Пауль Локамп - Память о будущем

– А что за город, – я кивнул на окно, когда мы перешли к чаю. Точнее, к отвару из трав. Не скажу, из каких, я в этих вещах не разбираюсь. Но это и не важно, главное – горячее.

– Город, – переспросил дед, – какой же это город? Это Угодье. Города – они к югу.

– Точно на Севере оказался! – мелькнуло у меня в голове.

– Люди, – неторопливо продолжил старик, – они там, где трава растёт. Здесь, неподалёку, лишь несколько фортов, промышленный посёлок с головастиками и гарнизоном да несколько рыбачьих посёлков. Люди в этих краях – редкость. Разве что охотники-промысловики забредут. Но это позже, к зиме. Ладно, хватит лясы точить. Поел? Воды надо в кадушку натаскать, баню топить будем. Потом двор от снега расчистишь, лопату в сенях найдёшь, – он окинул меня взглядом и покачал головой. – Только одежда у тебя неподходящая. Ладно, что-нибудь подберу.

Не так прост старик, как кажется. То, что не дурак, по книгам видно. Странная подборка, я ещё утром поинтересовался. Тут тебе и классики литературы, и учебники, и справочники. Подборка бессистемная, словно из разных библиотек, обрывками собирали. Одни книги – в изящных переплётах, с золотым тиснением. Другие – вообще без обложек, захватанные пальцами, в жирных разводах и пятнах. Борисыч ушёл в комнатку, где я спал, и, громыхнув ящиком, вынес мне одежду. Меховые сапоги с завязками, парка с капюшоном и странные варежки, связанные длинной верёвкой. Такие носят маленькие дети, чтобы не потерять. Одежда старая, но это лучше, чем в моей кожаной курточке на морозе щеголять.

– Одевайся и давай за дело, – подвёл итог Борисыч, – нечего лоботрясничать. Пойдёшь на реку – по сторонам поглядывай. Не хватало ещё в лапы к зверью попасть. Стар я, чтобы на выручку бегать. Топор возьмёшь.

Вот и поговорили. Всё правильно, помочь не отказываюсь. Ладно, про местность потом поговорим. Должен быть какой-нибудь транспорт, иначе как бы я сюда попал? Я переоделся в дедовы обноски, взял вёдра и двинул в сторону речки.

Дом стоял на пригорке, чуть в стороне от остальных. Прямо перед ним, метрах в ста, если спуститься вниз, протекала река. Судя по всему, та самая, на берегу которой я вчера и очнулся. Перед посёлком она делала большую петлю, огибая его с севера. Пока носил воду, успел рассмотреть близлежащие дома. Несколько крыш провалились, окна были разбиты или вообще отсутствовали. На одном дворе заметил останки, а точнее – ржавый кузов автомобиля. Ближе к реке виднелись несколько брошенных карбасов, вытащенных на берег. Чуть ниже по реке виднелось заброшенное промышленное здание, построенное из красного кирпича. Во дворе валялся разный металлический хлам, покрытый толстым слоем снега. Надо полагать, один из брошенных северных посёлков. Наверное, в советские времена здесь был исследовательский институт по изучению какой-нибудь местной флоры или фауны. В общем, что-то градообразующее присутствовало. Потом отрасль забросили, и городок вымер, служа пристанищем вот таким анахоретам вроде этого деда. Ломать голову, пытаясь понять, как сюда попал, желания не было. Придёт время, и выясню. Пока что я наслаждался морозным воздухом, который неожиданно привёл меня в хорошее настроение. Я даже ухмыльнулся – вляпался в приключение, на старости лет! Кому сказать – не поверят. Знаменитая «Ирония судьбы» – и то удавится от зависти.

От физической работы я отвык – уже через полчаса, бегая вверх-вниз по заснеженному склону, выдохся. Добравшись в очередной раз до проруби, присел отдохнуть. По телу разливалась приятная усталость – иногда самая обычная физическая работа на пользу. Лишние мысли уходят в сторону, даже волнения по поводу сложившейся ситуации – и те исчезли. Временно, конечно, но в моем положении и это благо. Вспомнил последние события и поёжился. Стало мерзко и гадко. Тьфу ты – я даже сплюнул от омерзения – час от часу не легче! Даже не представляю, как буду выбираться отсюда. Нет, лучше не думать. Неприятности надо переживать по мере их поступления. Я наполнил вёдра и уже собрался идти обратно, когда вдалеке заметил движущуюся точку. Через несколько минут стало видно, что это собачья упряжка. Каюр, то есть погонщик собак, полулежал на нартах, странно завалившись набок, и, как мне показалось, даже не двигался. Когда до собак осталось около двухсот метров, они, повинуясь вожаку, повернули к берегу. Мне стало любопытно: склон здесь пологий, неужто до самого дома доедут? Видеть собачьи упряжки мне до сих пор не приходилось, поэтому наблюдал с интересом. Увы, забираясь на пригорок, нарты вдруг накренились, и человек вывалился на снег.

– Спивается северный народ, – подумал я. – Как есть спивается.

Так или иначе, поспешил в сторону упряжки. Я же, простите, не Борисыч, которому лень с трупом возиться. К тому же собаки бежали привычной дорогой, значит, человек хозяину не чужой. Когда я добежал до лежащего на снегу, то понял, что алкоголь здесь ни при чём. Нога в области бедра была перетянута окровавленной тряпкой, плечо и рука в крови. Ранен или убит? Посмотрев в сторону дома, увидел спешащего в нашу сторону старика. Точно знакомый, ради чужого так бы не бегал…

– Сергей, – дед опустился на снег, рядом с раненым, – твою мать! Господи, да что ты будешь делать… Жив? Кто тебя так?

– Жив, – шевельнулся мужчина и приоткрыл глаза, – утром… обоз…

– Чего встал? – рыкнул на меня старик. – Шевелись давай, не видишь, помощь нужна!

Раненого внесли в дом, раздели и уложили на стол, подстелив чистую тряпку. На вид ему лет сорок, не больше. Жилистый – видно, что не за офисным столом штаны просиживает. Русые, коротко подстриженные волосы, аккуратная бородка. Одежда – похожа на ту, что носит дед, но более аккуратная, можно сказать, щегольская. Даже нож – и тот в украшенных мехом ножнах. Из саней в прихожую я перенёс небольшой рюкзак с притороченным к нему топором. Лыжи оставил на крыльце. Широкие, сантиметров пятнадцать, подбитые мехом с коротким ворсом. Я про такие только в книжках читал. Кроме рюкзака, на нартах было несколько тюков, на которые Борисыч бросил взгляд и приказал перенести в холодный сарай, стоящий за домом. Не знаю, что там внутри, но на ощупь – что-то мягкое.

Старик, шаркая сильнее обычного, достал из ящика несколько керосиновых ламп и подвесил их над столом. Ещё одну пристроил сбоку, чтобы осветить раны. Пока он готовился, я ещё соображал, стараясь помочь. Но когда увидел, что дед выкладывает на тряпку какие-то медицинские железки, вошёл в ступор. Он, что, оперировать собрался?

– Вы, что, доктор?

– Не мешайся под рукой, головастик! – грубо оборвал дед. – Крови не боишься?

– Не знаю…

– Чёрт бы тебя побрал, хабскую морду. Иди, собак покорми и нарты загони за дом.