Мария Корелли - Вампир — граф Дракула

Дракула объяснил мне, что почта работает плохо и что, написав несколько писем сразу, я успокою своих друзей. Он прибавил, что в случае, если я продолжу свое пребывание в замке, он задержит письма в Бистрице. Граф так настаивал на этом, что я не посмел отказать ему, боясь вызвать раздражение. Я сделал вид, что согласен, и спросил, какие числа поставить на письмах. Подумав минутку, Дракула сказал:

— Пометьте первое двенадцатым июня, второе — девятнадцатым и третье — двадцать девятым.

Я знаю теперь срок своей жизни! Да помоги мне Бог!

28 мая. У меня появилась искра надежды, если не на свободу, то, по крайней мере, на возможность сообщить о себе своим друзьям. Цыганский табор пришел в замок и поселился во дворе. Надо сказать, в Трансильвании и Венгрии цыган очень много. Они бесстрашны и религиозны (если не считать суеверий, которых у них масса) и говорят на каком-то своеобразном языке.

Я напишу домой несколько писем и передам их цыганам для отправки по почте. Я уже говорил с ними через окно, пытаясь завязать знакомство. Они сняли шапки и поклонились мне, делая какие-то жесты, значения которых я не понял…

Я написал два письма — одно Минне, другое мистеру Гаукинсу, прося его связаться с ней. Я объяснил Минне свое положение, не рассказывая, конечно, обо всех ужасах. Она бы не выдержала столь страшных известий и, пожалуй, заболела бы. Даже если мои письма попадут в руки графу, он не поймет, раскрыл ли я его отвратительные тайны или нет. Письма я бросил через решетку окна, прибавив золотую монетку, и постарался знаками объяснить цыганам, чего от них хочу. Человек, поднявший письма, поклонился, приложил их к сердцу и вложил в свою шапку.

Больше я ничего сделать не мог. Тихонько вернувшись в библиотеку, я занялся чтением. Вскоре пришел Дракула.

Он сел рядом со мной, вскрыл два письма, которые принес с собой, и вкрадчивым голосом сказал:

— Цыгане передали мне эти письма. Как они у них оказались? Смотрите, — он развернул первое, — одно от вас моему другу мистеру Гаукинсу, второе… — тут граф заметил незнакомые ему буквы шифра и побледнел от бешенства. — Второе — мерзкое сочинение, оскорбляющее законы дружбы и гостеприимства! Оно не подписано. Значит, оно нас касаться не может!

Поднеся письмо и конверт к пламени лампы, граф дождался, пока они сгорят.

— Письмо Гаукинсу я, конечно, отправлю, — продолжал он. — Оно написано вами, а ваши письма представляют для меня святыню. Прошу прощения, мой друг, что невольно сломал печать. Будьте любезны, запечатайте его снова.

Я молча написал адрес на свежем конверте. Граф кивнул и вышел из комнаты. Я слышал, как ключ повернулся в замке. Меня заперли…

Когда часа два спустя Дракула вернулся, я дремал на диване. Он был крайне вежлив со мной, даже радушен, и, заметив, что я спал, спросил:

— Вы устали, мой друг? Ложитесь в постель, вы плохо выглядите. Сегодня вечером я не буду иметь удовольствия беседовать с вами, так как очень занят, но вы заснете скоро, я убежден.

Я пошел к себе и действительно скоро заснул крепко, без снов.

31 мая. Проснувшись утром, я решил переложить несколько листов бумаги и конверты из своей папки в карман, чтобы иметь возможность писать во всякое время, но меня ожидал новый неприятный сюрприз. Бумага исчезла, вместе с ней путеводитель и рекомендательное письмо мистера Гаукинса! Одним словом, я лишился того, что могло бы пригодиться мне в случае бегства из замка. В отчаянии я начал выкладывать свои веши из чемодана и открыл шкаф, боясь, что еще что-нибудь пропало. Дорожной пары, в которой я приехал, не оказалось, пальто и пледа тоже не было! Это, должно быть, начало осуществления какого-то гнусного плана…

17 июня. Сегодня утром я, сидя на постели и стараясь что-нибудь придумать, услышал щелканье кнутов и топот лошадей, приближающихся к замку. Я подошел к окну. Во двор въехали две большие телеги. Лошадей под уздцы вели крестьяне в огромных шляпах, грязных овчинных безрукавках и высоких сапогах. В руках у них были длинные палки.

Я побежал к двери, намереваясь спуститься вниз и попробовать выйти. Но новое разочарование ожидало меня: дверь была заперта! Я бросился к окну и стал кричать в надежде привлечь внимание крестьян. Они вопросительно посмотрели на меня, но тут к ним подошел цыган и начал что-то объяснять, показывая пальцем на мое окно. Крестьяне громко рассмеялись. Больше они не смотрели в мою сторону, и мои мольбы и крики отчаяния были тщетны.

В телегах лежали большие ящики с веревочными ручками. Они, очевидно, были пустые, судя по легкости, с которой крестьяне поднимали их. Сложив все ящики в углу двора, они получили деньги от цыган и степенно покинули замок.

24 июня. Вчера вечером граф ушел от меня довольно рано и заперся в своих комнатах. Когда стемнело, я вышел на лестницу, решив проследить за графом, так как чувствую, что в замке что-то происходит. Цыгане поселились в одной из пристроек и заняты какой-то работой. Я это знаю, так как до меня изредка долетает глухой, отдаленный звук лопат и молотков. Готовится что-то ужасное! Я прождал не менее получаса, прежде чем в окне комнаты Дракулы что-то шевельнулось. Вот показалась его голова, руки, туловище… К моему ужасу, на нем был мой дорожный костюм, а через плечо висел отвратительный мешок, который женщины унесли в ту ужасную ночь. Никакого сомнения не могло быть насчет его намерений. Значит, Дракула пойдет по селам в моем одеянии, открыто отправит мои письма, стараясь, чтобы мой облик запечатлелся в памяти местных жителей, и все злостные деяния, совершенные им, будут приписаны мне! Эта мысль приводит меня в бешенство, но я бессилен что-либо сделать.

Решив дождаться возвращения графа, я присел у окна. Луна уже взошла. Какие-то пылинки, искрясь в лунном свете, мелькали в воздухе, то собираясь в облако, то рассеиваясь. Я следил за ними довольно долго, и постепенно приятное ощущение спокойствия овладело мной. Я прислонился к подоконнику и начал засыпать, как вдруг где-то очень далеко протяжно и тоскливо завыла собака. Вой становился все громче, движение пылинок, танцующих в лунном свете, непередаваемым образом изменилось… Я пытался очнуться, душа старалась вырваться из-под какого-то ужасного гнета… Пылинки двигались быстрее и быстрее; лунные лучи, казалось, дрожали, скользя мимо меня и пропадая во мраке… Но вот они стали превращаться в какие-то фантастические тени… Я внезапно пришел в себя и с отчаянным криком бросился в свою комнату, узнав в таинственных тенях трех страшных женщин, которым был обещан…

Час или два спустя в комнате графа раздался шорох, потом слабый приглушенный крик, и снова наступила тишина, таинственная, зловещая. С гулко бьющимся сердцем я подошел к двери, намереваясь открыть ее, но она оказалась запертой. Опустившись на стул, я горько, беспомощно заплакал.