Стивен Кинг - Полная тьма, ни одной звезды

— Хотел бы я, чтобы мы не делали этого, — сказал он, когда я сел напротив него.

— Что сделано, то сделано, и этого не исправить, — сказал я. — Сколько раз я говорил тебе это, сынок?

— Достаточно. — Он опустил голову на несколько минут, затем посмотрел на меня. Его глаза покраснели и были налиты кровью. — Нас схватят? Мы отправимся в тюрьму? Или…

— Нет. У меня есть план.

— У тебя был план, который не причинял ей боль! Посмотри, чем это обернулось!

Моя рука жаждала ударить его за это, поэтому я удерживал ее другой. Сейчас не время для встречных обвинений. Кроме того, он был прав. Все, что пошло не так, было моей ошибкой. За исключением крыс, подумал я. Они не моя ошибка. Но они были. Конечно, были. Если бы не я она была бы у печи, ставя туда ужин. Вероятно, снова и снова ругаясь из- за тех ста акров, да, но живой и здоровой, а не в колодце.

Крысы, вероятно уже вернулись, прошептал внутренний голос в моей голове. Поедая ее. Они закончат с хорошими частями, вкусными частями, деликатесами, а затем…

Генри перегнулся через стол, чтобы коснуться моих сплетенных рук. Я вздрогнул.

— Извини, — сказал он. — Мы замешены в этом вместе.

Я любил его за это.

— Мы будем в порядке, Хэнк; если будем сохранять спокойствие, мы будем в порядке. Теперь выслушай меня.

Он слушал. В какой-то момент он начал кивать. Когда я закончил, он задал мне один вопрос: когда мы будем засыпать колодец?

— Пока еще рано, — сказал я.

— Разве это не рискованно?

— Да, — сказал я.

Два дня спустя, когда я чинил часть изгороди в четверти мили от фермы, я увидел большое облако пыли, сгущающейся на нашей дороге от автомагистрали Омаха-Линкольн. Нас ожидал визит из мира, частью которого Арлетт так ужасно хотела стать. Я пошел назад к дому с моим молотком, засунутым в петлю на поясе и передником плотника вокруг талии, с длинным карманом, полным звенящих гвоздей. Генри не было в поле зрения. Возможно, он спустился к роднику, чтобы искупаться, а может, спал в своей комнате.

К тому времени, когда я добрался до палисадника и сел на колоде, я узнал автомобиль, тянущий за собой шлейф пыли: красный автофургон Лapca Олсена. Ларе был кузнецом в Хемингфорд Хоум и молочником. Также за дополнительную плату, он подрабатывал своего рода шофером, и именно эту функцию, он выполнял этим июньским днем. Грузовик, заехал в палисадник, повергнув Джорджа, нашего злого петуха, и его небольшой гарем куриц в бегство. Прежде, чем двигатель закончил кашлять до полной остановки, полный человек, обернутый в развивающуюся серую тряпку, вылез с пассажирской стороны. Он снял очки, обнажив большие (и смешные) белые круги вокруг его глаз.

— Уилфред Джеймс?

— К вашим услугам, — сказал я, вставая. Я чувствовал себя достаточно спокойным. Возможно, я бы так себе не чувствовал, выйди он из окружной машины со звездой на груди. — А вы…?

— Эндрю Лестер, — сказал он. — Адвокат.

Он протянул руку. Я помедлил задумавшись.

— Прежде, чем я пожму ее, скажите ка мне лучше, чей вы адвокат, мистер Лестер.

— В настоящее время я представляю интересы Животноводческой компании «Фаррингтон» в Чикаго, Омахе, и Де-Мойне.

Да, подумал я, не сомневаюсь. Но держу пари, что твоего имени нет даже на двери. Большие мальчики из Омахи не должны глотать пыль округа, чтобы оплачивать свой хлеб насущный, не так ли? Большие мальчики, закинув ноги на свои столы, попивают кофе и восхищаются симпатичными лодыжками своих секретарш.

— В этом случае, сэр, почему бы вам просто не продолжить и убрать эту руку? Без обид, — сказал я.

Он так и сделал, с улыбкой адвоката. Струящийся пот прорезал чистые линии по его пухлым щекам, а его волосы были спутаны и запутаны от поездки. Я прошел мимо него к Ларсу, который отбросил крыло над двигателем и возился с чем-то внутри. Он насвистывал и выглядел столь же счастливым как птица на проводе. Я завидовал ему. Я думал, что у меня с Генри, возможно, еще будет счастливый день — может, в каком-то ином мире — но этого не случится летом 1922 года. Или осенью.

Я пожал руку Лapca и спросил, как он.

— Довольно неплохо, — сказал он, — но сушит. Мне бы попить.

Я кивнул на восточную сторону дома.

— Ты знаешь, где это.

— Знаю, — сказал он, захлопывая крыло с металлическим грохотом, который повергнул куриц, которые потихоньку возвращались, снова в бегство. — Как всегда сладкая и холодная, полагаю?

— Как скажешь, — согласился я, думая: Но если ты утолишь жажду из того другого колодца, Ларе, не думаю, что ты вообще будешь беспокоиться о вкусе. — Попробуй и убедись.

Он двинулся вокруг теневой стороны дома, где внешний насос стоял под небольшим навесом. Мистер Лестер смотрел ему вслед, затем обернулся ко мне. Он развязал свою тряпку. Костюм под ней будет нуждаться в химчистке, когда он вернется в Линкольн, Омаху, Деленд, или где, он там повесит свою шляпу, когда не справится с поручением кампании «Фаррингтон».

— Не помешало бы и мне попить, мистер Джеймса.

— Как и мне. Прибивание ограды жаркая работенка. — Я оглядел его сверху донизу. — Разумеется, не столь жаркая как поездка в двадцать миль в грузовике Ларса.

Он отряхнул зад и улыбнулся своей улыбкой адвоката. На этот раз он испытывал легкое раскаяние. Я видел как его глаза, метались из стороны в сторону. Только, из-за того что ему приказали промчаться двадцать миль в сельскую местность жарким летним днем не делало этого коротышку более привлекательным.

— Моя задница уже никогда не станет прежней.

Ковш был прикован цепью сбоку небольшого укрытия. Ларе полностью накачал его, выпил до дна, дергая вниз и верх кадыком своей худой, загорелой шеи, затем наполнил его вновь и предложил Лестеру, который посмотрел на него с таким же сомнением, как я смотрел на его протянутую руку.

— Может, мы можем выпить его внутри, мистер Джеймс. Там было бы чуть прохладнее.

— Было бы, — согласился я, — но я не стану приглашать вас внутрь, как не стал пожимать вашу руку.

Ларе Олсен видел, как ветер поднялся и, не тратя впустую время, вернулся к своему грузовику. Но сперва он вручил ковшик Лестеру. Мой гость пил не большими глотками, как Ларе, а брезгливыми глоточками. Как адвокат, другими словами — но он не остановился, пока ковш не опустел, и это также походило на адвоката. Хлопнула дверь, и Генри вышел из дома в своем комбинезоне и босых ногах. Он бросил на нас взгляд, который казался совершенно незаинтересованным — хороший мальчик! — и затем пошел туда, куда любой настоящий сельский парень пошел бы: смотреть, как Ларе кудесничает над своим грузовиком, и, если повезет, научится чему-нибудь.