так и не появился. Пропал и Роули, а абсентерия на перекрестке закрылась на ремонт, как гласила табличка, когда Энн попробовала наведаться туда. Вызывать демона она пока не рискнула, но что-то подсказывало ей: все было связано с ритуалом, к которому, очевидно, долго готовился Фауст.
Эдгар поступил в Карлов Университет, на физико-математический факультет, объяснив это тем, что «Ордену нужны нормальные спецы, а не дилетанты». Парень стал частым гостем в Пертисау и поддерживал дружбу с Маркусом и стаей.
А Маркус… Проснувшись после битвы, он заявил права на Энн, сцепившись с Карлом прямо во дворе замка. Разнимать их не стали, позволив выяснить отношения. Подравшись какое-то время, все в порезах и крови, они ушли в лес, а вернулись уже спокойно разговаривающими. С тех пор Маркус со стаей оберегал Кинских, как родную, но не пытался сблизиться. Что именно его переубедило, так и осталось для Кинских загадкой.
Энн вместе с дядей занимались изучением влколаков и упырей, собирая разрозненные небылицы и факты, складывая их воедино. Она не рассказала Карлу, что на следующий день после битвы вернулась в лес под замком, нашла прах Вильгельма и собрала его в погребальную урну. С тех пор она стояла в ее личном кабинете, в сейфе.
Аластер Роули целый срок сделки продержал Прагу под охранным заклинанием, и никто из упырей не мог туда войти, как не мог и выйти, кроме Карла, естественно.
Вспоминая прошедший год, полный боли от утрат и вместе с тем новых приятных событий, Энн сидела в библиотеке графского поместья Костелец-над-Влтавой. Теплый ветер играл с прозрачными занавесками, и они издавали тихое шуршание, когда, поднявшись, опадали и прислонялись к окнам. На правой руке блестели два кольца: родовое с гербом на указательном пальце, а на безымянном – обручальное, с тонкой россыпью бриллиантов и изумрудов по ободку. В левой Анета держала бокал вина. Дядя разместился в кресле рядом. Перед ними на стене, которая казалась голой без книг, висел экран телевизора, транслирующий заседание парламента.
Подсчет голосов избирателей закончился позавчера, и сегодня должны были объявить результаты. Энн с улыбкой наблюдала, как камера осветила Карла и его партию. Журналисты просили его повернуться для фото, пока зачитывались результаты.
– Партия «Новая Богемия» набрала наибольшее количество голосов, что с сегодняшнего дня делает ее правящей и руководящей силой чешского парламента. Новая партия, которой поверили и отдали свои голоса чешские граждане! Поздравляем ее главу Карла Люксембургского! – вещал председатель с трибуны.
После этих слов раздался мощный взрыв аплодисментов, и Карл подошел к трибуне для выступлений. Фотографы и журналисты что-то кричали, но он лишь уверенно улыбался в камеру, а затем поднял руку. Два пальца показывали латинскую V и воспринимались людьми как обещание мира.
Энн и Франтишек подняли бокалы и выпили за новую веху в истории страны и за короля Богемии, который улыбался им с экрана телевизора.
– Ты уверена, милая? Все, что я слышал о нем от вейтус и от тебя, убедило, что он часто ошибался, и в какой-то степени именно из-за него случилось то, что случилось.
– Уверена. В каждом из нас есть нечто хорошее и плохое в разных пропорциях, но все же.
Энн поставила бокал на стол и взяла с книжной полки погребальную урну, которую накануне привезла с собой.
– Мы часто забываем, что без тьмы не было бы света, и иногда из плохого вполне может вырасти нечто хорошее.
– Что ж. Мы провели множество исследований, уверен, все получится, если ты хочешь, – пожал он плечами.
Целый год дядя вместе с Энн искали случаи из легенд и редких упоминаний монахов о воскрешении упырей в стоячей воде. Нашли всего несколько таких, но именно они стали основанием для дальнейших поисков. Сведения о нападении целой группы упырей на средневековую деревню, которая смогла дать отпор, стали отправной точкой. Упыри сгорели, и прах их, подхваченный ветром, смело в лежащий на краю деревни пруд. А через восемь ночей мертвецы вышли из стоячей воды и поквитались, выпив досуха почти всех жителей.
Кинских верила, что это сработает, и она сможет вернуть потерянного друга.
– Он нам нужен, а ему нужны мы. Я в это верю.
Они прошли по парковой дорожке к пруду с лилиями. Над водными цветами летали стрекозы, а деревья тихо покачивались от ветра. Анета присела над стоячей водой и, открутив крышку урны, высыпала прах. Пруд жадно поглотил подношение и снова сделался безмятежным. Кинских
