Дин Кунц - Дверь в декабрь

— Пожалеть? Вы думаете, что я из жалости могу вышибить мозги маленькой девочке?

Палмер Бут шагнул к нему из теней.

— Вы же не только спасете наши жизни. Господи, неужели вы этого не понимаете? У нее же съехала крыша. Она почувствовала вкус крови, и нет гарантий, что мы станем последними ее жертвами. Вы же сами признали, что она не в себе. Сказали, что мы свели ее с ума и она не несет ответственности за свои поступки. Хорошо! Она не несет ответственности, но она же вышла из-под контроля и со временем будет становиться все более могущественной, в большей и большей степени овладевая своими психическими способностями. Если кто-то не остановит ее сейчас, тогда, возможно, уже в ближайшем будущем никто не сможет ее остановить. Дело не только во мне и Альберте. Сколько еще людей может умереть?

— Ни одного, — ответил Дэн.

— Что?

— Она убьет вас двоих, последних оставшихся в живых участников проекта «Серая комната», а потом… потом покончит с собой.

От этих слов у него защемило сердце, перехватило дыхание. Не хотелось и думать о том, что ему не удастся остановить Мелани, не дать ей свести счеты с жизнью из-за того, что она сделала.

— Покончит с собой? — переспросил Бут.

— С чего вы это взяли? — спросил Ахландер.

Он рассказал им о сеансах гипноза Лауры, о том, что говорила Мелани насчет собственной уязвимости.

— Когда девочка уверяла, что Оно придет за ней после того, как покончит со всеми остальными, мы понятия не имели, о каком существе идет речь. Духе, демоне… Казалось невозможным поверить в их существование, но мы стали свидетелями того, что в нашем мире появилось что-то странное. Теперь мы знаем, что это не дух и не демон, и мы знаем… короче, убив вас, она собирается покончить с собой, обратить против себя свои психические способности. Так что, сами видите, на карту поставлены как ваши жизни, так и ее, и, боюсь, если у меня и есть шанс спасти чью-то жизнь, так только жизнь Мелани.

Бут, который в вопросах морали не отличался от Адольфа Гитлера или Иосифа Сталина, который с чистой совестью нанимал палачей и убийц, который сам убил бы кого угодно, если бы не было другой возможности спасти собственную шкуру, этот насквозь продажный тип пришел в ужас, окончательно осознав, что Дэн, слуга закона, не только не собирается воспрепятствовать их насильственной смерти, но и радуется тому, что они покинут этот мир.

— Но… но… если она убьет нас, а вы, имея возможность остановить ее, не воспользуетесь этой возможностью… тогда вы будете не меньше ее виновны в нашей смерти.

Дэн посмотрел на него, потом кивнул:

— Да. Но меня это не шокирует. Я всегда знал, что в этом я ничем не отличаюсь от остальных. Я всегда знал, что при определенных обстоятельствах я способен на хладнокровное убийство.

Он повернулся к ним спиной.

Направился к двери.

— Сколько, по-вашему, у нас времени? — спросил Ахландер, когда Дэн отошел на несколько шагов.

Тот остановился, повернулся, посмотрел на них.

— Прочитав утром часть вашей книги, я подумал, что хотя бы частично понимаю происходящее. Поэтому, уезжая к вам, попросил Лауру не дать Мелани уснуть или еще глубже уйти в себя. Я не хотел, чтобы она пришла за вами до нашего разговора. Но этой ночью я не собираюсь заставлять Мелани бодрствовать. А когда она ляжет в постель и уснет…

Все молчали.

Тишину нарушал только шум дождя.

— Значит, у нас есть несколько часов, — выдохнул Бут, и это был уже не тот человек, который совсем недавно поднялся навстречу Дэну из-за стола. Этот Бут производил куда более жалкое впечатление. — Всего несколько часов…

Но у них не было и этих часов. Едва голос Бута смолк и тишину наполнил их ужас и жалость к себе, температура воздуха в библиотеке мгновенно упала на двадцать градусов.

Лаура не смогла помешать Мелани заснуть.

— Нет! — выкрикнул Ахландер.

Книги сорвало с одной из самых высоких полок и бросило в Бута и Ахландера.

Оба мужчины закричали и подняли руки, защищаясь от бумажных снарядов.

Тяжелое кресло оторвало от пола, подняло на восемь футов. Там кресло зависло, начало вращаться вокруг оси, а потом полетело через библиотеку и ударило по французским окнам. Зазвенело разбитое стекло, потом раздался грохот: кресло отскочило от крепкой деревянной рамы и упало на пол.

Мелани пришла. Ее этерическая половина. Астральное тело, или психогейст.

Дэн подумал о том, чтобы заговорить с ней, попытаться остановить, прежде чем она снова убьет, но он знал, что надежды достучаться до нее нет, как не получилось это у Лауры во время сеанса гипноза. Он не мог спасти Бута и Ахландера, да и не хотел этого делать. Он мог попытаться спасти только одну жизнь — Мелани. Думал, что знает, как можно удержать ее астральное тело, не позволить ему наброситься на тело физическое. Конечно, особой уверенности, что его замысел сработает, не было. Но для того чтобы попытаться реализовать этот замысел, от него требовалось находиться рядом с телом девочки, ее физической половиной, к моменту возвращения астрального тела. Из этого следовало, что он должен спешить в Уэствуд, в мультикомплекс, в темный зал, где Мелани, Лаура и Эрл смотрели фильм, и прибыть туда до того, как девочка закончит свои дела в Бел-Эре, то есть он не мог тратить время на бесплодную попытку убедить ее не убивать Бута и Ахландера.

Невидимые руки скинули книги с другой полки, и они разлетелись по всей библиотеке.

Бут кричал.

Бар взорвался, словно в него попала бомба, и в воздухе запахло виски.

Ахландер молил о пощаде.

Дэн увидел, как лампа от «Тиффани» поднялась со стола, напоминая воздушный шар на причальном тросе. Прежде чем трос-провод натянулся до предела, Дэн уже понял, что нельзя терять ни секунды. Пробежал несколько ярдов, которые еще отделяли его от дверей. Когда он открывал дверь, свет погас и библиотека за его спиной погрузилась в темноту.

Дэн плотно закрыл за собой дверь и побежал через дом, возвращаясь тем же маршрутом, каким вел его дворецкий.

В комнате со стенами цвета персика и лепным потолком Дэн столкнулся с ним. Тот бежал к библиотеке, откуда доносились ужасные крики.

— Вызовите полицию! — приказал ему Дэн. Он не сомневался, что Мелани не причинит вреда людям, не связанным с серой комнатой. Тем не менее, когда дворецкий остановился, добавил: — Не входите в библиотеку. Не приближайтесь к ней. Вызовите полицию. И, ради бога, не входите в библиотеку!

Темный зал более не казался Лауре убежищем. У нее начался приступ клаустрофобии. Ряды кресел напирали на нее. Темнота угрожала ей. Да как могла она укрыться в этом месте средоточения тьмы! В темноте Оно наверняка чувствовало себя как рыба в воде.