Вестники - Маргарет Петерсон Хэддикс
Так прошёл весь ужин. Взрослые решили, что Густано, Джо и его дочери переночуют вместе с Грейстоунами у госпожи Моралес. Если разместить детей вместе с родителями, там хватит места для всех. А дома у госпожи Моралес началась такая возня со спальниками, подушками и матрасами, что Чез не сумел даже переброситься словом с Натали.
«Потом, когда младшие заснут, – подумал он. – Потом…» Он представил себе серьёзное совещание старших с участием его и Натали – ну, может быть, ещё и Рокки позовут. Настанет минута, когда взрослые, перестав обсуждать рыбные палочки и кетчуп, скажут Чезу, Натали и Рокки: «Вы имеете право всё знать».
Когда они улеглись, мама наконец кое-что шепнула Чезу – правда, никаких тайн она ему не открыла, а всего лишь попросила:
– Пожалуйста, проследи, чтобы Эмма и Финн легли спать, а не бродили по дому. Нам всем нужно отдохнуть, если мы хотим пережить завтрашний день.
Чез даже не успел рассказать маме про монетку, потому что госпожа Моралес вызвала её в коридор и что-то спросила про бабушку Натали, которая всё ещё лежала в больнице.
«Только на самом деле это бабушка не нашей Натали. Это бабушка Натали из другого мира».
Эмма, засыпая, ощупывала монетку, которую ей отдал Чез, и о чём-то рассуждала сама с собой. Финн шёпотом допытывался у брата, насколько он похож с Финном Густано: на пятьдесят процентов? больше? меньше? Когда оба замолчали, Чез ещё немного подождал, чтобы убедиться, что Эмма и Финн дышат медленно и ровно, как положено во сне.
Сколько нужно ждать, прежде чем отправиться на поиски мамы? Или она сама за ним придёт?
Очевидно, Чез на некоторое время задремал – потому что внезапно он очнулся. Ему показалось – или по коридору кто-то тихонько шёл на цыпочках? И в комнате раздавалось чьё-то чужое дыхание?
Чез сел и прислушался. Стояла тишина. Возможно, звуки ему померещились. Электронные часы на тумбочке показывали полночь. И мамина кровать по-прежнему была пуста.
Значит, мама ещё не вернулась, и это не она кралась по коридору.
– Эмма? – прошептал Финн, глядя на лежащие рядом с ним спальники.
Но Эмма и Финн лежали неподвижно; никто из них даже не шевельнулся.
Чез вздохнул и выбрался из спальника. Он вышел в коридор и немного помедлил, остановившись у двери Натали. Ему хотелось поговорить с ней. Потом он вспомнил, что свою комнату Натали уступила Густано. Чез не знал, где она спит.
Он направился к лестнице. В чужом доме было трудно ориентироваться: а вдруг под ногой скрипнет ступенька? Поэтому Чез поднимался очень медленно, останавливаясь на каждой ступеньке и прислушиваясь. Всюду было тихо и темно. Он даже не знал, то ли это ночь безлунная, то ли госпожа Моралес чем-то занавесила окна, чтобы снаружи не пробивалось ни единого лучика света.
На полпути босая нога Чеза на что-то наткнулась.
Нет, на кого-то.
Это оказалась… Чья-то рука?
Чез хотел спросить: «Кто здесь?» – но едва успел прошептать «кто», когда ему зажали рот и прошипели на ухо:
– Не шуми!
«Это девочка, – понял Чез. – Но не Эмма, не другая Эмма и не Натали».
Кона, дочь Джо.
Чез отвел её руку от своего рта и шёпотом спросил:
– Что ты делаешь на лестнице посреди ночи? – Потом он вспомнил, что чуть не наступил ей на руку, и поправился: – Зачем ты сидишь на лестнице? Ты что, устроила засаду?
Кона потянула Чеза за руку, вынуждая сесть.
– Не хочу, чтобы нас увидели, – прошептала она. – Ну, садись. Составь мне компанию. Давай караулить вместе.
– Караулить? – удивился Чез. – Ты шутишь? Я ничего не вижу!
Кона что-то нацепила ему на голову. Темнота вокруг стала зеленоватой и зловеще засветилась. Теперь Чез различал очертания мебели в гостиной. Запрокинув голову, он увидел на потолке люстру. Потом посмотрел на Кону, у которой глаза и лоб были закрыты чем-то вроде маски.
– А, очки ночного видения, – сказал Чез. – Ты… как это называется… снова охраняешь периметр? Папа попросил тебя покараулить?
– Никто меня не просил, – буркнула Кона.
Чез растерялся. И дело было не только в том, что он сидел в темноте рядом с девочкой, с которой буквально только что познакомился. Он вообще плохо умел общаться с девочками. Чезу понадобилось дважды побывать в другом мире и спасти общим счётом семь человек – или даже восемь, – чтобы перестать стесняться Натали. К тому же она ему нравилась, и он уже хорошо её знал.
А Кона представляла для него загадку.
– Ты Чез, да? – шёпотом спросила Кона. – Не Рокки? Ты старший Грейстоун?
– Э-э, ну да, – кивнул Чез.
Наверное, у Коны очки были похуже. Как можно перепутать Чеза и Рокки?! Один – длинный, худой и неуклюжий, а другой – невысокий и мускулистый. Рокки одним своим видом давал понять, что собьёт с ног любого, кто встанет у него на пути.
А Чез был похож на человека, который легко падает.
Но Кона впервые увидела Грейстоунов и Густано только сегодня вечером. Ей позволительно ошибиться.
– Ну и как тебя дразнят? – спросила она.
– Дразнят? – переспросил Чез.
Кона слегка толкнула его плечом:
– Ну, как переделывают твоё имя. В садике один мальчик прозвал меня Кончик. Это ещё ничего. А в четвёртом классе одна мерзкая компания пыталась прилепить мне кличку Конюх, но у них не получилось. Поэтому мне интересно, какие трудности переживают другие люди. Это нас как бы объединяет. Мы можем сообща бороться с глупцами.
– А, понятно, – сказал Чез. – Лично я не стал бы звать тебя Конюхом. И другим бы не позволил. Наверное, мне повезло. Меня никто не дразнит из-за имени. – Чез хотел сказать, что другие ребята чаще его игнорируют, чем дразнят, но побоялся показаться жалким. В общем, он и не возражал, что его игнорируют.
Кона вдруг замерла.
– На, – сказала она, – слушай. – Она что-то прижала к его уху. Наушник.
И Чез услышал голос Джо:
– Надо наконец разобраться!
– Ты шпионишь за своим папой! – прошептал Чез. – Подслушиваешь! Нет… ты шпионишь за всеми взрослыми! – Он добавил это, потому что в наушнике раздался мамин голос:
– Джо, мы разберёмся. Возможно, мы уже располагаем всеми фактами, и теперь просто нужно подумать.
Или это сказала миссис Густано? Странно, но Чез не мог отличить голос мамы от голоса миссис Густано.
– Они зашли вон туда, – шепнула Кона,
