Нелла Тихомир - Призрак гнева

Бран знал: чужой врет. Он чувствовал, что у него плохое на уме. Глотнув, пытаясь успокоиться, Бран отозвался:

— Ну, допустим, я соглашусь. Чего ты потребуешь взамен?

Смешок в ответ, и тихий голос чужака:

— Ничего, колдун, кроме одной малости. Просто вы должны убраться отсюда, причем немедленно. Убраться, и не мешаться не в свои дела. Ну, как? Ты согласен, а, колдун? Согласен?

Это была ложь, и не ложь, липкая смесь лжи и правды. Лишь одно Бран чувствовал безошибочно: удушающую ненависть чужого. Она проникла в Брана, как отрава, даже воздух был ею пропитан. Ненависть была так сильна, что показалось: еще немного, и он захлебнется, утонет в ней, будто в безбрежном болоте.

Вторым своим, незримым зрением, Бран вдруг явственно увидел, как незнакомец сидит, таращась во тьму и ожидая, что ему ответят.

— Да ты подох там, что ли? — прошептал чужак. — Эй, колдун, отвечай. Ты слышишь?

— Слы… слышу, — пробормотал Бран.

— Так чего ж? Согласен?

— Согласен.

Радость незнакомца опутала Брана, как паучья сеть. Чужак вдруг вырос, заполнив мир, сделался громаднее Вселенной. От его мыслей некуда было деться, Бран тонул, погружался на черное дно, поглощаемый ими, как безумием.

— Колдун, — позвал чужой. Бран с трудом вникал в его слова. В мыслях чужака было одно, но в словах — совсем иное. Уходи, едва не крикнул Бран, убирайся прочь! Иначе…. иначе я не знаю, что я сделаю.

Но чужак явно не собирался уходить. Бран слышал, как он возится наверху, слышал его дыхание. Через минуту что-то зашуршало и несильно ударило Брана по голове. Он вскинул руки, чтобы защититься.

Веревочная лестница.

— Это лестница, колдун, — вклиниваясь в этот бред наяву, раздался тихий шепот. — Лезь давай, не боись.

Бран ухватился за веревки и начал взбираться, качаясь, будто пьяный. У самого устья ямы поднял голову. Человек оказался рядом, и когда слабый свет упал на Брана, чужак его увидел.

Попался, колдун, заорали мысли чужака. Голова Брана опять взорвалась болью. Ослепнув, оглохнув, потеряв равновесие, он чудом не рухнул на дно земляной ловушки. В чувство его привел голос.

— Я тебя вижу, колдун, — сказал чужой. — Давай руку, я тебе помогу.

Нет, не поможет, не поможет, потому что он хочет… он хочет…

Бран протянул незнакомцу руку. И когда тот схватил его ладонь…

(…убьет…)

Бран все понял.

(…он хочет убить он за этим пришел и у него в руке…)

Чужак дернул Брана, потащил наверх. Это длилось миг, но для Брана прошла вечность. Внутренним зрением он видел, он уже знал, что…

В руке у чужака был нож. Он пришел, чтобы убить. Как только Бран ступил на землю, чужак замахнулся. Кинжал был нацелен Брану в живот.

И все происходило невообразимо медленно.

Очень медленно кинжал начал движение. Медленно, будто во сне, Бран протянул руку и поймал запястье чужака. Стиснув, услыхал, как захрустели кости.

Незнакомец завизжал.

Звук тараном ударил Брана в сердце. Он непроизвольно выпустил чужого и, взмахнув руками, еле удержался на краю ямы. Кинжал упал на землю.

Сон кончился.

В сарае было темно и холодно. Собаки с лаем рвались на веревках, вставали на дыбы, вытягивая лапы. Одна очутилась рядом с Браном, и, отшатнувшись, он чудом не рухнул в темную дыру.

Чужак корчился неподалеку на земле. Бран шагнул к нему, но тот заметил, откатился в сторону и пнул врага в лодыжку. Зашипев от боли, Бран упал на четвереньки. Чужак приподнялся. Волосы свисали на глаза, он стал похож на цепного пса. Почудилось даже, что он сейчас зарычит, вздыбив шерсть и оскалив клыки.

Бран схватил его за воротник. Тот рванулся, оставив в руке противника лишь кусок ткани, упал на спину и изо всей мочи пнул Брана в живот. Тот отлетел к стене, услыхал треск дерева. Сверху посыпалась труха, запорошив глаза и набившись в рот.

Когда Бран сел, ругаясь и отплевываясь, чужой уже стоял в дверях.

— Стой, сволочь! — крикнул Бран. — Стой!

Он вскочил, и незнакомец рванулся вон. Бран побежал за ним, но помешали собаки, с ревом и лаем преградив путь. Когда Бран приблизился, они кинулись на него. Лохматый серый пес с обрубленными ушами прыгнул ему на грудь, толкнул с такой силой, что Бран упал на землю. Оскаленная морда сунулась в лицо…

И — ничего не произошло.

— Тихо, тихо, — пробормотал Бран. Собаки отступили, и он сел. Они стояли рядом, хвосты виляли, а пасти улыбались.

Когда он поднялся, собаки не шелохнулись, только глядели, будто ожидали подачки. Пройдя между ними, как между неодушевленными предметами, Бран выбрался наружу.

Глава 7

От сильного толчка дверь распахнулась.

В Общем доме еще не спали, люди у стола заканчивали ужин, а конунг тихо беседовал с Харалдом подле очага.

Дверь отворилась, ударившись о стену. Колючее дыхание зимы проникло в дом, рвануло в светильниках языки пламени. Все замолчали и подняли головы.

Фигура в дверях была темна и неподвижна. По стенам и потолку метались изломанные тени.

— Это ктой-то там шляется? — Харалд насупил брови. — Чего дверь расхлебенил? А ну, закрой, и ступай на свет, не то тебя не видно.

Бран медленно вышел на середину дома, остановился шагах в пяти от очага. Брови конунга сомкнулись, образовав прямую грозную черту.

— Как ты посмел сбежать? — конунг выхватил меч. — Кто тебя выпустил? Отвечай!

— Да пошел ты, — Бран криво усмехнулся. — Не твое собачье дело. Где мой отец?

Лицо конунга налилось кровью:

— Я тебя убью, щенок. Теперь я тебя точно убью!

Бран пропустил его слова мимо ушей, точно шум ветра. Он взглядом шарил по залу, отыскивая отца.

Бран разглядел его не сразу: в темном углу, на полу, с запястьями, стянутыми веревкой. Встретив взгляд сына, Дэвайн попытался спрятать под плащ связанные руки, но Бран все равно уловил его движение.

— Взять его! — раздался голос конунга, и двое воинов бросились на Брана, каждый раза в полтора крупнее него и шире в плечах. Казалось, им будет нетрудно с ним расправиться.

Схватка была короткой. Бран ударил нападавшего головой в лицо, и тот упал. Второй, споткнувшись о товарища, повалился на пол. Схватив табурет, Бран обрушил его на голову противнику, и воин со стоном уткнулся в грязную солому.

Воцарилась тишина, только в очаге тихо шипели угли. Бран повернулся к конунгу, и их взгляды встретились, скрестились, будто копья. Бран ощутил тихий звон в ушах, ощутил, как заколотилось сердце, а к щекам прихлынула кровь. Он шагнул вперед — и конунг отступил. Не из-за трусости, о нет, Бран знал, что не из-за трусости. В такие минуты он всегда читал людей как книгу. Я напугал его, а он ненавидит бояться. В душе конунга Бран почуял бешеную злобу: эту злобу пробудил в нем страх.