Кай Мейер - Богиня пустыни

Сендрин резко погасила улыбку и кивнула. С одной стороны, на нее произвела впечатление манера Мадлен называть вещи своими именами; с другой стороны, она почувствовала себя крайне неуверенно. Определенно, непросто будет выполнять требования этой женщины.

— Рекомендации ваших преподавателей были превосходными, — проговорила Мадлен, рассматривая Сендрин с головы до ног, словно у нее возникли сомнения в достоверности этих аттестаций. — Но вы еще очень молоды.

— Моя дата рождения значилась в моих документах, — возразила Сендрин.

Если Мадлен и нашла ее ответ дерзким, то никак этого не показала.

— У Саломы и Лукреции в это время как раз урок верховой езды. Мой муж ведь написал вам, что мы рассчитываем с вашей помощью дать детям разностороннее образование?

— Естественно.

— В Виндхуке с 1894 года существует школа для белых детей, но это слишком далеко, и мне не нравится, как там обращаются с детьми. Я придаю большое значение приличиям, хорошим манерам и христианскому воспитанию. Вы полагаете, что сможете с этим справиться?

— Конечно.

Хотела ли Мадлен на самом деле поставить ее на место или все это было только частью проверки, своеобразным боевым крещением? Сендрин становилось все более не по себе.

Мадлен еще на некоторое время задержала на ней свой взгляд. Сендрин приложила все усилия, чтобы выдержать этот строгий взгляд как можно спокойнее. Затем Мадлен внезапно повернулась ко входу и позвала:

— Йоханнес!

Когда никто не отозвался, она повторила свой призыв еще раз, на этот раз ее голос прозвучал резче. Через секунду на улицу выбежал сан, который в своей миниатюрной форменной одежде швейцара выглядел очень странно, почти карикатурно.

— Проводи фрейлейн Мук в ее комнату, — уже обращаясь к Сендрин, она произнесла: — Вы наверняка измучены. Одна из служанок позже принесет вам в комнату еду. Вы сможете познакомиться с остальными членами семьи и завтра утром, — коротко кивнув, она добавила: — Добро пожаловать на Юго-Запад, фрейлейн Мук! И добро пожаловать в мой дом, — с этими словами она развернулась и через портал вошла в дом.

Сендрин, удивленно глядя ей вслед, подавила свой гнев. С первого дня обучения ей внушали, что неприлично протестовать против пожеланий господ. Только научившись подчиняться, можно удовлетворительно выполнять обязанности гувернантки.

Швейцар Йоханнес между тем погрузил себе на плечи весь ее багаж. Он выглядел довольно печальным, но, когда Сендрин предложила взять у него часть вещей, он резко мотнул головой. Было заметно, что он почти оскорбился.

— Йоханнес — это не ваше настоящее имя, не так ли? — спросила она, следуя за ним через двор к боковому входу.

— Хозяйка дома предпочитает имена своей родины, — ответил он коротко и ясно. Акцент был слышен, несмотря на безупречную грамматику.

Пристройка, в которую он ее повел, выглядела нежилой. Она располагалась на левой стороне двора и была одним из двух длинных боковых крыльев дома. Снаружи Сендрин заметила, что от него ответвляются и другие пристройки. От тех, в свою очередь, тоже отходили постройки и эркеры, словно за прошедшие годы дом, как дерево, пустил новые ростки, которые постоянно разветвлялись.

Если она не потеряла ориентацию, то флигель, по которому они шли, был восточным крылом. Коридоры были длинными и кривыми, и вскоре ей стало казаться, что они давно уже могли находиться в другой части здания. Большинство переходов имели с одной стороны окна, которые выходили то на посыпанную гравием площадку перед главным входом, то в маленькие несимметричные внутренние дворики.

Коридоры были устланы узорчатыми коврами, стены обиты тканью, а потолки украшены лепниной. Тем не менее Сендрин не могла избавиться от впечатления, что эта часть поместья не была обжитой.

Когда она спросила об этом швейцара, он кивнул:

— Здесь никто не живет. Хозяйка планирует перестроить этот флигель в отель.

Это удивило ее. Мадлен Каскаден производила впечатление женщины, которая превыше всего ценит свою приватную жизнь. То, что она намеревалась допустить в свое поместье посторонних, резко противоречило этому. Следовательно, не стоило спешить с суждениями о характере этой женщины.

По пути еще кое-что бросилось в глаза Сендрин: везде — на стенах и на полу — встречались фрагменты древнего строения, в большинстве случаев это были тесаные камни и наполовину замурованные колонны, поверхность которых покрывали примитивные изображения человеческих лиц и сцен охоты.

В сочетании с британским стилем всего здания это смотрелось весьма оригинально, очевидно, это был хорошо рассчитанный архитектурный прием, используемый для того, чтобы здание вписывалось в окружающий ландшафт. Чем больше она всматривалась, тем больше таких элементов замечала, часто они были наполовину скрыты мебелью, как будто кто-то пытался их спрятать.

Комната Сендрин оказалась довольно вместительной и неожиданно уютно обставленной. Рядом с великолепной кроватью с балдахином, обтянутой бирюзовым шелком, перед открытым камином стояли два кресла с подголовниками и маленький круглый столик из красного дерева. Стены и Потолки были деревянными. Камин обрамлялся каменным рельефом с изображением голов разбойников. В комнате, недалеко от эркера с высокими окнами, находился также письменный стол и книжный шкаф. Окна, забранные деревянными решетками, выходили на усаженный акациями луг, который через сто метров переходил в виноградник. Удивительно, но с этой стороны поместья не было стены, ограждающей сады.

Йоханнес поставил багаж и вышел. Ее несколько обеспокоил тот факт, что она не услышала в коридоре его шагов. Ковры поглощали все звуки.

Первым делом она подошла к книжным полкам и выяснила, что многочисленные старые тома представляли собой исключительно детскую литературу; большей частью это были дорогие, иллюстрированные вручную книги о верховой езде, диких животных и жизни в колониях. Почти все они были эксклюзивными изданиями, с рисунками одного и того же художника.

Сендрин еще раз внимательно осмотрелась и заметила некоторые детали, подтверждающие, что здесь когда-то жил ребенок — девочка. На подоконнике сидели куклы с фарфоровыми личиками молочного цвета, зеркало на туалетном столике было отделано кружевами и шелком. Даже рисунок ковра был более пестрым, чем в переходах. Очевидно, все оставили как было, предполагая, что Сендрин все равно обставит комнату по своему вкусу. Она внесла в оформление интерьера только незначительные изменения. Лишь кукол она убрала в нижний ящик комода, так как ей становилось не по себе при взгляде на пустые фарфоровые глаза.