Челси Ярбро - Тьма над Лиосаном

— Вскорости успокоится, — был ответ. — Он вознамерился оскопить себя — и ему это удалось. Правда, нож вошел чересчур глубоко. — Брат Гелхарт осенил себя крестным знамением. — Он призывал сделать то же всех нас.

Брат Олаф перекрестился.

— Что будем делать?

— Подождем, когда он умрет. А потом вынесем во двор и там оставим. — Брат Гелхарт смерил привратника испытующим взглядом. — Утром посмотрим, что станется с ним. — Он потер бороду. — Сможешь ли ты продержаться на муле всю ночь? Чтобы добраться до крепости?

— До крепости Лиосан? — в ужасе спросил брат Олаф.

— Или до Ольденбурга — на выбор. Но там почти нет христиан. — Брат Гелхарт махнул рукой и покосился на умирающего. — Хорошо, если жертвами испарений окажутся только двое. Ведь брат Гизельберт, как я понял, тоже…

— Тоже, — сказал брат Олаф.

Брат Дионнис на полу забился в корчах, потом резко дернулся и распрямился. Смертная тень накрыла его. Монахи, крестясь и вздыхая, попадали на колени.

Брат Гелхарт обвел их суровым взглядом.

— Двое из вас вынесут брата Дионниса на улицу. Это сделают брат Торберн и брат Аранольт. Тело должно быть уложено правильно. Не забудьте наложить печати на руки и ноги усопшего, а также на губы и на глаза. За мертвецом следует установить постоянное наблюдение, чтобы доподлинно выяснить, не станет ли он одним из тех созданий, каким дьявольский умысел дарует поддельную жизнь.

Ни брата Торберна, ни брата Аранольта не обрадовало столь хлопотное поручение, но они не осмелились перечить брату Гелхарту, самовольно взявшему на себя обязанности настоятеля монастыря. Оба мало что поняли из его слов, но понадеялись, что кто-нибудь растолкует им суть задания, хотя бы брат Олаф. Однако того самого уже снаряжали в поездку.

— Ступай, выбери себе мула, — бросил брат Гелхарт, обнаруживший, что отдавать приказания много приятнее, чем их получать. — И, взнуздав его, отправляйся, не мешкая, в Лиосан.

— Но ведь уже темно, — замялся брат Олаф, пытаясь найти подходящее возражение. — Позволь мне выехать с первыми лучами рассвета. Завтра я доберусь до места быстрее. Зачем мне ехать сейчас?

Брат Гелхарт медленно покачал головой.

— Затем, что нам нужна срочная помощь. Кто знает, что тут будет к утру? Вредные испарения распространяются быстро. Поезжай — и возвращайся с герефой и отрядом солдат.

— Услышав про вредные испарения, она может и не поехать, — заметил с глубокомысленной миной привратник. — Король не желает, чтобы зараза косила людей. Он приказал всем своим офицерам гнать от себя зараженных. Она вообще может не пустить меня в крепость. Станет ли она рисковать здоровьем крестьян и солдат?

— Забота о нас — ее долг, — ответил высокомерно брат Гелхарт. — И к тому же наш заболевший наставник — ее родной брат.

Брат Олаф вздохнул, сознавая, что возражения бесполезны.

— Ну хорошо. Я возьму вьючного мула: он знает дорогу и побежит по ней сам. А еще прихвачу с собой пару масляных фонарей, авось хоть один доживет до рассвета. И если Господу будет угодно, вернусь к вам с герефой и с теми, кого она решит с собой взять.

— Да хранит тебя Христос Непорочный, — сказал брат Гелхарт и повернулся к братии в абсолютной уверенности, что вопрос с поездкой решен.

Бормоча себе под нос что-то бессвязное, но весьма походящее на проклятия, брат Олаф заковылял в дальний угол обители, где к частоколу лепилась конюшня. Проходя мимо брата Гизельберта, все еще продолжавшего кланяться и скакать, он потупил глаза, отчаянно сожалея, что костыль не позволяет ему зажать также и уши: доносившееся до них пение превратилось в нечленораздельное блеяние, что весьма и весьма его удручало, ибо петь псалмы он умел и любил.

Слабоумный брат Авалир спал в пустующем стойле. Орарь стоял дыбом над его головой. Когда брат Олаф окликнул послушника, тот потянулся и стал протирать кулаками глаза — точно так же, как делают это малыши. Потом уставился в темноту.

— Кто тут?

— Брат Олаф, — отозвался привратник, как и всегда ощущая неловкость в присутствии недоумка. — Мне велено взять самого крупного мула.

Брат Авалир дважды моргнул.

— Еще ведь темно.

— Да, но таков приказ брата Гелхарта, и я вынужден подчиниться ему.

— Наш настоятель не он, а брат Гизельберт, — сказал брат Авалир и рассмеялся, довольный, что сумел указать брату Олафу на ошибку. — А раньше нас наставлял брат Хагенрих.

— Да, — согласился брат Олаф. — Ты прав. Брат Гизельберт здесь настоятель, но он заболел той же болезнью, от которой сгнил брат Хагенрих.

Брат Авалир перекрестился.

— Пусть Христос Непорочный окутает брата Гизельберта своим плащом и сохранит ему доброе здравие.

— Да. — Брат Олаф также перекрестился. — Но мне теперь надо поскорее добраться до крепости Лиосан.

Лицо брата Авалира прояснилось.

— У меня там есть брат.

И опять брат Олаф кивнул.

— Да. У тебя там есть брат. И я должен предупредить его об опасности. Ты согласен со мной? И еще каждого, кто живет в крепости и в деревне. Им надо знать, что в наш край опять пришло помешательство, чтобы они были настороже и гнали его от себя.

— А у них получится? — спросил брат Авалир, рассеянно перекрестившись. — Вдруг помешательство их одолеет?

Этим вопросом брат Олаф мучился сам.

— Не одолеет, — отрезал он хмуро.

— Потому что Христос Непорочный защитит их? — Брат Авалир тоже нахмурился. — Он что, любит их больше, чем нас? Что они сделали, чтобы заслужить большую милость Господню? — Он в раздражении принялся мять свою рясу. — Мы Его слуги, мы своими молитвами обеспечиваем защиту для крепости. Разве я не прав?

— Да, — в который раз повторил брат Олаф. — Но мне нужно спешить. — Он указал на стойло, в котором стоял самый крупный мул. — На него есть седло?

— Вон оно, висит на гвозде, — ответил брат Авалир. — Там и подпруги с попоной. А другое — в чулане. Но почему посылают тебя? Ты уже в возрасте и с костылем, всем видно, что ты слаб здоровьем. Не лучше ли ехать тому, у кого целы ноги?

— Ты прав, я тоже думаю так, — ответил брат Олаф. — Но брат Гелхарт выбрал меня, и мой долг ему подчиняться. Пока не поправится брат Гизельберт.

— А он поправится?

Это был вопрос, на какой отвечать не хотелось, и брат Олаф направился к мулу.

— Напомни, какая у него кличка?

— Тупица, — незамедлительно отозвался брат Авалир. — Потому что он очень упрямый.

— Ясно, — угрюмо буркнул брат Олаф.

— Он передвигается, как ему вздумается, но не быстрее чем трусцой. Скакать во весь дух его может заставить только пожар или рана. Но трусцой он способен бежать очень долго, хоть целую ночь.