Степан Ставрогин - Служители Зла

Одиннадцать юношей приняли условия Зигфрида и скрепили договор с Сатаной собственной кровью. Лишь Паоло уперся наотрез. Когда в преддверии наступающего дня Зигфрид предложил рыцарям закопаться в песок (вампиры вообще плохо переносят солнечный свет, а начинающие тем более – они могли серьезно заболеть), Паоло остался стеречь лагерь.

Около полудня на него наткнулись кочевники. Это было то самое бандитское племя, скорее, даже большая семья, которое пыталось заманить их в засаду ограбить с неделю назад. Тогда молодые люди своей отчаянной атакой обратили их в бегство. Теперь глава племени решил, что пустыня отомстила за него. Вначале пленника раздели донага и выставили у столба, чтобы каждый мог плюнуть в него. Затем Паоло принялись пытать раскаленным железом, стараясь выведать, куда крестоносцы дели сокровища. Но, осознав, что о сокровищах юноша не имеет ни малейшего представления, местный царек задумался – превратить ли ему юношу в евнуха либо послать его родителям извещение о назначенном выкупе? И тот и другой выход был одинаково проблематичен. В племени появлялся лишний рот, а у его ленивых и тупых жен – еще один слуга, что еще больше обленит их. Может быть, принести его в жертву старым богам?

На людях старый вождь, как и все его племя, исповедовал ислам, чтобы не казаться одиозной фигурой. Но каждая семья возила с собой в тюках старинные фигурки божков и втайне поклонялась им. Как знать, если старым богам принести такую богатую жертву, не прекратят ли они столь надоевшую всем войну? И тогда через пустыню вновь пойдут караваны, которые так приятно грабить…

Полная луна сияла над сонным лагерем. И вот то тут, то там из песка начали подниматься молчаливые фигуры с мечами в руках. Истерический женский вопль нарушил тишину, когда обоюдоострый клинок распорол боковину палатки. Старый вождь, нежившийся в объятиях двух жен, замер и съежился, оказавшись на острие меча, как кузнечик на булавке.

Остервеневшие, изголодавшиеся за двенадцать часов неподвижного пребывания в песке, крестоносцы набросились на сонный лагерь бедуинов.

Все они, и по возрасту, и по психологии, оставались еще почти детьми, ни одному из них не доводилось доселе проливать чьей-либо крови. Но в тот миг в каждого из них как будто вселился бес. В течение многих часов они бессильно лежали в песке, отчетливо сознавая все, что происходит наверху. Каким-то непонятным шестым чувством они ощущали все, что делается на земле и под землей, безмолвно обменивались мнениями и вырабатывали план отмщения. Когда же наконец наступила полночь – период наивысшей активности организма вампиров, – от выработанной слаженности планов не осталось и следа. Кровь пьянила их, как стаю волков, ворвавшихся в овчарню и режущих все на своем пути. Они перегрызали глотки, вспарывали животы, отсекали голову, руки и ноги. Они купались в крови, она пьянила их больше, чем «аква вита». Зигфриду стоило большого труда удержать их от того, чтобы они не перебили все племя до последнего младенца.

– Остановитесь, идиоты! – орал он, по одному выхватывая их из схватки боя и швыряя на залитый кровью песок. – Вы, что же, хотите под конец пути питаться ослиной или верблюжьей кровью? Свяжите оставшихся в живых да выставьте часового, чтобы не сбежали.

Но в душе он был доволен первым боевым опытом своих учеников.

Городок Лиелан переживал не лучшие свои годы. Прошли времена, когда он был Меккой советских туристов. Теперь лишь редкие шведы и финны навещали его. Тем не менее город отчаянно пытался привлечь туристов на свое побережье. Работала парочка мини-супермаркетов, функционировало казино, ночной дискоклуб со стриптизом и главная приманка для «руссо туристо» – первый, вполне легальный, даже как бы официальный публичный дом. Правда, коренным жителям работать и бывать там категорически запрещалось, но украинские и белорусские эмигрантки исправно обслуживали редких иностранцев. Оплата велась через кассу, а посетителям выдавался розовый, с сердечками, чек и медицинская карточка.

В ту ночь на скамейках в центральном городском парке вокруг памятника штурмбаннфюреру СС Отто Краузе, который в 1941 году освободил город от мигрантов-оккупантов, как значилось на табличке, тусовалась группа подростков. Парк пользовался дурной славой, ни один уважающий себя горожанин, если ему были дороги здоровье и кошелек, не посещал его с наступлением темноты. Но молодые люди в черных кожаных куртках со стальными заклепками и черепами, со своими ярко размалеванными девицами облюбовали этот дикий запущенный уголок для ночных развлечений. На посещение казино и дискоклубов денег у них не было, ночного улова хватало лишь на выпивку да редкий пакетик кокаина.

В этот момент там находились семь парней и пять девушек. Парочки миловались, слышались звуки поцелуев и томные вздохи. То и дело вспыхивали огоньки сигарет, по кругу пошла бутылка.

– Эй, что это там за странные чуваки? – внезапно воскликнул предводитель подростков, мускулистый молодой человек по имени Ури Валпис. – Совсем свихнулись! Они что, обрядились в простыни из комода своей бабушки?

Рыжеволосая, сильно раскрашенная девушка соскользнула с его колен и, покачиваясь, двинулась навстречу ожившим трупам. У Янки в их банде была роль наводчицы и заводилы. Ей нравилось задирать и подкалывать прохожих с тем, чтобы потом с удовольствием понаблюдать, как «ее мальчики» изобьют их до полусмерти.

– Ну вы, бродячие уроды! – бесстрашно заявила Янка. – Вас что, из сауны выперли?

Мужчина и женщина остановились. Их пустые глаза уставились на отважную девицу. Проносящиеся мимо машины освещали всю сцену внезапными вспышками света, создавая эффектный контраст между яркими и темными пятнами.

Янка в страхе попятилась, но почувствовала за спиной крепкое плечо Ури. Молодой человек вышел вперед. Вообще-то ему было абсолютно наплевать на этих нудистов, откуда бы их не выгнали, из сауны, больницы или морга. Однако он был вожаком банды, контролировавшей весь центральный квартал. Это положение обязывало, во-первых, постоянно поддерживать авторитет в глазах членов банды, во-вторых, ежеминутно проявлять агрессивность, чтобы никто не думал, что можно шляться по его району в неурочное время. С полицией у него было крепкое и дружное перемирие: он отгонял от района чужие банды, а те сквозь пальцы смотрели на «мелкие шалости ребятишек».

Вдруг труп, бывший когда-то девушкой Лизой, протянул свои скрюченные пальцы к шее Ури Валписа. Парень отпрыгнул в сторону. Ему расхотелось связываться с явными психами.