Виктор Точинов - Графские развалины

Ада издала сдавленное бульканье и побежала в сторону ванной. Оттуда донеслись звуки рвоты.

Кравцов остался на месте. Зрелище, конечно, не для слабонервных, – но после серии окровавленных находок, начавшейся с головы Чака, впечатлительность господина писателя значительно огрубела…

Хотя здесь – на месте исчезнувшего пентагоноиа – крови как раз не пролилось. Ни капли. Что было по меньшей мере странно… Лежавшая на паркете половинка трупа – ноги и нижняя часть торса – заканчивалась идеальным срезом, напоминающим пособие по анатомии. Рассеченные сосуды ярко краснели свежен кровью, виднелось содержимое кишечника и спинномозговая жидкость, – однако ни одна жидкость наружу не изливалась, игнорируя все законы физики, касающиеся гравитации и сообщающихся емкостей…

Кравцов почувствовал боль в правой кисти и оторвал взгляд от кошмарной находки. Оказалось, его рука до сих пор судорожно стискивала недавно найденный складной нож – два лезвия торчали из кулака вверх и вниз, шило высунулось между пальцев, словно жало кусачего насекомого. Оружие не особо грозное, но ничего иного под рукой не нашлось в тот момент, когда они с Аделиной поняли: квартира взломана, и взломщик может еще находиться внутри… Он действительно там находился. Наполовину…

Зачем же спрятали верхнюю часть туловища? – подумал Кравцов. Едва ли кто-то ушел отсюда с этаким свертком под мышкой… И чем разделали беднягу? Меч Сашка работает не так чисто, судя по отрубленной собачьей голове. А здесь, полное впечатление, поработал какой-то медицинский микротом чудовищных размеров, причем способный делать идеальные срезы даже костной ткани… Бред. Не бывает…

Но сам понимал – бывает. И не такое случается с затеявшими игры с пентагононом. И с живущими в самом центре его проекции на карту Спасовки…

…Когда вернулась Ада – бледная, избегающая смотреть на останки, – Кравцов успел понять, что обыскивать закоулки квартиры в поисках верхней половины торса бессмысленно. Что непонятный процесс, убивший неведомым способом неизвестного человека, продолжается.

– Надо позвонить, вызвать милицию… – тихо сказала Ада. – Не знаю, что мы им можем сказать…

– Не стоит никого вызывать, – мрачно откликнулся Кравцов. – Оштрафуют за телефонные шутки. Посмотри внимательно – он стал короче. Когда ты уходила – срез оставлял над ремнем полосу ткани, уцелевшую от рубашки. Теперь ее нет, да и ремень почти исчез… Милиция ничего не найдет. Это, похоже, не труп. Имитация, какой-то осязаемый морок… И развеивается таким вот интересным способом…

Он сам так не думал – хотел лишь успокоить Аду. Но она не поверила. И не нуждалась в таких успокоениях.

– Это труп, Кравцов, – сказала она с обреченной уверенностью. – И я боюсь – не последний.

Алекс не хотел убивать немногословного посланца голоса. Собирался оглушить, связать, а затем сделать несколько более разговорчивым.

Не сложилось…

Нет, удар не стал смертельным. Но и не оглушил противника. Монтировка вообще угодила не по черепу – по палке, которую каким-то чудом умудрился подставить под удар седой человек.

– Эвханах! – завопил раздосадованный Алекс. И тут же повторил удар.

Вновь на пути его орудия оказалась сучковатая палка. Незнакомец отскочил назад, нехорошо улыбнулся, и только сейчас его лицо показалось Алексу смутно знакомым.

Но рыться в воспоминаниях было некогда. Потому что палка в руках посланца разделилась. Большая ее часть осталась в левой руке, а из меньшей виднелась теперь полоса тусклой стали.

Сабля, понял Алекс. Неожиданно оказавшееся в руках противника холодное оружие его не испугало. Он имел богатейший опыт беспощадных драк с использованием любых подвернувшихся под руку предметов. И был уверен, что разделает под орех придурка, спутавшего жизнь с ролевой игрой. Сначала переломит блудливую ручонку, чтоб не хваталась за железки всякие, а уж потом… С воплем «Эвханах!» он ринулся вперед.

Алекс не испугался.

Зато Сашок неожиданно оказался в состоянии, близком к панике.

Он не сомневался, что быстро и без проблем разберется с Алексом-Соплей, невесть что о себе возомнившем (своего визави Сашок узнал сразу). Но все складывалось не так просто. Умения, достигнутые за три года упорных тренировок под руководством голоса, куда-то подевались. Отточенные движения совершались с трудом, натужно, и получались неловкими и замедленными. Катана оказывалась в нужных местах с запозданием. Сашок отходил под бешеным натиском Алекса, огибая машину и с трудом успевая парировать град ударов. Меч налился свинцовой неподъемной тяжестью – контратаковать Сашок не пытался.

Он предал меня! – мелькнула мысль.

Точно. Голос использовал его и выбросил. Нашел себе новую креатуру – Алекса-Соплю. Все планы покатились к чертям – придется драться за спасение собственной жизни.

И он дрался. Пытался вытащить из памяти забытые приемы – неуклюжие и наивные, изученные давным-давно по старым книгам, без помощи голоса. Получалось плохо. Рука упорно не желала слушаться мозга, а меч – руки.

Сашок начал отступать по пустырю, выбирая момент, когда можно будет удариться в бегство, не рискуя получить удар в затылок. Алекс его преследовал, позабыв в пылу схватки о споем нежелании удаляться от пентагонона.

А потом все кончилось. Быстро и неожиданно.

Монтировка упала на землю. Алекс скорчился, согнулся, вцепившись руками в пах. Сашок почувствовал, как в движения вернулась привычная легкость, и тут же, не раздумывая, рубанул противника по затылку.

Алекс рухнул лицом в траву. Ноги судорожно дернулись и замерли. Вокруг головы набухало темное пятно.

Сашок несколько раз взмахнул катаной – она запорхала в воздухе стремительно, почти невидимо. Удовлетворенно кивнул и направился к машине, не оглядываясь на труп.

Они ехали последней электричкой – точь-в-точь как Гном три дня назад. И точно так же вагон был пуст. Оно и к лучшему – разговор, что вели Ада и Кравцов, для посторонних ушей никак не предназначался.

– Ты уверен, что нам стоит его искать? Я устала жить рядом с этим! И так радовалась, что все закончилось…

– Не закончилось ничего, – жестко сказал Кравцов. – И поводов для радости мало. Если бы мы вдруг выкопали на морковной грядке атомный фугас – как ты думаешь: стоило бы радоваться, что он исчез ночью с огорода? При том, что мальчишки на соседнем пустыре вполне могли бы уже разводить под фугасом костер…

Аделина не сдавалась:

– Но почему именно Спасовка? Если тот бедолага «пошел на дело» не один, то сообщники могли утащить пентагонон куда угодно…