Владимир Анин - Манагуанда

X

Выходной — он и в армии выходной. Наступила суббота. Правда, первая половина дня мало отличалась от будней, зато после обеда наступала свобода. Можно было спокойно погулять возле курилки, написать письмо домой, пойти в бытовку и привести в порядок свое обмундирование или починить обувь.

Сержант Доронин выстроил взвод перед казармой и зачитал список счастливчиков, которым давалась увольнительная. Среди них оказался и Сергей. Настроение сразу же подпрыгнуло — это было его первое увольнение. Зареченск, на окраине которого располагалась их часть, представлял собой небольшой городок с населением чуть более трех тысяч человек.

Единственными достопримечательностями Зареченска были универмаг, кинотеатр и клуб. В универмаг солдаты заглядывали нечасто, и то исключительно ради мороженого, которое подавали в кафе на первом этаже. А кино и клуб, где можно было познакомиться с девчонками, посещали регулярно.

Парадная форма была Сергею к лицу. Стоя в бытовке, он даже засмотрелся на себя в зеркало, прежде чем смахнуть последнюю пылинку со сверкающего пуговицами кителя. "У солдата выходной — пуговицы в ряд…" — пронеслось в голове.

— Серега, ты, блин, че? Давай бегом — увольнение уже началось, — прокричал вбежавший Саидов.

За воротами КПП начинался совсем другой мир. Солдаты частенько попадали за пределы гарнизона по разным поводам: на занятия, кроссы и марш-броски, наряды на внешних объектах.

Но увольнение — это было нечто особенное. Здесь ты повинуешься только своим желаниям.

Захотел, пошел направо, захотел — налево. А хочешь, вообще стоишь на месте.

Сергей не стал долго раздумывать и пошел следом за возбужденно подпрыгивающим Саидовым и еще несколькими ребятами в сторону центра, где на главной площади возвышался универмаг, а неподалеку был городской клуб, куда по субботам заглядывали местные девушки в поисках своего счастья.

В кафе курсанты купили мороженое и сели за столиком у окна. Саидов первый вылизал креманку начисто и заявил:

— Ну, мужики, теперь в кино.

В гарнизоне фильмы показывали дважды в неделю на выходные. Но это были сугубо патриотические картины о героическом прошлом и славном настоящем. В городском же кинотеатре можно было посмотреть что-нибудь иностранное и даже слегка "неприличное".

На этот раз с афиши забавно таращился "Сеньор Робинзон". Саидов заохал и стал всем объяснять, какая это обалденная картина. И действительно, фильм прошел на ура. Такого удовольствия Сергей давно не получал. Но Саидов вновь торопил, теперь уже в клуб, на танцы.

Городской клуб, безусловно, отличался от того, который был в гарнизоне, и по назначению, и по содержанию. Сумрак просторного зала нарушали отблески крутящегося под потолком зеркального шара, которые, падая на темные стены, бежали по ним озорными зайчиками, спрыгивали на пол, а потом взмывали на потолок. На едва подсвеченной сцене размещалась музыкальная аппаратура. Долговязый диск-жокей в очках колдовал над усилителем. Вдоль стен уже стояло десятка два девушек. Тут были и маленькие, и высокие, и худенькие, и толстенькие, в общем, на любой вкус. Только лица были в тени, и даже цвет волос определить было невозможно. Саидов, не долго думая, остановился возле первой девушки и завязал с ней беседу.

Многие солдаты, один за другим входившие в клуб, поступили так же. И только Сергей растерянно стоял посреди зала и озирался по сторонам.

Наконец диск-жокей наладил свою аппаратуру, и та взорвала тишину песней Барыкина о букете. Фигуры, до этого словно прилипшие к стенам, стали отделяться и выходить на середину зала, открывая взору свои лица. Когда зазвучала медленная мелодия, кавалеры стали приглашать дам. Сергей обратил внимание на скромно стоявшую у стены худенькую девушку и, не раздумывая, шагнул к ней.

— Сергей, — представился он.

— Света.

— Можно… тебя пригласить?

— Можно.

Сергей обнял ее за талию. Она с благодарностью посмотрела на него своими огромными поблескивающими глазами, а он в ответ только глупо улыбнулся. Нежная лирическая мелодия обволакивала и пробуждала чувства. Сергею захотелось крепче обнять Свету или даже прижаться к ней. Он слегка потянул ее к себе — она не сопротивлялась и даже положила голову ему на плечо. Коротко стриженные светлые волосы приятно пахли медом и щекотали его щеку.

Сергей и Света не заметили, как закончилась одна песня и началась другая, а потом третья. И даже когда заиграло темпераментное диско, они продолжали медленно кружиться по залу, не говоря ни слова.

До вечерней поверки оставался еще час, и Сергей предложил Свете проводить ее до дома.

Но она почему-то запротестовала.

— Если хочешь, давай еще тут погуляем, в парке, — сказала она.

— Как скажешь, — Сергей наклонился и поцеловал ее.

И в тот момент, когда он коснулся ее губ, будто молния пробежала между ними. Сергей отпрянул и вопросительно посмотрел на девушку. Она молча смотрела на него огромными блестящими глазами и была восхитительна. Он снова прильнул к ее губам. Ему показалось, что стремительный вихрь подхватил его и поднял в воздух. Сергей крепко прижал к себе Свету и зажмурился.

— Все, иди. Тебе пора, — она слегка отстранила его.

— Погоди, я ведь даже не знаю, когда в следующий раз получу увольнительную. Дай хоть еще чуть-чуть побыть с тобой. И, самое главное, я даже не знаю, где ты живешь. Как я найду тебя?

— Я сама тебя найду.

— Но как?

— Найду…

Она медленно, не спуская глаз, стала отступать назад и внезапно растворилась в темноте парка.

XI

Следующая неделя пролетела незаметно. Поначалу Сергей все время думал о Свете. Но вскоре суровая действительность стала подавлять эти мысли, и он почти забыл о ней. В библиотеку не вызывали, и это стало его беспокоить. Во-первых, рисование и оформительство доставляли ему большее удовольствие, нежели строевая подготовка или изучение устава, а вовторых, какое-то смутное чувство неумолимо влекло его к библиотекарше.

В пятницу после обеда было занятие по спортивной подготовке. Более неудачное время для этого невозможно придумать. Представьте себе, каково бежать несколько километров или кувыркаться на турнике с полным желудком. И все же в два тридцать пополудни взвод строем направился к боковым воротам гарнизона. Там проходила узкая проселочная дорога, где регулярно проводились кроссы и марш-броски.

Сержант Доронин достал из планшетки секундомер, пощелкал им и велел Шикулину выдвинуться вперед на полтора километра. Соответствующая отметка, равно как и для других дистанций, уже давно была сделана в виде зарубки на дереве. Задача сержанта заключалась в том, чтобы проследить, как курсанты добегают до крайней точки, а не пытаются сачкануть и повернуть в обратную сторону раньше, чем положено. А второй сержант должен бежать сзади для дополнительного контроля и подстраховки — не раз курсанты, особенно новички, с непривычки падали в обморок.