Сергей Зюзин - Мертвецы из инета. Книга первая. Мёртвая бабка

С такими мыслями Оксана и легла спать. С ними и заснула…

Глава 5

А ТЫ УВЕРЕНА, ЧТО ТЫ ТЕПЕРЬ ЖИВАЯ?

Будильник спозаранку никого не будил, потому что наступили выходные. Впрочем, Оксане, как, наверняка, и её «предкам», из-за всего пережитого накануне в то утро всё равно не спалось. Проснулась она очень рано. И, ещё толком не отойдя от одолевавших её всю ночь кошмаров, сразу же вспомнила обо всём произошедшем минувшей ночью. Мысли об этом вмиг стали в её рассудке полноправными хозяевами.

Тут же вспомнилась и бабулина игра, и то, что она сама успела в ней наделать.

От всех этих мыслей Оксана поёжилась. Возвращение бабушки хоть и должно было стать для всего их семейства огромной радостью, да только радости Оксана отчего-то никакой не ощущала. Мешал страх. А попробуй, после такого, не бояться!

Оксана не знала, спали ли вообще в ту ночь её родители. Было удивительно, как сама она смогла после такого заснуть. А спят ли, интересно, мама и папа сейчас? Вряд ли! Во-первых, уже было не так уж и рано. Часы на стене показывали семь сорок пять. А во вторых… Да что гадать, надо пойти и посмотреть. При мыслях об этом Оксана поднялась с кровати и, как была, в пижаме, едва только нацепив на ноги тапочки, крадучись направилась в спальню родителей.

Интересно, а бабушка спит? Может, заглянуть к ней? Бр-р! Что-то неохота! Подумав об этом, как раз проходя мимо входа в гостиную, Оксана, даже не посмотрев в неё, ускорила шаги. Наверняка бабуля уже не спала. Вон сколько времени во сне провела, если считать со дня её похорон.

Надо бы «переключить» свои мысли на что-нибудь более приятное. Об этом подумала Оксана, уже подходя к спальне мамы и папы. Это стало у Оксаны получаться, наверное, благодаря тому, что она уже входила в спальню родителей, ведь там было на что отвлечься.

–

Наш пупсик уже поднялся? – ласково посмотрев на дочь, нежным голосом проговорила мама.

Они с папой ещё явно не вставали.

–

А бабушка? – папа тоже поднял на Оксану глаза. И взгляд его был встревоженным. – Ты её видела?

Было понятно, что его тоже не оставляли мысли об их ночной пришелице.

–

Нет, – растерянно ответила Оксана, помня, как она только что прошмыгнула мимо гостиной, совсем не желая туда заглянуть.

–

Пойду посмотрю сам! – проговорил папа, начав выбираясь из постели. – А ну, кыш!

Последнее было командой Оксане отвернуться, что она мигом и исполнила. А папа, облачившись в свой ночной халат, тут же направился в гостиную.

Мама с дочерью остались его ждать на кровати, прислушиваясь к доносившимся из-за двери, в которую он только что вышел, звукам. Это были звуки шарканья по полу папиных тапок, которые в следующую минуту им «рассказали», что папа, едва только войдя в гостиную, где ночью была оставлена заснувшая бабушка, сразу же оттуда и вышел. Мама с Оксаной переглянулись. Папа же, было хорошо слышно, далее направился в кухню. И тут! Едва только шарканье тапок затихло, оттуда донеслись голоса. Один, без сомнения, папин, а другой… Ну конечно же, бабушкин!

Вскочив обе на ноги, и дочка, и мама, бросились за папой. С сумасшедшими лицами они прибежали на кухню и остановились у порога, как вкопанные, в следующую секунду увидев там то, что, в общем-то, увидеть и ожидали, – на кухне перед их взорами предстала живая бабуля. Она стояла у плиты, как это частенько бывало по утрам ещё совсем недавно, до её смерти. В одной руке у неё была блинная сковорода, в другой – половник. Она как раз разливала по сковороде очередную порцию теста.

–

И чего так рано поднялись? – нарочито строго спросила бабушка у своих домочадцев, поставив сковороду на огонь и поворачиваясь к ним.

Голос её был всё так же хрипловат. Значит, ночью это не показалось. Не придав этому значения тогда, теперь это про себя Оксана отметила.

Папа уже сидел за столом, и его, казалось, уже не касался строгий бабулин допрос. Он, наверное, уже ответил на все бабушкины вопросы. Мама же с дочкой немного растерялись, хоть и вряд ли тогда было нужно хоть что-то бабуле отвечать.

