Иван Безродный - Саламандра

— А парни?

— Первому Золотарев отрубил голову кинжалом, кстати, принадлежащим до этого аспиранту, а второй… Вот это еще одна загадка.

— Что такое?

— Второй оказался… гм… в общем, съеден.

— Хм…

— Но как съеден! Как бы… изнутри! Кости, сухожилия и… одежда, я подчеркиваю, о-деж-да оказались абсолютно целыми! Ты можешь себе такое представить?! Это не могли сделать звери или какие-нибудь муравьи-червячки. Не мо-гли! Ты можешь посмотреть достоверные фотографии, если все это напоминает тебе бред сивой кобылы…

— Да нет, что ты! Но было бы, конечно, любопытно…

Озеров вызвал секретаршу и та через пару минут принесла толстое досье на Золотарева. Белошицкий беспрестанно курил.

— Полюбуйся, — Озеров отыскал соответствующие фотографии. — Вот… Видал?

Белошицкий оторопело уставился на изображенный скелет, облаченный в трико и олимпийку, просевшую сквозь ребра.

— А разве нельзя было нацепить на скелет одежду позднее? — спросил он.

— Исключено. Эксперты отрицают это. Да ты почитай, там есть об этом…

— А это еще что такое? — спросил Белошицкий через некоторое время, тыча пальцем в следующий ряд фотографий.

— Ах, это… Это и есть останки аспиранта.

— Ага, так я и думал!

— Нашли Цапова с большими трудностями. Точнее, обнаружил его некий дед Анисим. Знаешь, с помощью чего? Лозы. И поэтому этот старый хрыч одно время числился в подозреваемых. Специально обученные собаки не нашли, а тут какой-то столетний дед!.. К тому же, он живо принялся рассказывать про Саламандру. Вот, говорит, нельзя по нее так-то болтать, а то накликать беду большую можно, но раз уж столько смертей произошло, да все по ее вине… Его посчитали за чокнутого, тем более, что он постоянно якшался с бабой Клавой, царствие ей небесное…

— Ну и что же это такое — Саламандра?

— А ляд ее знает! Эдакая сирена, русалка то бишь. Но не с рыбьим хвостом, а прекрасная настоящая девушка, заманивающая к себе мужчин и постепенно губящая их. Может также вселяться в женщин. А истинный ее облик — маленькая саламандра.

— Так может, она марсианка! — хохотнул Белошицкий.

Но Озерову было не до смеха.

— Говорят, она, также как Хозяйка Медной Горы у Бажова, имеет власть над драгоценными камнями, видит как бы сквозь землю и даже притягивает камешки к себе сквозь толщу пород…

— Слушай, а ведь Бажов…

— Именно. Действие его сказов происходит как раз в этом районе.

— Параллели!

— Да, похоже. Хозяйка Медной Горы (или Медная Баба по-другому) превращалась в ящерку. Здесь — в саламандру. Скорее, это один и тот же персонаж.

— Стало быть, Саламандра эта — сплошные выдумки…

— Выдумки, не выдумки, но… Думаешь, Бажов выдумывал сказки на пустом месте, из пальца высасывал? Все эти нюансы… Ну, так вот. Аспиранта Цапова Золотарев просто-напросто расчленил, по-зверски изуродовав. Помнишь Шипилова по прозвищу Бесноватый? Типа того. И, по-видимому, это была первая его жертва. Кстати, на месте убийства обнаружили разворошенный муравейник. Цапов часто приходил на это место, проводя свои исследования, где, видать, Золотарев его и выследил. Захватив у него кинжал, который являлся холодным оружием (пусть это останется на совести аспиранта), маньяк напал на туристов, и пошло-поехало…

— Как же его поймали?

— А все с помощью того же деда и его чудодейственной лозы. На следующий день прибыла группа захвата и…

— Неужели все это время Золотарев скрывался где-то поблизости?!

— Да у него же напрочь съехала крыша! И не важно, из-за Саламандры или по какой другой причине. Более полутора месяцев он околачивался в пределах деревни. И как его не засекли ранее? Да ты не перебивай. Дед заявил, что искать надо их только после полуночи (а он сказал именно их), ближе к рассвету, когда Саламандра спит, и не может навести на всех гибельный дурман. И собак он запретил брать с собой. Да от них и правда не было никакого толку… Следователю Параксину, который вел это дело, не оставалось ничего, как послушаться чокнутого экстрасенса, и часа в четыре ночи они вышли на поиски маньяка. Группа долго блуждала по лесу, они лазили по холмам, продирались сквозь бурелом, ходили вдоль берега реки. И это-то ночью! Параксин хотел было уже послать деда с его лозой куда подальше, как Анисим неожиданно указал на еле приметную в предрассветной мгле пещерку в одном из склонов, густо заросшем кустами. «Там, — сказал он. — Но будьте осторожны, не разбудите Саламандру. Стража у ней есть»…

— Стража?

— Стража. Как только группа подошла к пещерке, из нее выскочили десятки ящериц! Самое странное, что они светились! Знаешь, ярко так, желтые, красные, синие… Они с ужасным писком бросились на милиционеров, поползали по ногам, щипались, даже, по свидетельствам, плевались чем-то вроде кислотой… Передавили их там немерено. А потом… Потом появилась Саламандра…

— Саламандра?!

— Меня там не было, сам понимаешь. Есть официальный отчет. Есть свидетельства. Есть неофициальные рассказы. Я еще как интересовался этим вопросом! Вроде бы из пещеры выскочила небольшая саламандра (а они сами по себе существа маленькие) — и у всех или почти всех начались форменные глюки. Сержант Порхов, например, начал кружиться на месте и распевать гимн, представь себе, Советского Союза. Некто Лавашов потерял сознание, и, как потом рассказывал, чудилось ему, будто попал он на какой-то необитаемый остров в общество прекрасных амазонок, и прожил там с ними три года… Пара милиционеров четко видели длинноволосую обнаженную девушку, заманивающую их в чащу леса, а Параксин признался, что у него двоилось и даже троилось в глазах, отчего начисто нарушилась координация движений. А кого-то полностью обездвижило. Такая вот петрушка. И у всех — безудержное веселье, они животики надрывали от хохота неизвестно над чем. В последствии никакого присутствия в крови наркотиков или алкоголя обнаружено ни у кого не было…

— И тут, откуда ни возьмись, выскочил Золотарев!

— Выскочил. Еще как выскочил. С тем самым топором. С ходу он снес голову Порхову и тяжело ранил Куценко (в последствии тот скончался он внутреннего кровоизлияния). Чары Саламандры несколько ослабли, обнаженная девушка тот час исчезла, группа бросилась на него и скрутила. Но как он дрался! Даже не лев, дракон! Третьякову свернул шею, да просто оторвал голову, а Леонтьеву выбил глаз и сломал челюсть. Параксину, представь, отгрыз кисть руки! В такой суматохе стрелять не представлялось никакой возможности, поэтому его пришлось взять живым.