Лорел Гамильтон - Обсидиановая бабочка

– А Эдуард – это твое настоящее имя?

– Сейчас да.

Я покачала головой:

– А я действительно хотела бы знать.

– А зачем?

Он глядел на меня, и даже из-под темных очков ощущался напряженный интерес. Вопрос был не праздный. Вообще Эдуард не задает вопросов, на которые не хочет получить ответа.

– Затем, что за пять лет знакомства с тобой я не знаю даже твоего настоящего имени.

– Оно достаточно настоящее.

– Ну, меня как-то подмывает выпытать у тебя.

– Почему?

Я пожала плечами и убрала руку от пистолета, потому что он не был нужен, по крайней мере в эту минуту, сегодня. Но, убирая руку, я знала, что будут и другие дни, и впервые поняла, что не знаю, доживем ли мы оба до моего отъезда. И мне стало грустно и угрюмо.

– Может, чтобы узнать, какую выбивать надпись на надгробной плите, – ответила я.

Он засмеялся:

– Уверенность в себе – черта хорошая, самоуверенность – черта плохая.

Смех его затих, лицо с очками стало непроницаемым. Мне не надо было видеть его глаза – я и так знала, что они холодны и далеки, как зимнее небо.

Я отодвинулась от машины, опустив руки по швам.

– Послушай, Эдуард, Тед, как ты еще там называешься. Я приехала не для того, чтобы служить приманкой для монстров или же узнать, что ты крутишь роман с «мамулей года» из «нью эйдж». Это меня выбило из колеи, а такое состояние мне тоже не нравится. У нас перемирие до раскрытия дела, а потом?

– Потом посмотрим.

– Ты не можешь просто согласиться прекратить помолвку с Донной?

– Нет, – тихо и осторожно ответил он.

– А почему?

– У меня должна быть для нее достаточно веская причина, чтобы разбивать сердце ей и детям. Не забывай, что я провел с ними немало времени. Каково им будет, если я просто исчезну?

– По-моему, ее сын возражать не станет. Питер, кажется? Думаю, если Тед вдруг слиняет, он будет только рад.

Эдуард посмотрел в сторону.

– Питер – да, а Бекки? Уже два года я присутствую в ее жизни, а ей всего шесть. Донна доверяет мне забирать ее из школы. Раз в неделю я ее вожу на уроки танцев, чтобы Донне не пришлось закрывать магазин слишком рано.

Голос и лицо его не изменились, будто эти факты ничего не значили.

У меня плечи стянуло от гнева, бицепсы задергались. Я сжала руки в кулаки – просто чтобы куда-то их девать.

– Гад ты.

– Возможно, – ответил он, – но ты думай, о чем просишь, Анита. Просто так уйти – это может причинить еще больше вреда.

Я глядела на него, пытаясь проникнуть взглядом за эту невозмутимую маску.

– Ты не думал о том, чтобы рассказать Донне правду?

– Нет.

– Черт бы тебя побрал!

– И ты думаешь, что она могла бы выдержать правду обо мне, полную правду?

Я думала почти минуту, стоя на раскаленной стоянке. Наконец я сказала:

– Нет.

Не хотелось мне этого произносить, но правда есть правда.

– А откуда ты знаешь, что она не сможет быть женой наемного убийцы? Ты же только час с ней знакома, почему ты так уверена?

– А теперь ты ко мне прикапываешься, – сказала я.

Губы его дернулись почти в улыбке.

– Я думаю, ты попала в точку. Донна правды не вынесет.

Я потрясла головой, да так, что волосы хлестнули по лицу, и в буквальном смысле взметнула руки в воздух:

– Ну его на фиг пока что. Я не для того летела на самолете, чтобы торчать на жаре и обсуждать твою личную жизнь. Мы тут должны преступление раскрывать или что?

– Можем обсудить твою личную жизнь, – предложил он. – Ты с кем сейчас трахаешься – с вервольфом или вампиром?

В его голосе звучало что-то близкое к желчности. Не ревность, но крайнее неодобрение. Если ты убиваешь монстров, не заводи с ними шашней. Такое правило было у Эдуарда и когда-то у меня тоже. Еще один признак моего морального падения.

– Честно говоря, ни с одним, и это все, что я готова сообщить по данной теме.

Он даже приспустил очки, и стали видны светло-голубые глаза.

– Ты их обоих бросила? – В голосе звучал неподдельный интерес.

Я покачала головой.

– Если я захочу с тобой поделиться, я тебе сообщу отдельно. Теперь скажи мне, за каким чертом ты меня сюда вытащил, кроме как обсуждать твои сомнительные романы. Расскажи про эти убийства, Эдуард. Расскажи, зачем я прилетела.

Он надвинул очки обратно и слегка кивнул:

– О’кей.

Открыв водительскую дверь, он предоставил мне открывать пассажирскую самой. Для Донны он дверь придержал, но у меня с Эдуардом были не такие отношения. Если мы того и гляди начнем перестрелку, то я и дверцу могу сама подержать.

4

Машина принадлежала Теду, хотя вел ее Эдуард. Это было что-то квадратное и большое, помесь джипа, грузовика и уродливой легковушки. Покрыта она была слоем красноватой глинистой грязи, будто на ней ездили по канавам. Ветровое стекло измазалось так, что лишь два сектора под «дворниками» были прозрачны, а остальное покрывала патина рыжей грязи.

– Ну и ну, Эдуард! – сказала я, открывая заднюю дверцу кузова. – Что ты делал с этим механическим уродцем? Никогда не видала такой грязной машины.

– Это «хаммер», и он стоит побольше иного дома.

Эдуард поднял дверцу и стал закладывать внутрь мои чемоданы. Я протянула ему сумку и, когда подошла поближе, ощутила запах новой машины, что объяснило мне, почему обивка сзади почти девственна.

– Если он столько стоит, почему он не заслужил лучшего обращения?

Эдуард взял сумку и поставил ее на новую обивку.

– Я его купил, потому что он может ехать почти по любой местности и почти в любую погоду. Если бы я не хотел пачкать машину, купил бы что-нибудь другое.

Он захлопнул дверцу.

– А как Тед может себе позволить такую роскошь?

– Ты знаешь, Тед неплохо зарабатывает, истребляя вредных зверей.

– Но не до такой же степени неплохо, – сказала я. – И к тому же за скальпами не охотится.

– А откуда ты знаешь, сколько зарабатывает охотник за скальпами? – спросил он, выглядывая из-за грязной машины.

Он был прав.

– В общем, не знаю.

– И мало кто знает, так что мне сходят с рук покупки, которые вроде бы Теду не по карману.

Он обошел машину, направляясь к дверце водителя, и только верх белой шляпы был виден над заляпанной крышей.

Я потянула на себя пассажирскую дверцу, и она открылась. Стоило забраться на сиденье, и я была рада, что на мне не юбка. Что приятно в работе с Эдуардом – он не требует от меня носить деловой костюм. На эту поездку мне хватит джинсов и кроссовок.

Единственное, что у меня было от народного костюма, – черная куртка поверх хлопковой рубашки и джинсов. Это чтобы прикрыть пистолет, а больше ни за чем.