А на кухне стоял аппетитнейший запах свежеприготовленных блинов. Они все уже успели почти что забыть этот, ставший за годы, что у них жила баба Паша, по-настоящему родным, запах, стоявший, помнится, в их кухне спозаранку каждые субботу и воскресенье. А то, бывало, и чаще, если об этом просил кто-нибудь из них. Какое-то необъяснимое ощущение чего-то до боли родного разбудил этот запах в ту минуту в душе у каждого из них, заполняя там буквально каждый уголок непередаваемой радостью и выгоняя прочь уже пускавшую корни невыносимую тоску по чему-то дорогому и навсегда потерянному. Казалось, былая домашняя, уже даже малость подзабытая, атмосфера отныне снова возвращалась в их семейство. На глазах у всех, даже у папы, едва не наворачивались слёзы. Посмотрев друг на друга счастливыми глазами, и мама, и папа, и, конечно же, Оксана, поняли, что у всех у них на душе сейчас творилось одно и то же. И это помогло им справиться с нахлынувшей на них огромной волной эмоций. Они все заулыбались.

–

Так на запах пришли! – наконец, с улыбкой ответила бабушке мама. – От него и проснулись!

Напряжённость, что не отпускала никого из них с самой ночи, с тех самых пор, как в их квартире необъяснимо появилась умершая недавно бабуля, стала уходить. Даже от Оксаны, а ведь она знала обо всём этом куда больше родителей. Устраиваясь за столом, она, как и мама и уже расположившийся там папа, наконец, почувствовала себя намного свободнее, хоть скованность ещё самую малость и не отпускала.

Предвкушая вкусный завтрак, никто из них не обращал никакого внимания на то, что, несмотря на стоявший в кухне аппетитный запах, всегда в таких случаях обязательно там присутствовавшего Мячика нигде не было видно. Как и на то, что к запаху тому было немного подмешано пока никому их них не понятной вони.

–

Вот вам, родные мои, блинков, – приговаривала бабуля, ставя на стол тарелку с распластанными на ней блинами. – Сейчас ещё и чайку налью! И сгущёнки!

–

А сами Вы, бабуль, с нами что же, разве не покушаете? – папа с удивлением посмотрел на бабушку, уже, видно, окончательно «вернувшись» в прежний уклад их жизни.

–

Я уже поела, – каким-то неуверенным голосом отвечала бабушка, почему-то пряча глаза.

–

Когда же ты успела, ба? – правнучка посмотрела на бабулю как-то подозрительно.

–

А то б я вас ждала, – следующий ответ бабушки был получился увереннее и звучал даже с какой-то, едва уловимой, насмешкой. – Первые блинчики так и скушала!

При последних словах бабуля ненадолго положила Оксане на плечо свою руку. И в тот же миг Оксана снова ощутила всё тот же мертвенный холод, который исходил теперь от бабулиного тела. Съёжившись, Оксана почувствовала, как кусочек блина застрял у неё в горле. Рука живого человека, уже несколько часов находящегося в тепле, не может быть такой холодной! К тому же, руки у всех бывают холодными, но чтобы вот так! Исходивший от бабули холод давал не просто ощущение низкой температуры. К тому ощущению необъяснимо и в изрядных порциях были подмешаны ужас, могильная сырость и невыносимая безнадёжность.

То, что почувствовала от руки бабушки Оксана, ввергло её в настоящую панику. В голову снова полезли всё те же мысли, что не давали ей покоя ночью. От мимолётной расслабленности вмиг не осталось и следа. Отпустившая было её напряжённость с неимоверной новой силой обхватила её своими ледяными щупальцами.

А бабуля, как ни в чём ни бывало, уселась на свободный за столом стул и, подперев голову руками, стала молча смотреть на поглощающих её стряпню домочадцев. Бросив исподлобья на неё взгляд, Оксана заставила себя кушать дальше.

–

Так ты нам ничего не расскажешь? – первой не утерпела мама, уставившись на бабулю немигающим взглядом.

–

А? Ты о чём? – бабушка как-будто ничего не поняла.

–

Ну ты ведь сама знаешь, бабуль, – это уже мама сказала со вздохом.

–

А-а! Ну да, ну да, – бабуля понуро опустила голову. – Я поняла, о чём ты говоришь.

Помолчав ещё какое-то время, за которое её никто ни разу не поторопил, она снова подняла свой взгляд на сидевших с ней за одним столом домочадцев.

–

Мне ещё моя бабушка рассказывала, что такое бывает, – начала она каким-то отрешённым голосом. – Сон такой глубокий, что человека принимают за умершего. Схоронят вот так беднягу, а он потом просыпается в гробу. Так, видно, и со мной получилось.

–

Да ты что, ба! – слова сами сорвались с губ Оксаниной мамы, хоть она о таком уже и думала.

–

Я, правда, не поняла толком, кто меня раскопал. Только когда в себя пришла, могила моя была разрыта. А крышка гроба сорвана, – бабушка словно и не заметила слов своей внучки.

–

Может, кто-то могилу захотел ограбить? – предположил ошеломлённый бабушкиным рассказом папа.

–

Может и так. Только я тогда об этом не думала, – тихим голосом продолжала бабушка. – Я, когда всё это вокруг себя увидела, сначала, конечно, перепугалась насмерть. Но потом… Потом сообразила, что меня живую по ошибке похоронили. Тут-то я бабули своей рассказы и вспомнила. Честно говоря, раньше я в них не особо верила. За что, наверное, и была так наказана.