Василий Шахов - Душехранитель

– Папа! – сдавленно кричала она. – Не выходи к машине, папа!

Тут откуда-то в этом сне появился Саша. Но это был странный Саша: такой только во сне может привидеться, да и то лишь в разгоряченном воображении. Правильнее сказать, что Рената сама Решила, что это – ее телохранитель. На самом деле новый персонаж был бесплотное ничто в черном балахоне с нашивками из бисера – мелких драгоценных камней зеленовато-голубого или золотистого оттенка. Оно протянуло руку, и широкий рукав слегка вздернулся. Запястье было стянуто широким напульсником из чеканного сплава меди и серебра. Эта вещь и сама его кисть нормальная, плотская, из кожи и костей, с едва заметным сплетением вен на тыльной стороне – успокоила отчаявшуюся девушку: детали были достаточно земными, достаточно реальными, чтобы их хватило для доказательства, что существо это – человек. Поддержав Ренату под локоть, загадочная капюшоноголовая тень увела ее прочь от ужасного места. Девушка рванулась назад и увидела смерть отца.

– Папа! – зарыдала она пуще прежнего.

Тогда существо обняло ее, обволокло своей горячей, неистовой, настойчивой энергией и словно отдало ей часть собственной жизни, потому что Рената почувствовала, как воскресает она в этих странных объятьях.

С мокрыми от слез щеками, на мокрой же подушке она вынырнула из сна. Что-то горячее лежало у нее на плече. Рената оглянулась. Это была Сашина ладонь. Привстав на локте, он смотрел на девушку и усмиряюще поглаживал ее руку.

– Мне приснился отец, – объяснила она почти басом и шмыгнула носом, пытаясь скрыть, что плакала. Ей было неловко от сознания того, что, подобно буйнопомешанному Гарику, своими воплями она умудрилась разбудить только-только прикорнувшего телохранителя.

– Я знаю, – тихо сказал он.

– Если бы вернуться назад хоть на недельку…

– Так не бывает. Это уже есть, и все, что будет, тоже обязательно уже где-то есть…

– Больше я не буду спать, – Рената села, прикрывая грудь. – Лучше вообще не спать, чем так мучиться… Я чувствую себя виноватой: мы с ним поссорились и не успели помириться. Такое чувство, что я невольно накликала на него беду…

– Вы знаете, что это не так…

– Ненавижу сны!

– Он больше не приснится вам.

– Ну, как же… Конечно! Хорошо бы, если бы это зависело от моих желаний… – она отбросила от лица волосы, покрепче прижала к себе одеяло и попыталась встать.

Саша задержал ее и довольно бесцеремонно уложил на место:

– Он тебе больше не приснится! – внушительно, на «ты», повторил он.

Рената сдалась и, плача, прижалась к нему. Саша провел ладонью по ее щеке. От его кожи исходил едва различимый запах чего-то, что Рената снова назвала бы «дежа-вю». Этот запах показался ей знакомым с детства, древним-древним: чуть-чуть табака, мяты, хвойного дымка и какого-то старинного притирания, рецепт которого затерялся во времени. Всю свою жизнь Рената неосознанно искала этот запах, и вот он был рядом – такой естественный, слегка диковатый, слегка мистический. Хотелось в нем раствориться.

– Ладно, – всхлипнув напоследок, сказала она, – пусть будет так. Пусть этот сон больше мне не снится. И… еще одно… Давай и правда перейдем на «ты»?

Он согласно кивнул.

– Сделай, как обещал, и, если у тебя это получится, я буду считать тебя колдуном…

– Спокойной ночи, – Саша набросил на нее одеяло, точно спрятал под крыло.

И Рената, не успев ни о чем подумать, тут же заснула…

За тридцать восемь дней…

Пространство перевернулось, солнце светило сверху и отражалось в воде… И только…

Девушка с трудом разомкнула свинцовые веки. Выспалась она не до конца, но этим утром ей было легче, чем прошлым. Ренату клонило в сон, однако она переборола себя хотя бы потому, что ей стало любопытно, куда подевался ее телохранитель. Завернутая в теплое одеяло по самый подбородок, она, изогнувшись калачиком, лежала одна. На кровати за шкафом похрапывал Гарик. Судя по мутному свету, льющемуся в окно, было еще часов семь утра. Рената зевнула и, вспомнив о выполненном обещании Саши, улыбнулась. Какая она сделалась чувствительная и впечатлительная! А главное – поддающаяся внушению, и это хуже всего.

Вылезать из теплой постели было боязно, но Рената снова пересилила себя и рывком поднялась, чтобы натянуть джинсы и водолазку. Стуча зубами от холода, она ощутила на себе чей-то взгляд, вздрогнула и медленно оглянулась. Все верно: этот мерзкий «зэк» подглядывал за нею. «Чтоб ты глаза сломал, урод!»

– подумала Рената и пошла к дверям, где лицом к лицу столкнулась с Сашей.

– Доброе утро, – слегка улыбнувшись, поприветствовал он её.

– Недоброе, – буркнула девушка и пошла умываться; телохранитель, посторонившись, невозмутимо пропустил ее мимо себя.

Надевать высохшее белье ей пришлось в душе, потому что дом проснулся и найти иного укромного уголка Ренате не грозило. В очередной раз натягивая узкие и плотные джинсы, девушка заметила, как что-то вывалилось из заднего кармана. Это был светлый предмет, похожий на свернутую бумагу. Он улетел под сколоченную из трех досок полку. Присев на корточки, она пошарила рукой в темноте и взвизгнула, наткнувшись на что-то мягкое, как пух – то ли на комок паутины, то ли на моток ниток, то ли на то и на другое сразу. Кажется, бумажку угораздило завалиться в щель между досками пола. Надеясь, что это деньги – чего бы им совсем не помешало, так это раздобыть немного денег (вот это да! когда Ренату стали беспокоить такие вещи?! Деньги она всегда получала играючи, без напряжений, нисколько не задумываясь, откуда они – сколько надо, столько и брала) – девушка тонкими пальчиками с отвращением забралась в зазор между половицами. Хорошо, что не все ногти были сломаны: она легко зацепила то, за чем охотилась.

Это был сложенный вчетверо листок из блокнота. Губы Ренаты скривились от разочарования. Она хотела уже скомкать его и выбросить, но задержалась и развернула. На листочке черной ручкой было что-то начеркано… С трудом угадывалось следующее:

«Москва, 2408». Ниже – тоже какие-то цифры, шесть знаков, в темноте не разберешь. Ну и почерк! И тут Ренату осенило.

Она ворвалась в комнату, прямиком – к Саше.

– Смотри!

– Что это? – он взял бумажку, пробежал по написанному глазами. – Что это такое?

– Ты же догадливый!

Гарик, застилавший постель, крякнул и как бы невзначай отметил:

– Еще вчера они были на «вы»…

Рената сверкнула на него глазами. Саша поморщился:

– Ну, так что это за цифры?

– Это – шифр. А это – номер отсека. А почерк – Дарьи. Она рассказывала как-то, что у нее кто-то работает в Москве в аэропорту… Вот он и сделал ей её собственную, постоянно забронированную камеру хранения. Дашка утверждала, что это очень удобно: ведь ей часто приходилось летать в Москву…