Анна Черных - Лилия с шипами

С отвращением бросив телефон на кресло, и буркнув: — Придурок озабоченный, — я полезла в шкаф за дневником.

Выкопав его со дна ящика, улеглась на диван, задрала ноги на спинку и открыла тетрадь на первой странице. Иссохшие страницы угрожающе потрескивали, и я боялась, что они вот-вот рассыплются на мелкие кусочки.

Пятая глава

4 июня. 1959 г.

Ура! Наконец-то! Я беременна! Как же долго я к этому шла… Уверена, это девочка, ведь в нашем роду по женской линии только девочки рождаются. Ну и замечательно! Доченька моя… С этого дня буду вести дневник. Потом вместе с доченькой почитаем — как она росла у мамы в животе, как я ее ждала, как она родилась, как развивалась…

И Васенька рад, я знаю, хоть он и ходит букой, меня-то не обманешь! Просто он уже и ждать перестал, как-никак, мне уже двадцать пять, еще чуть-чуть и старуха…

6 июня.

Надо попить травок каких-нибудь. Схожу к Тамаре, говорят, она ведьма, и очень хорошо в травах разбирается.

А деревня ничего так, миленькая. Я думала, будет хуже. Уже обратно домой, в город и не хочется. Нравится мне в земле ковыряться, и за коровкой ухаживать. Как-никак, три года уж прошло, как мы сюда приехали. Плохо конечно то, что меня по-прежнему чужачкой считают, пришлой… И мужчины здесь какие-то все ненормальные, так себя ведут, словно женщин никогда не видели. Уже несколько раз пытались силой зажать где-нибудь в уголке. Хорошо хоть, Васька мой неподалеку был.

10 июня.

Сегодня меня чуть не изнасиловали. Я возвращалась с поля, из-за стога выскочил Митрич, сосед наш, и завалил меня в этот самый стог. Ну почему я такая тютя и не смогла стукнуть ему по башке тяпкой? Нет, упала и лежу как червяк на грядке. Он ведь с меня уже трусы стащить успел! Боже мой… Какое счастье, что ему вдруг стало плохо с сердцем… Как же я бежала оттуда… И трусы мои так там и остались. У меня трусов-то тех, всего три штуки и было… Хорошо хоть, я не додумалась, как некоторые, на них свои инициалы вышить. Интересно, нашли его или так там и лежит? А вдруг помрет? И я виновата буду, что людей не позвала ему на помощь…

17 июня.

Сходила сегодня к Тамаре. Странная женщина. Она так на меня смотрела… Мне даже страшно стало. С порога мне сказала, что у меня в животе девочка. И про проклятие что-то, я и не поняла. Пробурчала под нос, что я ее щитом теперь буду, но когда я попросила ее повторить, то промолчала, только улыбнулась так, что жутко стало. Дала каких-то трав, я заварила, но пить не решаюсь… Боязно как-то.

Митрич вернулся из больницы. Меня, к счастью, обходит стороной. Такое ощущение, что он меня побаивается. Странно… Видела его разговаривающим с Тамарой. Наверно, она и ему каких-нибудь травок укрепляющих дает.

Вася почему-то не рад как-будто, что у нас деточка будет. Ведет себя так, словно ничего не произошло, ну да ладно, живот появится, тогда поймет. Плохо, что он меня каждый вечер одну оставляет… Куда он может все время уходить? Говорит, то один просит помочь, то другой… А жене своей помогать не хочет. Что-то мне здесь уже не так хорошо… И оба наших котика почему-то сбежали, то хоть какая-то компания… А ведь такие ласковые были…

25 июня.

Меня все время тошнит. Ничего не могу есть и голова кружится.

Вчера проходила мимо дома Митрофановны, стало нехорошо, и остановилась, прислонившись к ихнему забору. Постояла немного и пошла дальше.

А сегодня я ходила по воду к колодцу, что за углом, и услышала, как она бабам говорит, что я ведьма, потому что у нее из-за меня все молоко в крынках прокисло, свинья есть перестала, и мужик сам не свой.

А Петровна сказала, громко так: — А ты что не знала? Да она же ведьма! Тамарка говорила, чтобы мы ее остерегались!

— Да Тамарка сама ж ведьма! Одного поля ягоды! — ответила Митрофановна.

— А я думала, что ворон ворону глаз не выклюет…

— Не скажи. Тамарка наша ведьма, своя, знахарка, а эта дрянь городская нам всю скотину перепортит и мужиков наших с ума сведет. Вон, Митрич говорил, что он просто мимо шел, предложил ей помочь тяпку донести, так она на него той тяпкой замахнулась, и слова какие-то непонятные сказала, у него сердечный приступ и приключился. Ох, допрыгается, зараза, до красного петуха!

— А вы слышали, что у Николаича собака двухголовым щенком ощенилась? Ох, не к добру это… Принесло же ее к нам в село, на наше несчастье…

Я как остановилась за бузиной, так и стояла словно вкопанная. Как в обморок не упала, не знаю. А потом бочком оттуда, бочком и убежала домой, даже ведра там бросила. Господи, что же это? Как же так? Все, не могу больше писать…

15 июля.

Вася опять не приходил ночевать. Я точно знаю, что у него кто-то есть, но мне уже почти все равно. По сравнению с тем, что происходит вокруг, это такая мелочь… Мне в лицо никто ничего не говорит, но я же вижу… Вчера меня отказалась принять фельдшеричка, сказала, что если я хочу врачебного осмотра, чтобы ехала в свой город, а она слишком стара для этого. И вообще, беременность, это не болезнь, а нормальное состояние. А как я могу поехать, когда еле хожу от слабости? Я уже третий день ничего не ем. Нет аппетита… Живот болит… Кое-как Зорьку кормлю и чищу, Вася совсем не хочет ею заниматься. А ведь ей скоро телиться, как я ее доить буду? Ой, плохо мне, плохо…

20 июля.

На крыльце каждое утро кто-то букет ромашек оставляет… Чем больше Васенька от меня отдаляется, тем больше мужчины за мной бегают. Словно с ума сошли, и плевать им, что я замужем, беременная, и что у них свои жены имеются. Не хочу, не могу больше, все словно посходили с ума. Я боюсь выходить на улицу — либо бабы вслед плюют, либо мужья ихние слюнями исходят. Меня опять пытались изнасиловать, прямо возле дома, уже и не знаю, кто, в темноте не разглядела. И снова повезло — этот идиот вдруг заорал как ненормальный, когда одной рукой горло мне сжимал, а другой подол задирал, и бегом убежал… У меня наверно, ангел — хранитель есть… А может, я и правда, ведьма?

В голове каша какая-то. Ничего не понимаю, мысли странные появляются в последнее время, словно это и не я думаю… Жить не хочется».

Я медленно закрыла тетрадь. Все, не могу больше это читать… Де жа вю какое-то. Бедная бабушка… Погруженная в невеселые мысли, я, сама не знаю зачем, пошла в ванную, совершенно забыв про Челленджера, который последние несколько часов молчал. Стоило только приоткрыть дверь, как на меня оттуда вылетел пушистый рыжий снаряд. Кот с разбегу ударился о мои голые ноги, я пошатнулась и в последний момент успела ухватиться за косяк двери, чтобы не упасть, чувствуя, как вспыхнули острой жгучей болью мои колени. Челленджер пробуксовав на скользком полу, метнулся в спальню и там исчез.