Дитя среди чужих - Филип Фракасси
Сделка должна была состояться сегодня, но интуиция Сали подсказывала: что-то не так, что-то нечисто. Он постоянно думал, что уборщик и его команда водят всех за нос. Или же они все пронюхали о своей новообретенной славе в вечерних новостях, и это напугало их до чертиков.
Может, они убегали. А может, нет.
В любом случае, Сали оценивал вероятность легкой сделки на один к десяти.
И вот теперь Дэйв Торн позвонил ему в четыре часа утра. Обычно он списывал такое на нервы. Возможно, Дэйв не спал всю ночь, беспокоился о какой-то детали, сидел без дела и дожидался хотя бы отдаленно приемлемого времени, чтобы обратиться к нему с каким-нибудь случайным вопросом или страхом.
Или, может, дело совсем в другом.
Как только Сали взял трубку, ему показалось, что Дэйв сейчас скажет что-то важное, то, что может изменить курс всех событий.
Посмотрев на себя в отражении темного окна, агент слегка удивляется тому, что все еще одет во вчерашнюю рубашку и брюки, потому что так и не встал с дивана. Он смотрит на стакан с виски, лежащий на ковре, как мертвый солдат, и морщится. Ему отчаянно хочется в туалет, и еще больше – около десяти чашек кофе.
Но все это подождет, пока он будет слушать Дэйва Торна. Все это подождет, потому что паучье чутье Сали не просто покалывает, оно стучит, как хренов гонг.
– Доброе утро, Дэйв,– говорит агент, направляясь на кухню с трубкой в руках, чтобы хотя бы глотнуть холодной воды и смыть мерзкий привкус бактерий и скотча.– Что там у вас на уме?
– Ну,– нерешительно начинает Дэйв,– вы подумаете, что я спятил.
Дэйв слегка посмеивается, и слышатся небольшие помехи. Расстроенный и напряженный, но терпеливый Сали наливает стакан воды, а затем возвращается в гостиную, где телефон прекращает шуршать так, словно Дэйв звонит из Сибири.
– Дэйв,– успокаивающе отзывается Сали,– думайте обо мне как о психиатре и священнике вместе взятых. Можете рассказать мне все, что угодно, и я клянусь, что не посчитаю вас сумасшедшим. И я обещаю, что этот разговор останется между нами, если вы так хотите. Между вами, мной и моими дерьмовыми кожаными ботинками.– Дэйв слегка смеется, как и надеялся Сали, и напряжение немного спадает, пока электричество течет по телефонной линии.– Вы там о чем-то напряженно задумались. Дайте угадаю: вы подумали о чем-то абсолютно нелепом, что не имеет значения, но все равно почему-то хотите мне рассказать. Я близко?
– Близко,– соглашается Дэйв, но все еще неуверенно.
– Ладно, тогда я проясню. Не существует такого понятия, как «ненужная информация». Нет плохих предчувствий, неверных догадок или странных совпадений, слишком безумных, чтобы не обращать внимание. И я скажу вам кое-что еще,– говорит Сали, расхаживая взад-вперед, его тело и мозг разогреваются, а похмелье прекращает выдавать угрюмые импульсы протеста, когда адреналин берет верх над разумом.– Я раскрыл больше дел, основываясь на интуиции, безумных догадках и странных, абсолютно глупых гипотезах, чем вам хотелось бы знать, поверьте. Я не просто так разговариваю со своими ботинками, Дэйв, понимаете? Когда разговор о расследовании, нет никакого сумасшествия. Ну что, я вас утешил? Теперь вы готовы все мне сказать? – Сали допивает остатки воды и ставит стакан на кофейный столик.
– Пожалуй,– соглашается Дэйв.
– Хорошо. Итак, Дэйв. Что там у вас на уме?
Повисает пауза, на линии скачут помехи, и Сали наклоняется над основным корпусом телефона так, что две антенны почти соприкасаются.
– Ну,– говорит Дэйв, и Сали слышит громкий выдох, который бедняга, должно быть, все это время держал в груди,– дело в том, что сейчас мне приснился сон. Очень яркий сон.
– Продолжайте,– говорит Сали, изо всех сил стараясь скрыть разочарование.
– Мой брат… тот, что умер? Отец Генри? Знаете, это сложно объяснить, придется просто поверить, и тогда я все расскажу.
Сали снова расхаживает взад-вперед, слыша в подсознании стук гонга. Здесь что-то есть. Нечто.
– Я слушаю. Я весь внимание.
– Ладно. Дело в том, Сали, что у нашего Генри есть уникальные… Господи, это сложнее, чем я думал.
Сали ждал, ничего не говоря. Продолжал расхаживать.
– Нет, забудьте, это слишком сложно. Вот, что главное: мне приснился сон, как я и сказал. Но это было скорее видение, понимаете? Все очень реально. Кажется, я уже объяснил.
– Ничего, не торопитесь. Вы упомянули своего брата.
– Точно! Да, и Джек был там, мы стояли в лесу. Посреди леса. А потом вышли на дом, он как бы среди деревьев. Как ведьмина избушка в сказках, знаете? Но настоящий дом. Белый, два этажа. Сбоку большой сарай, наверное, там стояла карета с лошадьми. Ну, или свиньи паслись.
Сали не мог сдержаться. Его сознание начало все обрабатывать. Дом в лесу. Заброшенный? Что за лес? На востоке. Какой дом может стоять посреди леса?
– И Джек, мой брат, начал говорить, что мне надо спасти Генри, найти его, и он показал мне этот дом, Сали. Кажется…
– Что? – пульс Сали учащается. Ты спятил, Сальвадор. Ты окончательно спятил, раз весь всполошился от странных снов горюющего отца.
И все же.
– Дэйв?
Следует пауза, и по ее окончанию голос Дэйва перестает быть таким уж неуверенным. Таким стыдливым. Это голос адвоката. Голос разумного человека. Голос отца.
– Кажется, Генри в том доме, Сали. В том, который мне приснился, в лесу. Я могу описать его очень подробно, если нужно, но это еще не все.
– Ладно.
– Я бы сказал, что вы посчитаете меня чокнутым, но, пожалуй, этот поезд уже давно ушел, да?
– Нет, Дэйв. Что еще?
– Я не на сто процентов уверен, надо еще немного подумать, но дело в том…
Сали уже оглядывает квартиру в поисках пальто и ключей от машины.
– Ага,– мычит он и садится на диван, чтобы надеть ботинки, которые орут на
