Евгения Грановская - Демоны райского сада

Денис озадаченно нахмурился. Пока он подыскивал ответ, Лиза продолжила:

– Я за день успеваю в трех местах поработать, покормить больную соседку да еще посидеть с ее внуками, сказки им порассказывать. Так ведь и о себе не забываю. И гулять хожу, и с подругами встречаюсь. И мужчины в моей жизни бывают. Но мне и в голову не придет болтать о каком-то там «темпе».

– Вероятно, вы – уникум.

– Кто?

– Уникальная личность.

– Глупости! И все у нас так живут! – Лиза сдвинула брови. – Я вам так скажу: главное – никуда не спешить. И тогда все успеется. И работа сработается, и личная жизнь сложится.

– Но у вас она не сложилась, – напомнил Денис. – Вашу личную жизнь не назовешь счастливой.

– Мне просто не повезло.

Некоторое время они молчали.

– Как голова? – спросила вдруг Лиза.

– Что? – не понял Денис.

– Голова все еще болит?

Люблинский прислушался к себе и с удивлением проговорил:

– Нет. Прошла.

– Вот и отлично. – Лиза убрала руки с его плеч и устало перевела дух. – Видите, – с улыбкой сказала она, – и никакая химия не понадобилась.

– Вы просто волшебница, – искренне восхитился Денис.

Лиза протянула ему пиджак и сдержанно проговорила:

– Завтрашний день покажет. – Она вздохнула и добавила: – Я немного боюсь возвращаться в дом. Даже не представляю, как я буду жить в таких хоромах.

– Вы быстро привыкнете. Примете ванну с морской солью. Выспитесь как следует. Завтра вам предстоит быть хозяйкой благотворительного бала.

– Я боюсь до чертиков!

– Ничего. Вы справитесь!

Громоздкий серый трехэтажный дом, стоявший на границе леса и обширных лугов, был огорожен четырехметровым бетонным забором. Двор – от кирпичных стен до забора – был ярко освещен прожекторами.

На неприметной серой табличке, привинченной к воротам, значилось:

ЧАСТНАЯ ПСИХИАТРИЧЕСКАЯ КЛИНИКА «ДУБРАВА»

На третьем этаже здания, в особом «отсеке», куда не было хода ни пациентам, ни рядовым врачам, располагалась просторная палата, отгороженная от коридора белой стальной решеткой. В палате обитал всего один постоялец (ибо назвать его «пациентом» как-то не поворачивался язык).

В то время когда Лиза и Денис катались по Москве, постоялец эксклюзивной палаты стоял перед мольбертом с кистью в руке и заканчивал пейзаж, который он рисовал, что называется, «из головы». Это был невысокий, грузный, стареющий человек. Седые волосы его были коротко острижены. Гладко выбритое лицо было изборождено глубокими, резкими морщинами.

Рядом с пожилым художником стоял белый журнальный столик, а на нем – раскрытый компьютер-ноутбук и шахматная доска с расставленными фигурами.

В нескольких метрах от столика стояла большая кровать, а над ней висел, пришпиленный к стене обыкновенными кнопками, старый, пожелтевший от времени детский рисунок. На листке бумаги была нарисована светловолосая девочка. Она смотрела на долговязого человека, похожего на черного ферзя, и кричала от ужаса, потому что человек этот тянул к ней длинные, черные, похожие на ветки дерева, руки. Из груди человека торчала пика, торс был измазан бурой кровью.

Пожилой художник сделал несколько мазков и опустил кисть. В этот момент раскрытый компьютер-ноутбук, стоявший на белом журнальном столике, издал призывный звук.

Пожилой пациент положил кисть на палитру, вытер руки полотенцем и повернулся к ноутбуку. Секунду помедлив, он клацнул пальцем по кнопке.

На экране ноутбука появилось худощавое мужское лицо.

– Говори, – потребовал старик.

Собеседник разомкнул губы и коротко проговорил:

– Она жива.

На морщинистом лице пациента психиатрической клиники не отразилось ровным счетом ничего.

– Ты уверен? – уточнил он.

– Да, – ответил собеседник. – Я видел ее.

– Как она выглядит?

– Здоровой. Ни синяков, ни ссадин.

Старик чуть прищурил блеклые голубые глаза.

– Как ты это объяснишь?

– Не знаю.

– Разберись. Если это чудо – найди «волшебника», который это устроил. И выясни, для чего ему это понадобилось. Я хочу знать все. Ты меня понял?

– Да.

Старик вздохнул – тяжело и хрипло, а затем сказал:

– Началось!

– Что? – не понял собеседник.

Старик мрачно усмехнулся:

– Он сделал свой ход.

– Он? – Собеседник на экране компьютера нахмурился. – Думаете, это он?

– Да. В этом нет никаких сомнений. Я чую его след, как собака чует след волка. Он вступил в игру.

– Вы хорошо к ней подготовились, – заметил собеседник.

– Верно. – Старик чуть прищурил воспаленные глаза. – Я сыграю в его игру и доведу ее до конца. Даже если финал будет кровавее, чем мне бы хотелось. Держи меня в курсе.

– Хорошо.

Лицо собеседника исчезло с экрана. Старик задумался. Размышляя о чем-то, он не сразу заметил санитара, остановившегося возле решетки. Санитар был рослый и крепкий, однако в присутствии старика он держался смиренно и даже как будто слегка смущенно.

– Простите, – негромко окликнул санитар.

Старик повернул голову и внимательно взглянул на него.

– Я принес вам лекарство, – сказал санитар.

Он выдвинул из решетки буферную полочку, положил в нее горсть таблеток и поставил пластиковый стакан с водой, а потом задвинул полочку обратно. Старик подошел к решетке, выгреб таблетки, взял стакан с водой.

Глядя на то, как старик пьет лекарства, медбрат сказал:

– Завтра к нам придет новый врач. Могут возникнуть сложности.

– Спасибо, что предупредил. – Старик поставил стакан обратно на полку. – Не беспокойся на этот счет.

И отвернулся, давая понять, что беседа закончена.

Санитар ушел. По пути он встретил своего коллегу, такого же рослого, но худого и жилистого, и между ними состоялся короткий, но интересный разговор.

Жилистый санитар посмотрел на поднос из-под лекарств и понимающе проговорил:

– Пациент номер один?

– Да, – кивнул санитар-здоровяк. – Сколько лет его знаю, а каждый раз, когда говорю с ним, меня пробирает озноб.

– Он знает, что мы его уважаем, – возразил жилистый санитар. – Нам с тобой не о чем волноваться.

Между тем седовласый затворник в палате прошел к столику, на котором стояла шахматная доска. Несколько секунд он рассматривал доску с расставленными на ней фигурами, затем перевел взгляд на картинку, висевшую на стене.

Девочка… Черный человек… Кровавое пятно…

Чем дольше старик разглядывал картинку, тем суровее и мрачнее становилось его лицо. Через минуту престарелый пациент с видимым трудом отвел взгляд от картинки и снова посмотрел на шахматную доску.

– Станет ли пешка королевой? – тихо и задумчиво проговорил он.