Джон Соул - Черная молния
Подняв глаза, он лукаво взглянул Марку Блэйкмуру в лицо.
– А я вас знаю, – заявил он. – Вы приезжали к нам, когда я нашел во дворе Кумкват.
– У тебя отличная память, – ответил ему Блэйкмур. Он опустился на корточки и, в свою очередь, внимательно посмотрел на Кевина. – А теперь, поскольку я полицейский, я вынужден задать тебе один вопрос. Как тебе удалось узнать, что в дверь звоню именно я?
На лице Кевина появилось озадаченное выражение.
– Ч-что вы хотите сказать? – заикаясь, пробормотал он.
– Я хочу сказать, что не дело открывать дверь по первому звонку. Сначала надо выяснить, кто стоит за дверью. Так откуда ты знал, что это я? Или тебе сказала мама?
Кевин неуверенно взглянул на мать, а Марк Блэйкмур тем временем осмотрел окна с задернутыми шторами, которые выходили на передний двор.
– А может быть, ты посмотрел в щелку? Я бы поступил именно так.
– Я посмотрел, – заявил Кевин, мгновенно ухватившись за возможность сохранить лицо, которую ему предоставил Марк.
– И правильно сделал, – промолвил Марк и, поднявшись во весь рост, взъерошил мальчику волосы. – Всегда лучше знать, кто стоит на пороге, прежде чем распахивать двери, верно?
Наконец детектив переключил свое внимание на мать.
– Итак, что случилось? – спросил он. – Когда ты мне звонила, твой голос звучал весьма...
Обратив внимание на то, с каким интересом Кевин вслушивается в каждое его слово, Марк придержат язык.
– Весьма необычно, – закончил он и с радостью заметил, что Энн оценила его маневр и нежелание говорить об охватившем ее ужасе в присутствии сына. Судя по всему, Энн была готова ему простить ту странную теорию, которую он высказал ей за обедом. Поняв это, Марк превозмог состояние депрессии, навалившейся на него, когда он увидел автомобиль Энн, торопливо выруливавший со стоянки с Сэлиш-лодж.
– Много чего случилось, – сказала между тем Энн.
Она повела детектива через гостиную в кабинетик и по дороге успела ему коротко сообщить о ноже, который нашел Гленн, и о том, что Шейла Херрар опознала нож своего сына.
– Когда мы с Кевином вернулись домой, фургон исчез, а на своем рабочем столе я обнаружила это, – Энн кивком указала на конверт, который Марк Блэйкмур уже взял в руки, осторожно ухватив за уголок.
– Ты еще не читала письмо? – спросил детектив, стараясь не выдать голосом обуревавшие его эмоции. Когда Энн отрицательно покачала головой, Блэйкмур отвернул незаклеенный лепесток конверта и осторожно вытряхнул один-единственный листок бумаги на поверхность стола. Про себя Марк отметил, что на такой же точно бумаге было написано послание, которое сунули Энн в дверную щель, предназначавшуюся для писем и телеграмм.
– Есть чистый полиэтиленовый пакет? – спросил он. – Или что-нибудь в этом роде?
– Сейчас принесу, – мгновенно отозвался Кевин. Как только он выскочил из комнаты, Энн решила воспользоваться его отсутствием и быстро рассказать Марку о самом главном.
– Вокруг творится самое настоящее сумасшествие, – заявила она детективу неожиданно задрожавшим голосом. – Подвал вычищен так, что скорее напоминает лабораторию, а Кевин и Гленн сегодня в горах играли в какую-то смешную игру.
– В какую же? – спросил Марк.
Энн пожала плечами.
– Кевин все время твердит, что Гленн смотрел на него чрезвычайно странно и тем весьма его нервировал. Потом Гленн отослал Кевина рыбачить вниз по течению в полном одиночестве. Но Кевин говорит, что отлично помнит, где они рыбачили. Он также запомнил место, где Гленн нашел нож. А когда я вернулась домой после обеда... – Энн замолчала, поскольку в этот момент в комнату вошел Кевин с целой стопкой пакетов в руках.
Мальчик с любопытством наблюдал за тем, как Марк Блэйкмур осторожно расправил письмо и, прежде чем прочитать, положил его в один из пакетов. Затем, прочитав письмо, он протянул его Энн. Взяв упакованный в пластик листок дрожащей рукой, она попыталась сосредоточиться на смысле написанного:
Дражайшая Энн!
Вы уже готовы принять истину? (Только часть ее скрывается в компьютере, Энн. Остальное хранится в вашей голове.) На самом деле вы знали правду с того момента, как меня выпустили из госпиталя. Вы помните тот день, Энн? Тогда вы почувствовали возбуждение, которого никогда не знали раньше, верно? Все дело в электричестве, Энн. Подобное электричество наполняло театр, когда Нижинский совершал свой прыжок.
Это единственная печаль всей моей жизни, знаете ли. Я никогда не сидел в зале, когда танцевал Нижинский. Но я, по крайней мере, знаю, что он не сходил с ума.
В любом случае мне было хорошо с вами. Но сейчас настало время для последнего танца. И я уже выбрал для себя партнера.
Энн прочитала послание, потом перечитала, изо всех сил пытаясь вникнуть в смысл слов, начертанных на бумаге.
Нижинский? Что общего может иметь танцор, скончавшийся около пятидесяти лет назад, со всем этим ужасом?
– Ты имеешь хотя бы малейшее представление о том, куда мог направиться Гленн? – донесся до Энн голос Марка Блэйкмура. Голос звучал мягко, даже нежно. Сумев наконец отвести взгляд от письма и посмотреть на детектива, Энн не обнаружила в его глазах ни малейшего следа того торжества, которое обыкновенно сопутствует чувству удовлетворенного самолюбия. В его глазах она видела одно лишь сочувствие.
– Нет, – выдохнула она. – Его машина стоит перед домом, так что... – слова замерли у нее на губах. Она хотела было сказать, что Гленн отправился на прогулку, но на улице лило как из ведра. Даже если он вышел из дому до того, как начался дождь, то теперь ему было самое время вернуться.
Неожиданно она вспомнила фразу из злополучной записки:
"...настало время для последнего танца. И я уже выбрал для себя партнера".
Потом ей вспомнилась строчка из предыдущего послания:
"Я, знаете ли, могу входить в ваш дом в любое удобное для меня время. Заметьте – в любое".
Перед ее мысленным взором одна за другой замелькали картины: подвал, убранный на диво впервые за двадцать лет; громоздкий фургон, самым загадочным образом появившийся на улице и остававшийся там до последнего времени на расстоянии каких-нибудь двух кварталов от дома...
Тот самый фургон, который сейчас отсутствовал!
Наконец-то разрозненные элементы шарады стали занимать еще пустовавшие клеточки. Тот, кто написал эти послания, постоянно находился поблизости и наблюдал за ней!
– Я знаю, где он сидел, – прошептала Энн, отвернувшись от окна. Краска сбежала с ее щек. – Послушай, Марк! Он в течение многих дней следил за нами. Там, на улице стоял фургон...
Она рассказала Блэйкмуру, насколько была раздражена, когда фургон появился рядом с ее домом. Достав кожаное портмоне, Энн стала рыться в его содержимом в поисках записной книжки.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});