Дин Кунц - Тьма под солнцем

Эти вещи стали понятными, и он сделал свой выбор на пороге, рядом со своей мамой. Даже если он не мог на тот момент ясно увидеть все последствия своего решения, он мог почувствовать, какими они могли быть, и понимал, что угрызения совести могли бы стать ношей, которую ему пришлось бы нести годами. Веря в угрозу Блэквуда и в его способность ее реализовать, еще ощущая когти, которые зацепились за его голову, Хоуи решил избавить мир от его саморазрушения и защитить тех, кого мог защитить.

Он сказал своей маме, когда сирены закраснелись вдали:

— Это были просто тупые дети, те дети, которые всегда разыгрывают меня и бьют. Я еще не спал, читал в своей комнате, когда услышал их и спустился вниз. Лиц я не видел, я не могу назвать имен, но это были они. Они кидали булыжники по дому, и я их прогнал.

Когда мгновением позже прибыла полиция, Хоуи рассказал им ту же историю. Он рассказывал ее хорошо и искренне. История Хоуи о том, каково это — быть объектом мучений для жестоких сердец, придавала убедительности его простому рассказу. Кроме того, он понимал, что хороший полицейский мог бы прочитать обман в его глазах и определить, что он говорил неправду, а если бы мальчик смотрел в сторону, то у них могло бы зародиться подозрение. Он встречался с их взглядами прямо и ни разу не отводил глаза в сторону, потому что знал, что в его глаза было сложнее смотреть, чем в их. Они могут волноваться о нем, и в их глазах появится жалость; они будут беспокоиться о том, что бросили взгляд на искалеченную часть его лица и были пойманы за тем, что глазеют на его шрамы. Поэтому они тратили больше времени, рассматривая свои блокноты, в которые вносили его показания, они могли не поверить всему тому, что он сказал, но утром будут следить за своими детьми лучше, чем обычно.

Хоуи лгал и питал отвращение к этой лжи, частично из-за того, что не хотел быть таким же лжецом, как отец. Он говорил себе, что эта неправда не предназначалась для спасения его самого, она предназначалась для защиты мамы и сестры, но, возможно, это было правдой лишь отчасти.

Позже, когда полиция уехала, Хоуи нашел квадрат стекла, который Блэквуд вырезал из задней двери, и положил его на крыльцо. Он раздавил стекло ногой на кусочки и положил их на пол в кухне рядом с камнем. Он бы не смог — и ему это не требовалось — объяснять прорезь в раме передней двери, куда воткнулся брошенный нож, разминувшийся с его головой на два дюйма.

5

Родители Рона Бликера не заявили о его пропаже до следующего утра, потому что выпивали весь вечер в местечке под названием «Рюмочная». Когда они пришли домой, уже после полуночи, они предполагали, что их сын находится в своей постели. Блэквуд не оставил никаких следов своего пребывания в здании «Босвеллс» — ни пакета с мусором, оставшегося после их ланча, ни недоеденных чипсов или пирожных, ни порванных фото дома и гаража Дугли — но оставил дверь со стороны аллеи приоткрытой, очевидно, намеренно. Всего лишь через несколько часов после того, как было передано сообщение о пропаже ребенка, патрульный заметил дверь и почти сразу нашел тело, которое не было пригвождено к стене, а лежало скорченным на земле. Орудия убийства поблизости не оказалось. Уши жертвы были найдены в руках, которые убийца связал веревкой. В каждом ухе было по черному перу, и никто не знал почему.

Похоронили Бликера не возле церкви св. Антония, а на общественном кладбище. На могильном камне, в дополнение к имени и датам, были выгравированы три строки:

НАШ ЛЮБИМЫЙ СЫН

СЛИШКОМ ХОРОШИЙ ДЛЯ ЭТОГО МИРА

ТЕПЕРЬ АНГЕЛ НА НЕБЕСАХ.

Фотография умершего была перенесена на керамический овал, встроенный в темно-серый гранит; его красивое лицо и милая улыбка были определенно похожи на лица и улыбки ангелов в фильмах.

Через два месяца после похорон, на рассвете, Хоуи ехал к кладбищу на велосипеде. В основании надгробного камня в пластиковой урне стоял большой букет пластиковых роз, выцветших и жухлых от солнца и плохой погоды. Птичий помет оставил полосы на граните, а траву, подошедшую к основанию камня, давно никто не убирал. Хоуи пришел сказать, что сожалеет, что он не желал, чтобы Бликер погиб, что не знал о том, что Блэквуд замышляет нечто худшее, чем просто установить новые правила. Он намеревался сказать несколько слов, когда упал на колени на траву, но замешательство и самобичевание связали ему язык. Он стоял на коленях, в тишине, достаточно долго для того, чтобы выгравированные слова и керамическая фотография, и пожухлые пластиковые цветы подействовали на него так, как они это сделали. Точно так же ожоги третьей степени появились намного позже, чем закончилось воздействие горящего бензина. К тому времени, когда Хоуи мог говорить, он не смог бы, потому что он не мог вытерпеть фальшь по поводу всего этого, просто не мог принять эту фальшь — независимо от того, была ли она обманом или заблуждением — она была здесь повсюду. Он никогда не видел Бликера улыбающимся так невинно, как здесь. АНГЕЛ — это неправда. Птичий помет на пожухлых пластиковых цветах и неубранная трава указывали на ложь на счет ЛЮБИМЫЙ. Хоуи знал, что если бы он попытался говорить, то мог бы только кричать пронзительно от разочарования и ненависти, поэтому он встал на ноги и стоял, пока не прошла тряска и не успокоилось сердце. Затем он повел велосипед по траве к кладбищенской дорожке и уехал домой.

Другим летом, в годовщину того дня, когда он провел время с Блэквудом на крыше старого универмага, когда Хоуи оставалась неделя до его двенадцатого дня рождения, он получил письмо, отправленное с другого конца континента. Он был дома один, когда пришел почтальон, и подумал, что это бабушка Элис, мама его мамы, прислала ему открытку с деньгами к его предстоящему дню рождения. Он удивился, увидев свое имя на белом конверте, размером с конверты для деловых писем, без обратного адреса. Определенно, письмо было отправлено не его бабушкой. Внутри находился лист бумаги, к которому было приколото перо ворона, и оно слетело к ногам Хоуи. Сообщение, состоящее из шести слов, было написано от руки, но так аккуратно, что, казалось, было создано машиной: Я еще помню твои вкусные сандвичи.

Хоуи порвал письмо на мелкие кусочки и сжег их на крышке корзины для мусора на кухне. Он вынес лоснящееся перо на задний двор, бросил вверх к ветру и смотрел, как оно торжественно парит к церкви св. Антония и кладбищу.

После похорон Рона Бликера, десятью месяцами ранее, Хоуи понял, через какое искупление должен пройти: всю оставшуюся жизнь он не должен никогда говорить ложь, даже если это безобидная выдумка; его никогда не должен привлекать даже совершенно невинный обман любого толка, по любой причине, не имеет значения, насколько оправданно он выглядит. Только обет правды был его защитой от ужасных последствий, которые обязательно будут в результате того, что он имел дело с Блэквудом. Если бы его мама или сестра нашли перо и загадочное письмо о сандвичах, они обязательно потребовали бы объяснить, рассказать им все про Блэквуда — и таким образом он лишил бы их душевного спокойствия навсегда.