Александр Варго - Людоед (сборник)

– Что здесь произошло? – повторил Виктор. – Это… это как-то связано с названием мыса?

– По той же причине… по какой и ты здесь, – устало сказал Шибаев. – Не ври хотя бы самому себе, сержант.

Лицо Смолина стало безучастным, будто именно этого ответа он и ждал.

– Мне нужен медведь. И я его добуду. С тобой или без тебя.

Егерь хохотнул. В бревенчатой, пропахшей пылью избушке, где единственным источником света была старая керосинка, этот смех прозвучал, как хрип умирающего.

– Никакой охоты не будет. Все, аллес. Шумел камыш, деревья гнулись, вот мой ответ.

– Охота не закончена. А свой камыш засунь себе в задницу.

На бледном лице Виктора зазмеилась широкая улыбка, которая у обывателя скорее вызвала бы желание отвести взгляд, а то и отойти в сторону. Но егерь только ухмыльнулся в ответ.

– Мне нельзя было привозить тебя сюда. Я должен был все понять, когда увидел медвежьи следы возле дома. И вообще, все и так было ясно, когда ты поперся к берлоге. Что ты там наворотил, сержант? Кого ты убил здесь?

Юма вдруг залилась резким, отрывистым лаем.

– Видать, твои вороны вернулись, – предположил Виктор, махнув карабином в сторону улицы. – Скучно им без тебя.

– Почему ты не стрелял в медведя?

– Потому что мне нужен другой медведь. Другой. И он здесь. Я чувствую его. Так что мы остаемся.

– Если ты останешься, ты сдохнешь.

– А если я уеду, то умрет мой сын, – рассмеялся Смолин, будто играя с егерем в какую-то затейливую словесную игру. – У меня другое предложение. Уезжай отсюда. Вернешься через неделю. За это время кто-то из нас точно будет трупом. А может, ничего и не будет. В любом случае заберешь отсюда мое тело. Живое или мертвое – как бог даст.

Егерь покачал головой.

– Не пойдет. Мы уедем вместе. Я не имею права оставлять в своих угодьях чужака. Да еще с ружьем и боеприпасами.

– У тебя просто нет выбора, – тихо сказал Виктор.

Егерь взял ружье в руки, наставив ствол в грудь мужчины.

– И что ты скажешь? – с усмешкой произнес Виктор. – Когда убьешь меня?

Он медленно поднял свой карабин. Теперь они стояли и целились друг в друга.

– Я скажу, что ты тронулся умом и напал на меня, – сказал Шибаев. – А может, я ничего не скажу. Ты мог утонуть. Тебя мог сожрать медведь. Чуешь, сержант? Здесь тайга, а не Москва.

– У тебя не осталось патронов, старый мудак, – хихикнул Виктор.

– Ты плохо считаешь, – возразил Олег. – В моем магазине их было пять. Я выстрелил четыре раза. А вот ты, салага, не снял свою пукалку с предохранителя.

Смолин скосил взгляд на ружье, и в это же мгновение за окном раздалось злобное рычание Юмы. Олег непроизвольно перевел взгляд на дверь, и в этот же момент Виктор, злобно взвизгнув, прыгнул на него.

Егерю показалось, что в него на большой скорости врезался товарный поезд. «И откуда в этом салаге столько сил?» – пронеслась у него недоуменная мысль. Его «Тигр» с гулким стуком грохнулся на дощатый пол, и мужчины покатились по полу. Смолин, навалившись всем телом, старался обездвижить егеря. Олег извивался, как угорь, он сумел освободить руки и теперь тянул их к лицу нападавшего, нащупывая глаза.

– Сука, – зашипел Виктор, когда в левый глаз что-то с силой ткнулось, как острие палки. Он вскрикнул, отпрянув назад, и в тот же момент его челюсти сомкнулись на пальцах Олега. Пальцы были твердыми от застарелых мозолей и солоноватыми. Взревев, Виктор изо всех сил стиснул зубы. В рот потекла теплая кровь, егерь закричал от боли. Он засучил ногами, задев своим сапогом хромоногий стол, и стоящая на нем керосинка, не удержавшись, скатилась на пол. Лопнуло стекло, в воздухе запахло керосином.

– Пусти, гад!! – вопил Олег, елозя на полу. Он понимал, что шансов справиться с молодым противником, превосходящим его по весу и силе, у него почти нет.

Разлитая лужица керосина мгновенно вспыхнула ярко-оранжевой розой. Избушку озарил пульсирующий свет пламени.

Смолин разжал челюсти, выпуская прокушенные пальцы Шибаева.

– Юма! Юма!! – звал на помощь егерь.

– Заткнись! – гаркнул Виктор. Он нанес Олегу сильный удар в висок, и голова пожилого мужчины безвольно мотнулась. Тяжело дыша, Смолин встал. Сорвал с себя куртку и быстро прибил разгорающееся пламя. Затем взял фонарь, посветив на лежащего. Олег был без сознания.

Юма продолжала захлебываться озлобленным лаем.

