Павел Комарницкий - Старая сказка

— С чавканьем жрёт из корыта — вслух закончила за него мысль Тамиона.

— Тамиона! — строго сказала королева.

— Простите, моя королева — потупилась девушка.

И снова Иван гигантским усилием подавил желание встать и послать всех к чёртовой матери. Тарелка со злополучной ногой внезапно исчезла из-под носа, Иван лишь успел заметить руку — сидевший слева Таэль убрал её молча и без предварительных консультаций с сержантом. Королева Элора, перегнувшись через стол, поставила перед ним другую тарелку, с какими-то розовыми кусочками. Сидевший справа Диэль одним точным движением вложил в руку Ивана ложку.

— Не будем разыгрывать за столом сценки из басни «Журавль и лисица» — сказала королева — Это салат из крабов, попробуй, он вкусный, и его можно есть ложкой.

Иван тупо глядел перед собой, тяжело дыша. Поднял взгляд — все кушали по-прежнему непринуждённо-изящно, на него никто не обращал внимания. Иван вдруг вспомнил детдом-интернат. Что произошло бы с пацаном, если бы в столовой он на глазах у всех обнаружил своё неумение пользоваться ложкой? М-да… Могли и затравить, как обернётся. А эти походя решили маленькую проблему и забыли — ни насмешек, ничего.

И только тут Иван заметил, что молчание, царящее за столом, весьма условно. Эльфы перекидывались взглядами, неуловимо меняя выражения лица, будто безмолвно разговаривали меж собой. Тамиона внезапно прыснула в ладонь, весело блестя глазами, заулыбались Таэль и Киннор. Диэль тоже улыбнулся, но как-то смущённо. Уж не надо мной ли смеются, подумалось вдруг Ивану.

— Похоже, у тебя развивается мнительность — заметила вслух королева.

— Или мания величия — встряла Тамиона, тут же вновь потупив глаза — простите, моя королева.

— Можешь быть спокоен. Всё, что касается тебя лично, будет высказано вслух.

— Извините, моя королева, но это невозможно — подал вдруг голос Киннор — Если наша всеми любимая Тами выскажет вслух всё, что она про него думает, ужин грозит затянуться до утра.

Они засмеялись дружно и весело, и Иван вдруг поймал себя на том, что тоже улыбается, неловко и смущённо.

— Киннор, я на тебя надеюсь — сказала королева — Я, к сожалению, не имею времени для длительных бесед с нашим… гм… гостем, а Тамиона, теперь уже ясно, не годится для подобных бесед. Я попрошу тебя сегодня же прояснить наиболее важные вопросы с Иваном Семёновичем, иначе его пребывание в этом доме превратится в тяжкую обузу и для нас, и для него.

— Будет сделано, моя королева — слегка поклонился эльф.

— Ну, с чего начнём? Давай, излагай свои претензии. — Киннор спокойно разместился на диване в столовой. Со стола уже убрали, причём Таэль и Диэль молча и ловко помогли Тамионе, а на Ивана опять никто не обращал внимания.

Иван усмехнулся. Хотелось курить, но здесь, в этом сияющем зале… Ладно, потерпим.

— Какие могут быть у меня, ничтожного… как там… кефира?

— Эфемера — невозмутимо поправил эльф.

— Вот именно. Какие могут быть претензии к великим и мудрым существам, в сущности, людьми не являющимся?

— Ты говоришь неправду. Зачем? Я же вижу, что твоя голова битком набита претензиями. Знаешь, лучший способ выяснить что-либо — задать вопрос и получить ответ. Копить невысказанные обиды — удел закомплексованных барышень. Говори прямо. Ну?

— Прямо, говоришь? Ладно — Иван откинулся на спинку кресла — Вот лично ты, например, здоровый мужик, скажем прямо — боевой парень, такому только в диверсанты — где ты был, когда фашисты терзали нашу Родину?

— Там же, где и королева.

— Ясно. Ладно, охрана есть охрана, служба у всех разная, я понимаю… Ну а кто-нибудь из ваших участвовал? На фронте был?

— Если ты имеешь в виду окопы, разумеется, нет. Тем не менее многим эльфам так или иначе пришлось принять участие в этой свалке, тут уж ничего не поделать.

— Ясно. Я сразу понял — вашему брату самое место в диверсантах… Ну что же, этот вопрос будем считать закрытым.

— Ты не понял. Мы, эльфы, занимались различными делами не только в немецком тылу, но и в вашем. Возможно, мне не стоило говорить этого, но это так.

Иван судорожно вздохнул. Вот как, значит… И вашим, и нашим…

— И не вашим, и не ихним. Только нашим. Мы должны заботиться о нашем народе, народе эльфов. Да, мы вынуждены были во многом помогать вам всю войну, потому что из двух зол следует выбирать меньшее. Вы — меньшее зло, чем немецкие фашисты.

Иван смотрел на него, не мигая, но эльф спокойно выдерживал его взгляд.

— Скажи прямо — вы сами фашисты?

Вот теперь эльф удивился.

— Разве мы похожи на фашистов?

— Как две капли. Те же сверхчеловеки.

— И снова ты лжёшь. Фашисты, по крайней мере немецкие, стремились навязать свою систему мира всем остальным — мы никого ни к чему не принуждаем. Фашисты ради достижения своей цели убивали людей миллионами — мы нет. Если откровенно, вы, русские коммунисты, похожи на фашистов куда больше. Отличия есть, но несущественные.

— Да ты… ты… — задохнулся Иван.

— А что — я? — эльф подался вперёд — Ты знаешь, сколько людей погублено и прямо убито вашими коммунистами за время своего владычества? Ни в чём не повинных людей, между прочим, более того — самых лучших, честных и благородных людей? Ты видел, во что превратили коммунисты эту страну? Что ты вообще знаешь о жизни?

Иван с трудом перевёл дыхание. Враг… Матёрый враг… Послать, обложить матом? Нет, погоди… Так его не взять. Его надо бить его же оружием — логикой.

— Вот что я тебе скажу. Да, верно, были перегибы, может, кто и пострадал безвинно. Но известно: лес рубят — щепки летят. Никакое великое дело не бывает без великих жертв.

Эльф сидел по-прежнему прямо, но на скулах его, под нежной кожей, вздулись желваки, а глаза…

— Теперь я понимаю, почему Тамиона тебя не выносит. Вот ты и есть фашист, последовательный и беспощадный. Или коммунист, что для дела одно и то же. Люди, твои сородичи для тебя — щепки. Жертвы, говоришь, для великого дела? Какого?

— Мы строим новое общество. Коммунизм мы строим, понятно тебе? — рявкнул Иван, уже не в силах сдерживаться.

— Вы строите концлагерь. Вы превратили свою страну в тюрьму народов.

— Мы избавили мир от фашистского рабства!

— Это правда. Но кто избавит вас от гнёта коммунистов? Вот в чём основное сходство ваших коммунистов и немецких фашистов — вы стремитесь сделать всех рабами. Чёрная зависть и тупая злоба, жажда власти и ненависть ко всем, кто не с вами — вот ваша суть. Я вижу в твоей голове, как на экране — ты и сегодня злобился на то, что мы тут едим на серебре, из чистых тарелок…