Адам Нэвилл - Ритуал. Часть 1

Когда все засмеялись, Люк вдруг почувствовал, как его тело заливает какое-то теплое чувство по отношению к друзьям. Может даже любовь. Он недовольно поморщился, вспомнив свой обет никогда больше не видеть Фила, и свою злость на Дома. Все дело в ситуации. Это она сделала их какими-то беспричинно эмоциональными.

— Что думаешь? — спросил Дом.

Люк посмотрел на него снизу вверх. Сощурил глаза, ожидая встретить сарказм.

Дом улыбнулся. — Без балды. Правда, что думаешь?

Люк пожал плечами и поднял брови. — Не знаю. То есть, я не могу придумать разумного объяснения тому, кто мог так выпотрошить то животное, другого слова не придумаешь…

Лица друзей помрачнели, поэтому он сменил тон голоса и сделал его легче и доверительнее, — А еще на дерево подвесил. Так высоко. Я ничего не знаю ни об этих местах, ни о дикой природе Швеции, кроме того, что читал в Интернете или в путеводителе. Это Хатч здесь эксперт.

Хатч вздохнул. — Ну, я бы так не сказал.

Дом потер руками голову Хатча с обеих сторон. — Я бы тоже, йоркширский засранец.

— Но, — сказал Люк. — Вы разве не чувствуете…

— Что? — спросил Дом.

— Что здесь что-то не то.

Фил хохотнул. — Не бзди, Шерлок.

— Только представьте себе, что вы не заблудились, а просто гуляли по этому лесу, днем.

Дом рыгнул. — Хорошая, но жестокая мысль в данный момент времени.

— Разве это не показалось вам чем-то неправильным, разве не вызвало бы беспокойство? — Люк заметил, что Хатч пристально смотрит на него, но не мог понять, что выражало его лицо. — Реальная среда. Деревья. Темнота. Это не похоже ни на один лес, в которых я бывал. А я бывал в лесах. Я был на кемпинге с Хатчем в Уэльсе, в Шотландии и Норвегии. И нигде не было ничего подобного. Тот лес, который мы увидели в первый день нашего пребывания здесь, тоже не был таким. Таким… жутким. И темным.

Остальные молча смотрели на него.

— Вероятно, мы все запрограммированы на каком-то первобытном уровне, со времен рептилий, бояться лесов. Но здесь что-то другое. С того момента, как мы вошли в этот лес, я почувствовал, что этот страх какой-то необоснованный. — Люк сделал длинную последнюю затяжку и бросил окурок в крошечную дверцу печки.

— К черту, — сказал Хатч.

— К черту, — пробормотал Дом.

— К черту, — зевнул Фил.

Люк откинулся назад, обхватив затылок ладонями, и его голову тут же обдало холодным воздухом, гулявшим за пределами их плотного кольца вокруг печки. Он посмотрел на потолок. — А теперь еще этот дом. Здесь жили сумасшедшие. Потому что нормальные люди сюда не пойдут.

— Никто и не ходил, — с закрытыми глазами пробормотал Дом. — Поэтому и тропинок нет, да, Йоркшир?

Хатч вздохнул и потер свое грязное лицо. — Должен сказать, что я никогда не видел ничего подобного. Просто этот лес вдруг как-то изменился. Вначале он не казался таким густым. Но потом как будто поглотил нас и не хочет выпускать. — Он зевнул. — И я совсем не хочу здесь задерживаться.

— Очень интересно. Спасибо, что поделились. — Дом спихнул с себя ноги Хатча и вытянулся, готовясь ко сну.

— Взорванная пустошь, — сказал Люк, улыбаясь. — Проклятый лес.

Фил поднялся на ноги. — Мне нужно отлить. Спотыкаясь и громко топая, он исчез в флигеле, где хранились ржавые инструменты.

— Нет. Пожалуйста, — сказал Люк, еле сдерживая страх.

— Филерз, ты засранец, — крикнул Хатч, хихикнув.