– Все хорошо, собачка, – приглушенно сказал Виктор. – Не гавкай.

Он поморгал левым глазом, проверяя, насколько серьезно он поврежден в результате потасовки, сорвал со стены моток веревки и быстро связал бесчувственного егеря.

– Куда тебя деть, старик? – вслух проговорил он, рисуя на стенах зигзаги лучом фонаря. Посветил вниз, уткнувшись в прямоугольный люк, ведущий в погреб.

– Оттуда ты точно не сбежишь.

Он откинул крышку подпола и, кряхтя, принялся волочить Шибаева к черневшему отверстию.

Между тем лай Юмы внезапно оборвался. Она коротко взвизгнула, затем все стихло. Но Виктор уже этого не слышал, так как был внизу. Усадив егеря спиной к шершавой стене, он поднял ему веко. Прислонил к глазу фонарь, и зрачок моментально сузился. Виктор с удовлетворением кивнул.

– Живой.

Он поднялся, отряхивая колени.

– У меня нет ничего против тебя, старик, – негромко проговорил он. – Ты неплохой мужик и свою работу знаешь. Но дальше… дальше я сам справлюсь. Я не хочу впутывать тебя в мои проблемы. И когда вернусь, я развяжу тебя. Только тогда мы уедем отсюда.

Он умолк, с тупым видом прислушиваясь. Только сейчас он понял, что Юма давно замолчала, и теперь вместо лая до его слуха доносились другие звуки. Странные звуки.

Он начал подниматься по ступенькам, гадая про себя, на что похожи эти шорохи (вороны снова вернулись? Они опять облюбовали крышу этой лачуги?!), как вдруг совершенно некстати вспомнил слова Шибаева.

«Всегда помни… где твое ружье, и сколько у тебя патронов…»

– Мое ружье на месте, – разлепил он губы.

Все в порядке. Все под контролем.

Сейчас он возьмет ружье и…

Смолин с трудом выкарабкался наружу и доплелся до окна. Щурясь, он наклонился к мутному стеклу, всматриваясь наружу. Где собака?

За окном был медведь.

И он смотрел прямо на него. Их разделяло лишь несколько сантиметров и мутное, покрытое грязными разводами стекло.

Смолин отстранился, сиплый звук вырвался сквозь зубы.

(Это все сон.)

Сон, сон, сон.

Очередной кошмар. Такой же, как и десятки других, мучивших его в последние месяцы.

Но зверь за окном не был видением. Он тоже заметил мужчину, и шерсть на холке встала дыбом. Глухо заворчав, медведь направился к двери.

Слепо тычаясь в потемках, Виктор смог нащупать на полу свой карабин. Дрожащими руками поднял его, навел на вход в избу.

«Дверь открыта? Или нет?»

Он услышал скребущий звук, будто медведь пробовал доски на прочность.

«Господи, прости меня…»

В дверь ударили.

– Иди сюда! – закричал Виктор. Приклад в руках прыгал, как живой. Он включил подствольный фонарь и снял карабин с предохранителя. – Иди!!

Следующий удар был куда мощнее предыдущего, послышался отчетливый хруст. Еще один… или два, и дверь будет сломана.

Виктор обвел сухим языком обветренные губы.

Снаружи донесся протяжный рык. Утробный и низкий, от которого у охотника на голове зашевелились волосы. Казалось, от этого рычания завибрировали доски пола, и среди беспорядочного хаоса мыслей, мечущихся в мозгу Смолина загнанными зверьками, сверкнуло: «Это не медведь. Это вообще не зверь, а призрак».

Да. Потому что ни одно живое существо не может издавать подобные звуки. И ни одно животное не будет так целенаправленно ломиться в дом.

– Давай, – шепотом произнес Виктор. Ружье почему-то стало весить целую тонну и подрагивало в его влажных от пота руках. – Я ждал тебя. Я…

Договорить он не успел, так как новый удар проломил доски, и на какое-то безумное мгновение его взгляд успел зафиксировать очертания могучей лапы с длиннющими, как зубцы вил, когтями.

Указательный палец мягко, словно перышко, коснулся спускового крючка. Он был прохладным.

Медведь ударил снова, расширяя пролом. В отверстии появилась морда животного. Хрипло ворча, медведь начал протискиваться внутрь.

Замерев, Виктор нажал на спусковой крючок. В последнее мгновение рука, сжимающее цевье, предательски колыхнулась.

Выстрел показался ему настолько ошеломляюще-громким, что он замжурился от неожиданности.

Медведь вздрогнул. Из пасти вырвался вздох, прозвучавший почти как человеческий. Пуля прошила самый верх загривка, не причинив зверю особого вреда.

Плечо Виктора ныло от резкой отдачи. Взревев, медведь принялся с удвоенной силой доламывать дверь и, наконец, оказался внутри избы. Его бока вздымались, крошечные глаза, запрятанные в складках, тлели злобными угольками. По контуру густого меха серебрилась рябь лунного света, проникнувшего сквозь дверной проем.