Дмитрий Корниенко - Фиолетовая звезда

Но нет. Не один. Он еще не успел запаниковать, как от одной из колонн отделилась человеческая тень. Фигура была настолько черна, что затягивала в себя свет, и он исчезал в ней, как в черной дыре, без малейшего блика. Разглядывая ее, Андрей заметил, что теперь из его собственного тела — рук, ног, головы, от всего туловища — тянулись тонкие желтовато-светящиеся нити, как от марионетки, и исчезали во мраке свода.

Андрею стало очень страшно и совсем плохо. Многочисленные нити одна за другой начали лопаться в местах соединения с телом, чтобы в тот же миг появиться на темной, словно бы вырезанной ножницами из черного бархата фигуре. Невыразимый ужас сковывал тело, или сковало его нечто другое, притворившись ужасом, но Андрею оставалось только бессильно наблюдать, как обрастает новыми нитями страшная тень, обретая объем и краски, в то время как он сам ощущал себя все более легким, воздушным и слабым. Пронзительная тоска, тоска самого невыносимого предчувствия, заставила его вспомнить слова призрака из Города:

— Посмотри в черное зеркало!

Тогда он, потерявший уже почти все нити, собрал последние силы, сдвинулся с места и поплыл вперед. Он летел мимо колонн, мимо страшной черной фигуры, которая уже засветилась всеми нитями — его нитями, мимо света зеркал, от которых почувствовал притяжение, сначала легкое, а потом сильнее, словно они собирались втянуть его легкое тело в себя. Но Андрей все-таки дотянулся до черного зеркала, схватился за раму и подтянулся на руках, приблизив лицо вплотную к ставшей зыбкой поверхности. Из зеркала на Андрея смотрела лишь слабая тень, и было даже непонятно, его ли это собственное отражение.

Но черный человек заметил передвижение Андрея, развернулся и нехотя, словно не по своей воле, пошел к нему. Силы совсем оставили Андрея, а фигура, которая обрела форму, цвет и, видимо, силы, была уже близко. От зеркал на стенах поднялся ветер, затягивающий, засасывающий ветер, зеркала манили и пугали Андрея и боролись между собой за право обладать им. Но он только крепче ухватился за раму и с тщетной надеждой снова и снова пытался притянуть свое невесомое тело ближе к черной поверхности, вглядываясь в зеркало и уже почти прижимаясь к нему лицом, словно стараясь нырнуть. Он уже не оглядывался на тень и лишь чувствовал, что она за спиной, что она уже жива, и эта жизнь сейчас перетекает и сливается с ним.

Сознание поплыло, словно Андрей уходил в какое-то иное измерение, отличное от сна и более глубокое и древнее, а плотный поток какой-то информации, перемешенной и разноцветной, заполнял его целиком. И все-таки он заставил себя поднять голову и из последних сил направил взгляд в забурлившую черную поверхность. И увидел свое лицо.

Как-то быстро дома остались сзади и впереди показались горы, которые росли очень быстро, пытаясь занять все свободное пространство под темными клубящимися облаками с белыми прожилками просветов. Вершины их были скрыты, и через просветы изредка искрило льдом и солнцем.

И тогда Андрей страшно закричал.

7

Гигантский ангар орбитальной крепости был полностью заполнен истребителями. Темно-синие с желтыми полосами, истребители были красой и гордостью Аргейзе. Ни вылетов, ни потерь среди них еще не было, да и не будет уже никогда задействован этот последний козырь крепости. Все достанется врагу, думал Дрэйд, стоя на мостике.

Перед полковником открывался вид на весь необъятный ангар, а прямо под ним тарелкой распластался тот самый звездолет контрабандистов, выбранный для полета на Землю. У корабля возились техники, много техников: с момента конфискации техническим обслуживанием корабля никто не занимался, и никто даже точно не знал, заправлен ли он. Понадобилось немало усилий, чтобы согнать к нему персонал, достаточный для приведения его в полную готовность за такой короткий срок, — ведь все ресурсы были направлены на ремонт пострадавших в бою отсеков Унк Торна.

Тут полковник разглядел Кунса. Старик спешил к звездолету через посадочную площадку, опасливо обходя истребители, за ним ехал небольшой робот-транспортер, в кузовке которого лежали какие-то коробки, и следовал чуть поодаль долговязый парень, навьюченный даже в большей степени, чем робот. Ремни от поклажи опоясывали грудь крест-накрест, разного размера футляры били по груди, да еще оттягивали руки солидные контейнеры. Вид детина имел отрешенный.

Дрэйд поспешил спуститься им навстречу и перехватил уже у самого трапа.

— Что это? — спросил он, подозрительно глядя на поклажу и в особенности на детину.

— Все, что необходимо для эксперимента, — зачастил старик, поворачиваясь к носильщикам. — А это лучший сотрудник, мой лаборант, его необходимо спасти для дела. Он должен полететь с нами.

— Нет, только вы, и никого больше. Кроме того, количество капсул ограничено, они нам могут пригодиться там, — полковник неопределенно покрутил головой, затрудняясь показать направление к Земле.

— Но ведь ценнейший сотрудник! — начал горячиться Кунс. — Если с оживлением Командора пойдет что-то не так, мне понадобится помощь для настройки приборов!

Детина отдыхал, поставив контейнеры на пол, но не отпускал ручек, так что вид у него был как у присевшего перед рывком тяжеловеса. Дрэйд с сомнением посмотрел на равнодушно выпяченную нижнюю губу взмокшего лаборанта, но заметив, что находившиеся поблизости техники начали с интересом оборачиваться и прислушиваться к все больше распалявшемуся Кунсу, замахал руками и, поморщившись, указал обоим на трап.

Доктор тут же поспешил внутрь корабля и скрылся в проеме, а детина еще долго заносил свою поклажу и разгружал робота.

— И все закрепите! — крикнул Дрэйд куда-то в разбегающиеся коридоры корабля, поднявшись вслед по трапу и стараясь отвлечься от чувства неприятной озадаченности.

Пилот Ор-Крас был уже на своем месте, просматривал карты, и на его смуглом блестящем лице играли отсветы с экранов. Дрэйд и сам мог управлять кораблями такого класса, но предпочел взять опытного пилота на случай особых ситуаций. А Ор-Крас был старый знакомый, проверенный во многих делах.

— Координаты посадки ясны? — спросил его Дрэйд.

— Да, как можно ближе к местожительству донора, но светиться. В любом случае придется садиться где-то в пустошах.

— Ты знаешь о пустошах?

— Нет. Я посоветовался с Сарусом — он подсказал.

Вяло взобрался по трапу бледный и вечно утомленный Сарус. Разведчик и специалист по малым цивилизациям, он был взят в качестве штурмана и советчика по вопросам посадки и эвакуации. И без того продолговатое лицо его еще больше вытянулось, когда он узнал о миссии, но, кажется, Сарус не прочь был убраться с орбитальной крепости. Итого пять человек экипажа. Капсул для дальних перемещений с уходом в подпространство — десять, и даже личных кают тоже десять, таким образом, для Командора и Кеи гарантированы места для дальних перелетов.