— Срать на улице! — добавил Дом.

— Да не сру я, — пробубнил Фил откуда-то из темноты. — Еще.

Хатч с Домом разразились хохотом.

Люк покачал головой, с трудом сдерживая улыбку. — Не могу поверить, что это мои друзья. Жжете мебель и распятия, а теперь мочитесь прямо в помещении. Совершенно неприемлемое поведения для отцов и мужей.

Дом сел, чтобы расстегнуть свой спальный мешок. — Скажи, где ты сделал это. Мне тоже надо отлить. Надо ссать в одном месте.

Когда Фил с Домом улеглись в свои спальные мешки, Дом уже через несколько минут храпел, а Фил лежал неподвижно, но хрипло дышал. Люк не спал. Он лежал в своем спальном мешке, приподнявшись на локоть. Хатч лежал, завернувшись в кокон из красного нейлона, и широко раскрытыми глазами смотрел на огонь, в который натолкал столько сухого дерева, сколько смог отодрать от стен, перед тем как все легли спать.

— Хатч?

— Ммм?

— Прости, что громко разговариваю, но каков наш план?

Хатч повернул голову и усмехнулся. — Понятия не имею.

Люк тихо рассмеялся. — В этом походе есть и свои плюсы. Теперь мы годами сможем рассказывать про него в гостях. Это место за гранью добра и зла.

— Вот уж точно. Если дождь закончится и выглянет солнце, может уже не так будет страшно.

Люк кивнул. — Наверное.

— Хатч зевнул сквозь улыбку. — Вот и я так думаю.

Затолкав в рюкзак свой последний набор неношеной и сухой одежды, Люк сунул его под голову вместо подушки. Попробовал подползти к печке поближе, не потревожив Фила, но в итоге свернулся в позу эмбриона. — Когда мы были на чердаке, у меня возникла бредовая мысль. — Люк знал, что эта мысль не придется по вкусу тем, кто еще не спит, но не мог удержаться от своих мыслей вслух. — Что если та тварь наверху была прообразом твари, закинувшей на дерево тот труп.

— Я все слышу, — сказал Фил сквозь сон.

Хатч хихикнул. — Конечно, это ужасно. Но мы все знаем, — он подмигнул Люку, — что подобных вещей не бывает. Но от недостатка кислорода альпинисты видят в горах удивительные вещи. Заблудившиеся в море моряки. Истощенные солдаты. И здесь то же самое. Когда мы оторваны от привычных вещей, воображение играет с нами злые шутки. Изоляция. Долгая зимняя тьма. Вот в чем причина. — Он посмотрел на потолок. — Кто-то здесь определенно съехал с катушек.

— Я наверно, тоже съехал бы. Это место положило конец моей давней мечте жить одному, в лесной хижине. Но та штука на дереве…

Хатч зевнул с полузакрытыми глазами. — Какое-то животное. Мы не эксперты по диким зверям. Нечто подобное делают медведи. Что-то вроде заначки. Я лучше буду спать. Мы сможем травить байки вдоволь, когда окажемся завтра в туристском домике на берегу реки.

Люк кивнул. — Точно. Спокойной ночи.

12

Прутья, пронзающие щеки, пытающиеся добраться до глаз, протыкающие горло. Прутья. Ощетинившиеся фаланги, торчащие из ветвей и пробивающиеся из-под земли. Прутья повсюду.

Ты бросаешься всем весом вперед, во тьму. Опустив голову, чтобы защитить лицо. Выставив перед собой руки, пытаешься схватить пучки острых прутьев и отбросить их в стороны. Но они как шипы проникают под рукава, под воротник, в носки. Заставляют тебя буксовать, но ноги не находят точку опоры. Потому что ты не чувствуешь под собой землю, темную глину, из которой растут прутья. Твои ноги погружаются в хрустящий папоротник, острые колючие шипы и ломкий валежник. Ты по колено проваливаешься в маленькие расщелины, из которых не можешь вытащить усталые ноги.